Анна Берсенева - Мой лучший Новый год

Не остался в стороне от рождественской перестройки и наш скорбный тюремный ЦУМ. «Лимит» увеличили и в «ларьке» – с 290 до 340 долларов в месяц.

Бакалея-гастрономия-галантерея пополнилась «праздничным ассортиментом»: поздравительными открытками, медовыми пряниками, печенюшками, чипсами и конфетками.

Взращенные на «джанкфуде» американцы и подсаженные на него иммигранты с восторгом забивали свои шкафы красочными хрустящими упаковками со снеговиками и снежинками.

Под воздействием всеобщего обжорства и запаха чеснока из праздничных тюрь я тоже иногда срывался с намеченного Светлого Пути.

Как-то раз, еще за месяц до Нового года, после очередной четырехчасовой проверки в камере номер 315 состоялся расширенный «совет коллектива». Все «базары» проходили сразу же после пересчета, когда все находились на своих местах еще минимум полчаса.

– Братишки, приближаются праздники… Предлагаю сброситься, кто сколько может, и вместе поужинать… Никаких гостей, только сокамерники! Приготовление еды я беру на себя, – объявил чернокожий филадельфиец Флако, получивший 15 лет за вооруженные нападения на уличных наркоторговцев.

Инициативу Флако о проведении праздничного ужина поддержали 11 из 12 обитателей камеры.

30 декабря с раннего утра закипела работа. Мы жарили-парили в меру тюремных возможностей и 15-долларового вступительного взноса.

Технология варки практически любого горячего блюда оказалась совсем непростой и требовала особого мастерства. В пластмассовое половое ведро наливалась вода и вставлялся самопальный и запрещенный кипятильник. Предназначенные для приготовления продукты укладывались в «тройной» целлофановый мешок и аккуратненько опускались в бурлящий кипяток.

Выставлялись дозорные, включался секундомер, и через полчаса тюремная паста «альфредо» была готова.

Технология осталась без изменений и в тот декабрьский день.

Украденные из столовки жирненькие макарошки «зити» были тщательно перемешаны с доступными специями и кусочками консервированного лосося и тунца. Аппетитная паста благоухала молочно-чесночно-овощным соусом. На десерт Флако и его помощники подали холодную кока-колу и приторно-сладкий компот.

Праздничное меню радовало и глаз, и желудок. Я в очередной раз убедился, что вкусная еда в тюремных условиях с успехом заменяет все плотское и запретное.

Кто-то сидел на шконках, кто-то на колченогих стульях и торжественно, как на дипломатическом приеме, пережевывал рождественский ужин.

Витиеватая джентльменская беседа неспешно вращалась вокруг проблем мирового гангстеризма, преступлений и наказаний, а также новогоднего чемпионата в тюремном «джиме» [13] Gym – тренажерный и спортивный зал. .

Ленивые затейники из Recreation Department [14] Отдел отдыха. подогнали под Рождество и Новый год финальные игры по мини-футболу и баскетболу. В соккер играли латиноамериканцы, африканцы и европейцы, в баскетбол азартно дулись местные негры. То же касалось и зрителей – кто на кого учился и кто к чему привык.

Я продолжал выгуливаться по холодному и ветреному компаунду, слушая американское радио и периодически напевая по-русски о рождении елочки в лесу.

Герр коммендантен не забыл и о любителях «тихого отдыха». Для них проводились тюремные турниры по шахматам-шашкам, нардам и домино. Вокруг седовласых игроков, совсем как в российских парках и скверах, собирались молчаливые болельщики и ценители старинных игр. Шумели лишь доминошники – преимущественно ямайцы, доминиканцы и кубинцы. Самая простая из всех игр почему-то вызывала самую большую ажитацию.

Картежники всех мастей – профессиональные каталы и любители – тоже участвовали в форт-фиксовском «празднике жизни». Из дальних берлог («тихих» комнат, двухместных «медицинских» камер и теплых каптерок) на свет божий вылезали игроки в бридж, покер, спейдз и пиннакл. Раз в год они забывали про корысть и катали не ради «гешефта», а во имя олимпийского духа. Победитель чемпионата получал официальный «Диплом лучшего игрока в карты» и фотографию на спортивную доску почета.

Слава богу, я азартные игры не жаловал – хотя бы к чему-то засасывающему я оставался равнодушен. Зато много раз видел, как каторжане (американцы и басурмане) влезали в многотысячные долги. За ночь в тюремных казино перетекали десятки и сотни долларов. Проигравший расплачивался тюремной валютой, походами в «ларек» или настоящим денежным переводом на лицевой счет победителя. Разорившиеся и неспособные платить фуфлыжники-банкроты сдавались под защиту ментов и уходили в карцер «по собственному желанию».

В «дырке» демократично уживались не только хулиганы – драчуны – нарушители спокойствия, но и те, кому угрожала расправа. Администрация зоны не дискриминировала никого: разоблаченные стукачи, картежные должники, растлители малолетних и злостные хулиганы содержались в абсолютно одинаковых условиях «особо строгого режима».

…Вечером 31 декабря в многострадальном спортзале состоялся еще один праздничный концерт. На этот раз приглашенными актерками уже не пахло. Как и в «Карнавальной ночи», постановка была осуществлена собственными силами – мужским зэковским коллективом.

С раннего утра Лук Франсуа Дювернье и я кантовали громоздкие репродукторы, разматывали и подключали провода, выставляли звук и настраивали инструменты. Выполняя роль «мальчика на побегушках», я радовался знакомой суете, периодически забывая, где нахожусь.

Чтобы придать концерту художественной самодеятельности правильное направление и выделить его из бренных буден, к делу опять подключились тюремные продюсеры из «Службы капелланов»…

Перед парадом-алле местных ВИА коллектив «раскаявшихся» заключенных разыграл поучительную пьесу о Создателе и грешниках. Здоровенный лысый негр с лисьей физиономией играл Господа Бога. Он был одет в темно-синюю мантию выпускника тюремной школы.

Подобные накидки выдавали на два часа всем зэкам, получившим в застенках среднее образование. «Ученые мужи» получали дипломы, фотографировались на фоне американского флага и возвращали непривычные костюмы на склад – дожидаться следующего выпуска.

По протекции капелланши Флюгер для «Отца, Сына и Святого Духа» сделали исключение. На черной блестящей макушке Господа торчал вырезанный из светло-коричневого картона нимб. Совсем как у рассеянного дедушки Бога в веселом атеистическом спектакле театра кукол Сергея Образцова.

По ходу забавной тюремной постановки к чернокожему Создателю подбегали грешники: наркоторговец, вор, гангстер, алиментщик, пьяница и наркоман. Каждый из них просился в рай, но после пятиминутной «терки» и под одобрительный смех неприхотливых зрителей справедливый дедушка отправлял их в ад.