Алан Гратц - Беженец

– Убийцы! – кричал он. – Они до меня не доберутся!

Но папа был слаб, а полицейский – силен.

Одна из моторных лодок с берега подплыла к ним первой, и полицейский помог погрузить спасенного в лодку.

– Дайте мне умереть! – умолял отец. – Дайте мне умереть!

Слова били больно, словно пощечины, и на глазах Йозефа выступили слезы. Отец лучше умрет, чем останется с сыном, с дочерью, с женой.

Выстрел заставил Йозефа вздрогнуть. Один из людей в лодке прицелился из пистолета в воду около полицейского. Он выстрелил еще дважды, и акула отплыла в сторону, она готовилась атаковать другую акулу, которую только что ранили.

Мужчины уложили отца в лодку и помогли измученному полицейскому перевалиться через борт. На «Сент-Луисе» послышались облегченные вздохи и произнесенные шепотом молитвы. Но сердце Йозефа замерло при виде того, как отец отталкивает людей, пытавшихся ему помочь. Наконец папа метнулся к борту маленькой лодки, намереваясь прыгнуть в воду.

– Дайте мне умереть! – снова выкрикнул он.

Полицейский схватил его и оттащил назад. Еще двое удерживали его, когда лодка быстро повернулась и помчалась к берегу.

Судовая сирена смолкла. Все неожиданно закончилось. Пассажиры, собравшиеся вокруг Йозефа, плакали. Но он был не столько печален, сколько ошеломлен. Отца у него больше нет. Во многих смыслах он так и не вернулся из концлагеря. Перед ним был не тот человек, которого ждал и помнил Йозеф. Не тот человек, которого он любил. Осталась лишь оболочка, тело, но не душа.

Отец Йозефа уплыл, мать была без сознания, маленькая сестра сейчас предоставлена себе. И теперь никто не пустит на Кубу семью Йозефа, после того, как отец сошел с ума. Их отошлют назад. В Германию. К нацистам.

Мир Йозефа рушился, и он не знал, как его скрепить.

Маленькая лодка разваливалась. В швах между бортами появились трещины. Мотор шатался, постоянно ослабляя болты, которые удерживали его на месте. Даже скамейки отрывались. Только Кастро оставался целым и смотрел на Изабель, такой же суровый и уверенный, как всегда. Он словно приказывал: БОРОТЬСЯ ПРОТИВ НЕВОЗМОЖНОГО И ПОБЕДИТЬ.

Вот только бороться против неизбежного было трудно. Вода в лодке доходила Изабель почти до колен. Она и остальные лениво трудились на палящем карибском солнце: зачерпнуть – вылить, зачерпнуть – вылить. Но вода просачивалась едва ли не быстрее, чем они успевали от нее избавиться. Лодка тонула.

Все пустые бутылки и бензиновую канистру убрали под скамью, чтобы хоть как-то удержаться на плаву. Но если они в ближайшее время не доплывут до Америки, непременно утонут.

– Бороться против невозможного и победить, – сказала себе Изабель.

– Когда мы уже доберемся? – заныл Иван.

– Завтра, – устало ответил Лито. – Завтра.

Но почему-то он перестал вычерпывать воду. Сел прямо, словно всматривался во что-то очень далекое.

– Завтра, – прошептал он.

– Лито? – спросила Изабель.

Дед моргнул и снова перевел взгляд на внучку. Он плакал или это всего лишь пот и морская вода?

– Ничего, Чабела. Просто… воспоминание. То, о чем я очень долго не думал.

Лито осмотрел лодку, и глаза его неожиданно стали еще печальнее. Изабель хотелось подползти к нему и обнять, но для этого троим пришлось бы встать и посторониться.

– Не прекращайте работу, – сказал сеньор Кастильо, лежавший на дне лодки.

– Может, тебе тоже не мешало бы помочь? – спросил отец.

– Я еще не оправился, – возразил тот, – и едва могу двигаться на такой жаре! Кроме того, не вижу, чтобы ты вычерпывал воду!

– Я ухаживаю за женой, – огрызнулся папа, – которая на самом деле больна!

Со времени той сцены на Багамах с отцом что-то случилось. Он стал более внимателен к маме, сосредоточился только на ней. И никто, кроме Изабель, этого не заметил. Она видела, как он держал руку мамы, осторожно убирал волосы с ее лица, слышала, как он шептал, что любит ее, что она ему нужна. Такого не было прежде.

– Хочешь сказать, что мой отец притворяется? – вскинулся Луис.

– Я хочу сказать, что с его стороны не слишком хорошо лежать и расслабляться, когда все остальные из кожи вон лезут, чтобы удержать этот металлический гроб на плаву, – ответил папа.

– У тебя бы не было даже такого металлического гроба, если бы я не построил его!

– Не уверена, что «построил» – верное слово, – заметила сеньора Кастильо. – Скорее уж, сляпал.

Иван и сеньор Кастильо взорвались одновременно.

– Старались как могли! – выкрикнул Иван.

– О, теперь ты будешь указывать, как мне строить? – возмутился сеньор Кастильо. – Где были вы с Луисом, когда мы всю ночь работали?! В своей адвокатской конторе занималась черт знает чем!

Изабель сжалась и закрыла уши ладонями. Она ненавидела те моменты, когда родители скандалили, а теперь все в лодке злились друг на друга.

– Я помогала людям, – парировала сеньора Кастильо. – Ты никогда меня не ценил…

– А что мне было делать? – вставил Луис. – Сказать своему комиссару, что я должен остаться дома и сколачивать лодку для побега?

– Прекратите немедленно! – крикнула Амара с кормы. – Ведете себя как дети!

Все с виноватым видом замолчали.

– Думаю, пора выпить воды, – продолжала Амара. – Изабель! Не подашь бутылки?

Для перерыва было еще рано, но никто не жаловался. Чистая, восхитительно вкусная вода была лучшим, что когда-либо пробовала Изабель, а на других подействовала, как материнское молоко на ребенка, – успокоила.

– Нам всем жарко. Мы все устали. И да, мы тонем, – продолжала Амара, – но если мы потеряем головы, умрем быстрее. Давайте решать.

– Она права, – согласился отец. – Простите.

– Простите и меня, – сказал сеньор Кастильо. – Мне следовало помочь.

– Только если ты в состоянии, – возразил папа. Похоже, он не язвил.

– Но лодка расползается на глазах, – вздохнул Иван. – Мы набираем слишком много воды.

– Потому что она перегружена, – пояснила сеньора Кастильо.

Она была права. Но что можно сбросить за борт? В лодке только мотор, бензин, еда, вода и девять пассажиров.

– Что, если один или двое на время прыгнут в воду? – предложил папа. – Пусть держатся за лодку. Это ее облегчит.

– Зато замедлит скорость, – возразил Луис.

– Но она дольше продержится на плаву, – ответил сеньор Кастильо.

– Думаю, стоит попробовать, – решила Амара. – Будем бросаться в воду по очереди. Заодно и прохладнее станет.

Изабель подумала, что сейчас нет ничего важнее холодного рассудка.

Махмуд засыпал и просыпался каждые несколько секунд, когда его накрывало очередной волной. Прошли минуты, – или, может быть, часы? – и Махмуду снилось, что за ними идет шлюпка. Он даже слышал шум мотора, перекрывавший плеск волн.