Тамара Лисицкая - Идиотки

— Кис-кис! — она поскребла бумагой пол. — Кис-кис-кис!

Котенок таращился круглыми глазами, раскачивался на лапах-ниточках и был готов уничтожить и газету, и пол, а если не уничтожить, то решительно и смело уснуть прямо тут, не сходя с места!

— Дурачок какой…

— Никакой он не дурачок! — Лена сгребла мелкоту в охапку, прижала к себе. — Очень милый, смешной котенок!

— То есть тебе нравится?

— Да, нравится…

— И ты его оставишь?

— Оставлю.

— И будешь любить и в беде, и в радости?

— Буду.

— Аминь!

И Сергей склонился к Лене, поцеловал ее. Она поцеловала его. А потом котенок был вынужден в одиночестве гонять израненную газету, потому что большим людям было совсем не до него.

— Доктор! Ну, скажите… Она же будет потом нормально ходить? Бегать?

Веселый дядька в халате на вырост заполнил бумажку, потом ласково посмотрел на красивую Ирочку.

— А вы ей кто?

— Я? Подруга!

— Хорошая подруга?

— Какая разница? Хорошая!

— Ну, хорошей подруге скажу… Ходить будет, и бегать, если очень понадобится. Но не исключена возможность хромоты, сильно пострадала нога… Вы, девушка, знаете, что с ней произошло?

— Знаю. Ее машина сбила.

— А вы знаете, что у нее таз всмятку и все внутренние органы соответственно? Бедро очень сложное, заживать будет полгода, на штырях… Я вообще удивляюсь, как она жива осталась. Черепно-мозговая травма, сотрясение такое, мы думали, потеряем пациентку… Что ж вы ее одну отпустили?

Ирочка только вздохнула.

— Там сейчас стоит вопрос по удалению матки, так что подготовьте ее как хорошая подруга… А вообще, конечно, надо меньше по дискотекам бегать, девчонки! Я в вашем возрасте уже в больнице медбратом работал!

— Я в вашем возрасте вообще президентом буду, — криво улыбнулась Ирочка. — Есть у вас платные палаты? Я хочу определить ее в платную палату!

Доктор посмотрел с удивлением и интересом:

— Можем обсудить этот вопрос…

— Как ты, Наташка?

— Лучше всех…

Лена улыбнулась через силу, погладила Наташкину руку. Ужас какой…

Наташа возлежала на монументальной кровати-каталке, вокруг нее была возведена целая конструкция труб, противовесов, а нога подвешена как мясная тушка, на крючок. При этом было видно, что ноге пришлось очень несладко: она была разбухшей, синей, перетянутой бинтами. И только пальцы с красными стриптизными ногтями напоминали о прежних размерах этой части Наташкиного тела.

— Болит?

— Сейчас уже не так. В первые две недели было плохо…

— Как тебя так?

— Сама виновата…

Рядом с кроватью имелась высокая тумба, которую девчонки уже успели завалить конфетами, йогуртами, апельсинами. Лена приволокла маленький телевизор, купленный не так давно Сергеем специально дня Маргариты Петровны в больницу. Но Маргарита Петровна выписалась, и телевизор привезли сюда.

А Ирочка вообще совершила социально-хозяйственный подвиг. Она принесла… телефон. Внешне — стандартный, не самого модного дизайна. Но фишка в том, что он был личным, собственным телефоном Наташи, с номером и возможностью звонить в город.

— Это специально для военных, — пояснила Ирочка удивленным подругам. — Спутниковый. Я просто сейчас встречаюсь с одним навороченным фотографом, в он недавно делал репортаж для «Пари Матч» о военных…

Сегодня к Наташе впервые пустили посетителей. До сих пор она была так плоха, что ни о каких посещениях и речи не велось. Капитолина Михайловна собрала для дочки трогательную передачу с домашними пирожками, сестры написали письмо-отчет о прожитых без нее неделях…

— Что врачи говорят? — Лена поправила салфетку на Наташиной тумбе.

— Говорят, что ходить можно будет месяца через три.

— Ничего себе! Почему так долго?

— Долго? Они говорят, что мне повезло! — Наташа как бы улыбнулась, продемонстрировав отсутствие двух передних зубов, выбитых о бордюр.

Да уж! Повезло, так повезло…

— А я работаю много, сегодня едем снимать «Рождественские встречи». Слышала? У нас тоже придумали «Рождественские встречи», как в Москве…

— Ничего сами не могут… Только слизывать…

Лена не знала, о чем говорить. О работе — Наташке будет неприятно. Она лежит, вся пробитая железными прутьями, бледная, несчастная, а Лена сейчас ей будет рассказывать о том, как хорошо у нее идут дела, как хвалят программу, как подходят люди в метро и просят автограф? Что сегодня вечером она будет пить шампанское, чинно беседовать с красивыми людьми, а рядом будет оператор с работающей камерой, и все, конечно, поймут, что она, Лена, очень важная птица… Все это так жестоко и неуместно в этой палате с зелеными маслянистыми стенами…

— А я… Наташка, ты только Ирке пока ничего не говори, хорошо?.. Я… У меня роман…

— Роман? — Наташа несколько ожила, приподнялась на локте. — У тебя? С кем?

— С… С Сергеем…

— С Сергеем, с братом Иркиным??

Ты сумасшедшая, хотела сказать Наташа. Ты ненормальная. Как ты могла? Это невозможно… Хотя… Почему невозможно? Он мужчина. Ты женщина…

— Да. Удивила.

— Я сама до сих пор… Не верю…

— И что, это у вас серьезно?

— Не знаю. Работаем вместе, всюду ездим вместе по работе… Так что я не могу понять — это у нас романтика или это у нас работа…

— А в кино, в театры?

— В том-то и дело! Мы ходим на все премьеры, на все концерты, но с оператором! Понимаешь? Я ведущая, он администратор, а оператор снимает. Это ведь не свидание?

— Не знаю. Я в этом не разбираюсь…

— А иногда я остаюсь у него ночевать…

Тишина. Было слышно, как в коридоре позвякивают инструментом. Звук, от которого хочется срочно умереть.

— А что Маргарита Петровна?

— Она недавно выписалась, я ее стараюсь не волновать. А к Сергею она привыкла, никаких вопросов не задает… Наташка, я не знаю, что делать…

— Ничего не делай…

А потом в коридоре засмеялась Ирочка. Таким красивым, золотистым смехом, от которого у мужчин сразу наливались глаза.

— Хотя нет, — Наташа внимательно смотрела в паралитичную, зудящую лампу на потолке. — Нельзя ничего не делать. Я ничего не делала. И потеряла одного человека.

— Кого ты потеряла?

— Яковлева…

— О, Господи! — Лена испуганно прижала ладонь к губам. — Что с ним?

— С ним все в порядке. Он женился.

— Женился? Яковлев?

— Да, представь себе…

— Как такое возможно? — Лена встала, дошла до стены, вернулась к скрипучему стулу. — Как такое возможно? Он же тебя любил, Наташка? Так любил, что просто жуть!

— Вот видишь… Значит, не так уж и любил… Да и я тоже хороша… Ладно. Забыто. Все равно сейчас начинается новая жизнь, без Яковлева и без танцев.

— А почему без… без танцев?

Наташа с ядовитой издевкой посмотрела на любимую Лену — долго-долго.