Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

все это по-журналистски, крутясь, вылетает из черно-шелкового (один из старых тренировочных костюмов «Фила» О. Стайса) фона в винтажной аллюзии к старым ч/б-фильмам под звуковой аккомпанемент печально-сопливой итальяноподобной мелодии, которые так любит использовать Скорсезе, и заголовки сменяются наплывом на диагонально наложенные кадры скромного Джентла в зеленой маске, принимающего рукопожатия и поздравления от мексиканских и канадских насупленных представителей в честь соглашения о назначении президента США первым председателем Организации Независимых Американских Наций, а мексиканского Presidente и канадского премьер-министра под нововведенной усиленной охраной – вице-председателями. Первое обращение к ОНАН Джентла, с которым он выступил перед увеличившимся втрое конгрессом в самый последний день солнечного времени «до э. с.», сдерживает данное слово о совершенно ярком ревущем новом тысячелетии жертв, вознаграждений и «не так уж невозможно радикально измененном виде» континента благодаря Взаимозависимости.

Нельзя недооценивать предметы! Лайл говорит, что важность этого правила невозможно переоценить: нельзя недооценивать предметы. Гений-«сеточник» Орто («Тьма») Стайс из Партриджа, штат Канзас, самый лучший в команде А разряда 16-летних, чей торс только что из сауны поблескивает так же, как лунный свет на железе пустых тренажеров, сходит с ума от того, что засыпает он на кровати у одной стены комнаты, и но потом просыпается в своей же кровати у ваще другой стены. У Стайса уже было несколько срачей с соседом Кайлом Д. Койлом, потому что было очевидно, это Койл двигает кровать со Стайсом, пока тот спит. Но потом Койл оказался в лазарете с подозрительными выделениями, и отсутствовал в комнате последние две ночи, а вот Стайс по-прежнему просыпается в кровати у другой стены. И, короче, потом он подумал, что, типа, это Аксфорд или Сбит вскрывают дверь карточкой на питание, влезают под покровом ночи к нему в комнату и по неведомым мотивам развлекаются с кроватью Стайса. Короче, вчера ночью Стайс заклинил дверь стулом и свалил на стуле пустые банки из-под теннисных мячей, чтобы в случае любого взлома раздался грохот, и выстроил еще больше банок на подоконниках всех трех окон, до кучи; и но, короче, сюда он пришел потому, что сегодня утром проснулся в кровати, придвинутой к стулу у двери под углом, который его ваще не порадовал, а все банки стояли пирамидой на пыльном прямоугольнике, где полагается быть кровати. Орто Стайс может придумать только три возможных объяснения для происходящего, и он представляет их втянувшему щеки Лайлу в порядке возрастания кошмарности. Первая – Стайс телекинетик, но только во сне. Вторая – кто-то другой в ЭТА телекинетик, и имеет зуб на Стайса, и по какой-то причине хочет довести его до охренения. Третья – Стайс ходит во сне и переставляет вещи в комнате, бессознательно, что значит, что он жесткий, сука, сомнамбула, что значит – один господь бог ведает, чего он еще может учудить во сне. Тренеры говорят, он многообещающий; у него вполне реальный шанс на Шоу после выпуска. Который он не хочет запороть какими-нибудь телекинетическими или сомнамбулическими выходками. Стайс преподносит свои торс и лоб. На нем одно из его личных полотенец, черное. Он тощий, но жилистый и с красивым рельефом, и потеет легко и на славу. Он говорит, что отлично помнит, как два года назад пренебрег советом Лайла по поводу блочного тренажера, и жалеет об этом. Он приносит чистосердечные извинения за случай прошлой весной, когда подговорил Сбита и Аксфорда отвлечь Лайла, а потом присуперклеил спандекс на лайловской левой ягодице к деревянной крышке диспенсера полотенец. Стайс говорит, что осознает: он последний, у кого есть право прийти к Лайлу после подстебок насчет диеты, прически и вообще, с повинной и снятой шляпой. Но вот он, со снятой шляпой, вернее, скуфейкой, преподносит свое просауненное тело, просит мнения Лайла.

Лайл отмахивается от обид, как от гнуса, которого почти не замечаешь. Он целиком увлечен проблемой. Молния – уже далеко над Атлантическим океаном – теперь высвечивает его слабым стробированием. Нельзя недооценивать предметы, советует он Стайсу. Не сбрасывай предметы со счетов. В конце концов, мир, который совершенно древний, состоит в основном из предметов. Лайл наклоняется, просит жестом подойти Стайса еще ближе и решается рассказать Стайсу историю одного человека, которого он когда-то знал. Человек этот зарабатывал на жизнь, посещая различные публичные заведения, где собирались и скучали нетерпеливые и циничные люди: он заходил и держал пари, что может встать на любой стул, а потом поднять стул с пола, не сходя с него. По всем признакам чистый развод. Его модус операнди был таков: он вставал на стул и объявлял публично: «Эй, я могу поднять этот стул, не сходя с него». Случайный зевака собирал ставки. И хандрящий автовокзал, или очередь на получение прав, или больничная приемная обалдевают. Они смотрят на человека, тот 100 % стоит на стуле, а потом берет его за спинку и поднимает на несколько метров от пола. Зрители бурно обсуждают фокус, устраивают побочные пари. Набожный экспериментальный онколог, сам умирающий от неоперабельной колоректальной неопластики, плачет: «Почему, о Господи, почему ты дал этому человеку идиотскую шутовскую силу, а я не властен над собственными разбушевавшимися колоректальными клетками!» И прочие безмолвные вариации на подобные размышления среди зрителей. Пари выиграно, $ сгребаются и выдаются ему – человеку, которого, как говорит Лайл, он когда-то знал, – тот спрыгивает на пол, рассыпая из карманов при приземлении случайную мелочь, поправляет галстук и уходит, а обалдевшие зрители таращатся на предмет, который он не недооценивал.

Как и многие молодые люди, генетически предрасположенные к тайным проблемам с наркотиками, Хэл Инканденца также испытывал тяжелые проблемы с зависимостью от никотина и сахара. Потому что курение во время тренировок тупо убьет – только Бриджет Бун, стероидная девочка из 16-летних по имени Кэрол Сподек и одна из близняшек Воут достаточно мазохистичны, чтобы курить, хотя и Тедди Шахт известен тем, что время от времени балуется панателлой. Жажду никотина Хэл как может старается утихомирить, несколько раз в день засовывая под губу пригоршню бездымного табака «Кадьяк Зимолюбка», сплевывая либо в дорогой сердцу с детства стакан НАСА, либо в пустую банку из-под «Протеинового напитка на завтрак «Спиру-Теин», та даже сейчас стоит – на пустом пятачке, который все обходят стороной, – рядом с горкой теннисных мячей, которые детям за столом сегодня не надо сжимать за едой. Более серьезные проблемы у Хэла с сукрозой – вечно манящей сиреной любителей Хоупа, – потому что он жаждет его постоянно – Хэл, сахара, – хотя в последнее время чувствует, что любая доза сахара свыше уровня 56-граммового энергетического батончика «АминоПэл» теперь вызывает странные и некомфортные эмоциональные состояния, которые вовсе не идут на пользу на корте.