Дэвид Уоллес - Бесконечная шутка

– Я и так уже пришел в себя, Си, чувак, после удара по шарам, – сказал Гейтли, – если вдруг жалко переводить Наркан.

– О, а это и не Наркан, – сказал ласково Си, поддерживая Гейтли за

ру ку.

– Какой там, – сказал помощник, снимая колпачок со шприца. Си добавил:

– Держи шляпу обеими руками, – он ткнул помощника в плечо. – Скажи ему.

– Это Солнышко 387фармацевтической чистоты, – сказал помощник, выстукивая подходящую вену.

– Держи сердце обеими руками, – сказал Си, глядя, как входит игла. Фармацевт ввел мастерски, горизонтально и прямо под кожу. Гейтли ни разу не пробовал Солнышко. Вне канадской больницы оно почти недобываемо. Он смотрел, как его кровь охрит сыворотку, когда фармацевт вытягивал большой палец, чтобы отвести поршень для контроля. Помощник фармацевта вмазывал что надо. Си смотрел с высунутым кончиком языка. Бизнесмен крепко держал Факельмана за руки, а трансвесталка, которая зашла за кресло, подняла его голову за подбородок и волосы, пока седая тетка присела перед ним с иголкой и ниткой. Гейтли не мог не смотреть, как в него впрыскивается дурь. Боли не было. На секунду он засомневался в том, что это золотая доза: вроде слишком много телодвижений, только чтобы замочить его. На большом пальце фармацевта был вросший ноготь. На руке Гейтли, где тот наклонялся, осталась пара чешуек от экземы. Через какое-то время вид собственной крови даже нравится. Фармацевт еще не успел его заправить, когда Факельман начал кричать. Высота крика становилась все выше, крик все тянулся. Когда Гейтли смог оторваться от шприца, увидел, что тетка-библиотекарша пришивала веки Факельмана к коже над бровями. То есть сшивала глаза бедного старого Графа Факсулы. Один пацан во дворе подворачивал перед девчонками веки, как сейчас делали с бедным старым Факстером. Гейтли рефлексивно дернулся к нему, и Си крепко обнял его одной рукой.

– Па-лех-че, – очень ласково сказал Си.

Вкус гидрохлорида в Солнышке был знакомым, лакомым, – вкус запаха всех врачебных кабинетов в мире. Он никогда не пробовал ТалвинPX. Рецепты просто не достать, на PX, канадского производства; в Талвин США 388добавляли 5 мг налоксона, чтобы обломать кайф, вот почему Гейтли ширялся NX только вдогон к Бам-бамам. Он понимал, что Факельману вкололи антинаркотик, чтобы он чувствовал иголку, пока пришивают глаза. «Жестоко» пишется через «е», помнил он. Два азиата по указанию Си вышли из комнаты. Линда М. словно была на грани нервного срыва. Маленькая седая тетка работала споро. Глаз, который уже пришили, неприлично вылупился. Все в комнате, кроме бизнесмена и угрюмой тетки, начали ширяться. Два пидора зажмурились и задрали лица к потолку, будто не могли видеть, что творят с собственной рукой. Фармацевт перетягивал отключившуюся Памелу Хоффман-Джип – явный переборщ. Вокруг имели место разные стили и уровни мастерства инъекций. Лицо Факельмана все еще было лицом кричащего человека. Мужик корпоративного вида капал в расшитый глаз Факельмана жидкость из пипетки, пока тетка продевала новую нитку. Гейтли казалось, что он уже видел тему с жидкостью в глаз в каком-то картридже или фильме, который любил военный полицейский, – еще когда был Бимом и играл в футбол на ситце в море, – и тут Солнышко перешло барьер и торкнуло.

И понятно, почему в США Талвин бодяжат. Воздух в комнате стал чересчур чистым, с глицериновым блеском, цвета стали ужасно яркими. Как будто сами цвета загорелись. О Талвине-PX из Списка II говорили, что он мощный, но кратковременный, и цена кусается. Никто не говорил о последствиях реакции с огромными остаточными количествами внутривенного Дилаудида. Гейтли пытался соображать, пока мог. Если ему хотят стереть передозом карту, то обошлись бы чем подешевле. А если библиотекарша и ему пришьет веки к бровям, то. Гейтли пытался думать. Его бы не. Не. Не вмазывали.

Сам воздух в комнате распух. Раздулся. Крики Факельмана о сказках опускались и взлетали, неразличимые за артериальным ревом Солнца. Линда М. пыталась подавить кашель. Гейтли не чувствовал ног. Чувствовал, как рука Си на плечах все больше и больше принимает его вес. Мышцы рук Си росли и твердели: он это чувствовал. Его ноги такие как бы: ну нафиг. Нападения полов и тротуаров. Кайт любил петь частушку под названием «32 применения „Стерно", дружок». Си начал мягко опускать Гейтли. Сильный низкий жесткий пацан. Большинство героинщиков можно опрокинуть одним «бу». Си – в Си была какая-то нежность, для пацана с глазами ящерицы. Он опускал его реально мягко. Си защитит Бимми Дона от нападения гадкого пола. Гейтли крутнулся в томной поддержке, Си двигался вокруг него, как танцор, чтобы замедлить падение. Гейтли оглядел по кругу всю комнату с почти невыдерживаемой резкостью. Пуанграве густо рвало. Два пидора сползали спиной по стенке. Их красные куртки пылали. Проплывающее окно взорвалось светом. Или это Демона рвало, а Пуанграве снимал экран ТП со стены и вытягивал его волокнистый кабель к Факельману у стены. Один глаз Факса был распахнут, как его рот, обнажая глазное яблоко куда сильнее, чем хочется видеть у человека. Он больше не сопротивлялся. Он по-пиратски таращился перед собой. Библиотекарша приступила ко второму глазу. У безликого на лацкане была роза, и он надел очки с металлической оправой, и поплыл от кайфа, и половину раз промахивался пипеткой мимо глаза Факса, объясняя что-то Пуанграве. Трансвесталка задрала рваный подол П. Х.-Д., и ее паукоподная рука распласталась на бедре цвета плоти. Лицо П. Х.-Д. – серое и синее. Медленно приблизился пол. Коренастое лицо Бобби Си было почти красивым, трагичным, наполовину озаренным светом из окна, под вращающейся мышкой Гейтли. Гейтли чувствовал себя не столько упоротым, сколько бесплотным. Было неприлично хорошо. Голова покинула плечи. Кричали Джин и Линда. Картридж с открытыми глазами и пипеткой был про ультранасилие и садизм. Кайтовский любимый. Гейтли думает, что «садизм» пишется «сэддизм» [234] От слова sad – грустный. . Последним вращающимся зрелищем перед глазами было возвращение китаез с большими блестящими квадратными кусками комнаты в руках. Когда пол наплыл, а хватка Си окончательно ослабла, последнее, что видел Гейтли, – надвигающийся азиат с квадратом в руках, и когда Гейтли заглянул в квадрат и ясно увидел отражение собственной большой квадратной бледной головы с закрывающимися глазами, пол наконец кинулся на него. А когда он пришел в себя, то лежал на спине на холодном песке пляжа, и с низкого неба лил дождь, и отлив был далеко-далеко.

1. Гидрохлорид метамфетамина, он же кристаллический мет.

2. Орин, кстати говоря, не переступал порог ни одного профессионального терапевта, так что его анализ снов всегда довольно поверхностный.