Зульфю Ливанели - Счастье

Подобно всем, кто больше знал жизнь по книгам, на Профессора гораздо большее влияние оказывали не настоящие люди, а вымышленные персонажи.

– Ты трус, – упрекал его первый голос.

А второй отвечал:

– Нет! Ведь я нашел мужество посмотреть правде в лицо и изменить свою жизнь. Я не трус. Не каждый в состоянии сделать то, что сделал я!

– Единственное, что ты сделал, – это убежал. Послав все свои проблемы к чертовой матери, ты сбежал от своей адской жизни. И это вместо того, чтобы остаться в Стамбуле и все разрулить!

– Там было нечего разруливать. Моя жизнь была наполнена счастьем, я был успешен, счастлив и богат. Для моих внутренних проблем не было никаких внешних причин.

– Ты врешь, Ирфан Курудал!

– Нет!

– Ты врешь. Ты презренный трус.

– Нет, нет, нет!

– Сейчас я аргументированно обосную, что ты лжешь, и тогда посмотрим, что ты будешь делать. Твоя так называемая «счастливая» жизнь в Стамбуле – все равно что кусок дерьма. Ты чувствовал себя ничтожным – и в этом был прав. Ты не создал ничего ценного, ты просто воспользовался предоставленными тебе возможностями. Как ученому тебе – грош цена. Плевать, что в Турции тебе все выражают почтение, говорят: «Мой учитель!» Какие оригинальные идеи ты родил, какие ценные статьи опубликовал? Разве ты не ощущал себя на международных конференциях растерянным и мелким?

– Да, ощущал, это правда.

– Потому что ты не настоящий, а поддельный человек, фальшивка. Ты – параноик, трус и невежественный человек, который прячется за профессорским званием. Твои телеинтервью – пример совершенной медиократии.

– Ты превратил эти дебаты в академический экзамен.

– Хорошо, Ирфан Курудал, давай поговорим о чем-то другом. Не став ученым мужем, разве ты преуспел как муж женщины?

– Что за чушь ты несешь?! Айсель была счастлива, и очень счастлива…

– Или делала все возможное, чтобы казаться счастливой? Всю свою жизнь ты спал с ней так, словно исполнял служебные обязанности, это разве не правда?

– Ложь!

– Меня ты не проведешь, потому что ты – это я. Ты что, будешь сейчас отрицать, что с самого начала не чувствовал удовольствия от этих объятий, а только делал механические движения? Потому что ты не чувствовал тяги к этой женской плоти, только ради жены все делал. Но от прикосновения к ее телу ты совсем не загорался. Даже в молодости. Может быть, поэтому она начала тебе изменять?

– И вот опять ты врешь. Айсель мне никогда не изменяла. Это такие же выдумки, как и все, что ты сказал раньше.

– Не забывай, я – это ты, и я знаю твои самые тайные страхи. Разве ты не знаешь, что в Мачке [17] Мачка – город в турецкой провинции Трабзон. по полудням она встречалась с Селимом на верхнем этаже в его апартаментах?

– Не знаю.

– Скажем, не знаешь, но догадываешься. Как-то в полдень ты увидел, как Айсель входит в его апартаменты, и все понял, однако предпочел делать вид, будто ничего не знаешь. Ты не ревновал ее, потому что она – женщина. Короче говоря, со всеми, кто имел отношение к твоей жизни, ты обращался плохо. Сначала ты бросил Хидаета, потом отца и мать, сестру, а потом Айсель. Ты думаешь только о своей выгоде, мелкий ты эгоист. В твоей жизни все фальшивое. Ты всегда старался быть таким, каким тебя хотели видеть другие люди. Потому что у тебя нет мужества быть самим собой. И сотрудники университета не ценили тебя потому, что чувствовали этот твой внутренний страх. Число твоих врагов росло…

– Ты назвал меня параноиком!

– Ты параноик, и твоим врагам этого не понять.

– Я не такой, как ты описываешь.

– Могу еще кое-что тебе сказать, Профессор: ты еще пока даже не знаешь, кто ты такой.

– Ты что, решил поработать Дельфийским оракулом?

– Да, я буду говорить о самоанализе. Что в этом такого? Или вот – Мевляна!..

– Ладно, я говорю как по книгам. Но ты ведь делаешь то же самое!

– Я не Афина, которая беседовала на корабле с Одиссеем. Я – это ты, не забывай. Конечно, у нас одинаковые привычки. Я не могу с этим ничего поделать.

– Что ж ты так возишься со мной?

– Стараюсь объяснить, насколько ты несчастливый, трусливый, ничтожный и лживый человек.

– Раз уж ты – это я, то это все можно сказать и о тебе.

– Конечно! Однако я, не в пример тебе, стремлюсь быть реалистом. Я стараюсь видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, а не заниматься самообманом.

– Ради чего? Из чувства жалости к самому себе?

– Нет, разве ты не знаешь, что эмоции тоже могут приносить человеку наслаждение? Знать себя, степень своего саморазрушения, сносить оскорбления, находясь на самом низу, в глубокой яме отбросов человеческого общества – ни с чем не сравнимое наслаждение. В голове у каждого сидит мысль о том, как бы столкнуть другого со своего пути…

– То, что ты говоришь, похоже на нигилизм.

– Будь самим собой, не отвергай нигилизм! Если ты чутко прислушаешься к самому себе, то поймешь, что в мире для тебя самой близкой является именно нигилистическая позиция. Ты не забыл, что вплоть до сегодняшнего дня в твоем характере была одна доминанта – не быть ни с чем и ни с кем связанным. Ни во что не верить, не поддерживать идеологию и убеждения, которые распространены в стране. И даже развлекаясь в толпе, ты предпочитаешь смотреть на всех со стороны и уничижительно оценивать окружающих. Поэтому в студенческие годы ты не мог сблизиться с теми, с кем учился, да и они тебя не принимали. Ты надевал интеллектуальную маску независимости, неангажированности, стараясь скрыть истинное положение дел, однако я-то знаю, что в твоих странных грезах никогда не было великих, серьезных идей. Ну, вот ты и застукан – давай оправдывайся!

– Ты называешь это грезами?

– Да, грезы! Самая большая правда твоей жизни обнажилась в тот момент, когда ты решил стать самим собой, превратиться в нормального человека. Это был самый искренний момент в твоей жизни.

– Ты преувеличиваешь, мечты не могут стать выше реальности жизни. И ты знаешь: я совсем не грезил…

– Грезил, грезил, даже если и не хочешь в этом сознаться. Только в мечтах ты разрывал броню, в которую сам себя заковал, только тогда ты срывал с себя оковы, которые не снимал даже во время секса. Только в этот момент, хотя и не полностью, частично, ты словно всплывал со дна к поверхности воды и в странных видениях встречался с самим собой. С детских лет в твоих грезах был только один образ, не так ли? Одна только тень, почти бесплотный образ, словно это был и не человек. Однако во всем мире тебя волновал только он один…

– Замолчи!

– Нет, раз уж мы устроили с тобой очную ставку, давай и это рассмотрим. Начни свою новую жизнь честно.

– Я не хочу, замолчи!

– Хоть раз в своей жизни посмотри правде в глаза!