Ричард Руссо - Эмпайр Фоллз

Уолт, конечно, был котом совсем иной породы, не из тех, кто проведет черту и через две минуты сотрет ее, что и привлекло Жанин в первую очередь. Но и тут была проблема, не могла она не признать. Уолт вечно прикидывал, стоит ли вкладываться во что-то или не стоит. Секрет его успеха, любил он напоминать Жанин, в том, что он открыт любым веяниям. Иногда нужно резко рвануть вперед, а иногда дать задний ход. Одна из его любимых фраз «Знаешь, человек с умом может просто…» — и затем он подробно объяснял, что этот смышленый парень мог бы сделать. Сперва Жанин думала, что эти разъяснения в некоторой степени отражают его намерения. К примеру, они продадут его дом и на эти деньги выкупят у Майлза его долю в их доме. Их развод никого не обогатит, но мыкался пока только Майлз, и Жанин было ужасно стыдно, когда Уолт передумал. Втихаря он нашел кому сдать свой дом и с тех пор крайне неопределенно высказывался по вопросу о деньгах. Когда они поженятся, на чей счет — его или ее — будут поступать выплаты от съемщика дома? Майлзу, опасалась Жанин, не светит увидеть и цента.

Впрочем, если вдуматься, Уолт вообще ничего не говорил о своих финансах, хотя, разумеется, с той секунды, как они станут законными супругами, умалчивать у него уже не выйдет. Жанин было более чем любопытно, сколько у него денег на самом деле, и одним из способов заглушить чувство вины перед кинутым Майлзом было обещание, данное самой себе: Жанин во что бы то ни стало выплатит бывшему мужу его долю сразу же, как обзаведется правом выписывать чеки с совместного супружеского счета. Верно, у Уолта есть фитнес-клуб, а теперь и дом под сдачу внаем, и у нее сложилось впечатление , что он владеет еще кое-какой недвижимостью. Жанин не знала точно, что это за недвижимость и даже где она находится. С недавних пор Уолт твердил о строительстве клуба в Фэрхейвене, вдвое просторнее, чем в Эмпайр Фоллз, но лишь с двумя небольшими и простецкими спортзалами. Но с тем же воодушевлением он говорил о расширении бизнеса в самом Эмпайр Фоллз — вдвое увеличив пространство для фитнеса, ведь теперь врачи со всей округи направляют сюда пациентов-работяг для восстановления трудоспособности, за счет работодателей. Человек с умом, рассуждал Уолт, добавил бы парочку крытых теннисных кортов, поскольку их единственный корт почти постоянно занят. Однако за все время, что они жили вместе, Матёрый Лис ни одно из своих «бы» не превратил в реальность.

Размышления Жанин были прерваны появлением дочери, сумевшей незамеченной пробраться к ним и сесть рядом с бабушкой, и та немедленно крепко обняла внучку; Жанин такого типа материнские объятия давно пресекла.

— Как жизнь, Тикеру?

— Нормально.

Жанин отметила, что дочь буквально светится под белесым октябрьским солнцем. Грудь и бедра у бедной девочки до сих пор начисто отсутствовали, но в перспективе это сулило фигуру модели, как пить дать. Не то чтобы Тик этого заслуживала. Месяцев несколько тому назад Жанин посоветовала ей записаться в школу моделей, и Тик ответила с презрительной усмешкой, что, может, и запишется, но только после лоботомии. Жанин разъярилась даже раньше, чем посмотрела в словаре, что такое лоботомия.

— Нормально, и только? — переспросила Беа; вероятно, и она заметила, как сияют глаза у внучки.

— Ну, мой рисунок со змеей взяли на выставку.

Это было новостью для Жанин — как и то, что, собственно, изобразила Тик на своей картине. Не новостью было поведение дочери по отношению к ней на людях. Слева от Жанин пустовало место, освободившееся после того, как Уолт спустился к футбольному полю, но, разумеется, Тик и не подумала сесть рядом. Во-первых, до нее там уже сидел Уолт, и, с точки зрения Тик, место было все равно что заразным. Дома она больше не пользовалась ванной наверху по той же причине. Предпочитала спускаться в подвал и принимать душ в обшарпанной, кое-как оборудованной ванной, там, где раньше была комната отдыха, ныне в остальной своей части набитая всякой фигней, не поместившейся в квартире Майлза. В основном книгами, купленными на домашних распродажах, около тысячи томов, из-за которых Уолт не давал покоя Жанин, уверяя, что эта комната им самим очень бы пригодилась. Установили бы там велотренажер, а может, и тренажер-лестницу, и тогда они — она , казалось, имел в виду Уолт — смогли бы тренироваться по вечерам и одновременно смотреть телевизор.

Тик не переваривала Уолта, что было плохо само по себе, но в последнее время она шарахалась и пятилась от всего, к чему прикасался Уолт, включая Жанин. Стоило Жанин приблизиться, и она морщила нос: «Фу. От тебя пахнет его средством после бритья». Но она не могла его унюхать, только не ранним утром, сразу после того, как Жанин приняла душ. Дело явно шло к крупному выяснению отношений, и, возможно, это произойдет прямо перед свадьбой, на которой Тик отказалась быть подружкой невесты, хотя Жанин просила ее об этом в самых деликатных выражениях.

Постепенно Жанин начала кое-что прозревать касательно своей дочери, а именно: Тик — оппонентка умная и неустрашимая. Естественно, своего отца она легко обвела вокруг мизинчика, этого следовало ожидать. Но Жанин не уставала поражаться Уолту. Тик не скрывала неприязни к нему, но при этом умудрялась делать так, что в разногласиях между матерью и дочерью Уолт часто принимал сторону дочери.

— Я думала, учительнице не понравилась твоя змея, — сказала Беа.

Еще одна новость для Жанин.

— Они выписали профессора из Фэрхейвена в качестве эксперта, — пояснила Тик. — Потом они с миссис Роудриг ругались на парковке. А на следующий день она сказала нам, что мистер Мейер пытается — цитирую — «подорвать ее авторитет». Когда и подрывать-то нечего.

— И что, столько шума из-за твоей змеи?

— Искусство полемично, бабушка.

— Прошу прощения. — Жанин наклонилась вперед, чтобы они с дочерью смогли сердито уставиться друг на друга. — Я дождусь хотя бы слова «привет», а? Я ведь не кто-нибудь, мимо кого ты прокрадываешься, даже не сказав «здрасьте».

— Я не кралась, — возразила Тик. — Ты просто не обращала на меня внимания.

— А вот теперь обратила и до сих пор так и не услышала «привет».

— Скажи своей маме, чтобы она надела свитер, — попросила Беа. — Скажи, что она выглядит окоченевшей.

— Ты реально выглядишь окоченевшей, мам.

— Скажи, что у нее гусиная кожа проступила, — посоветовала Беа.

Жанин перевела разгневанный взгляд на мать:

— Напомни мне пригласить тебя на следующий футбольный матч.

— Твоя мама в поганом настроении, — объяснила Беа. — Она хотела, чтобы я забралась на самый верхний ряд, с моими-то больными ногами, и я не стала этого делать.

— Верно, настроение у меня поганое. Как верно и то, что от общения с тобой оно не улучшается, но не льсти себе, причина вовсе не в том, где мы сидим.