Тамара Лисицкая - Идиотки

— Пятнадцать! — ласково поправила Ирочка.

— Тем более! Хорошая девочка!

— Спасибо!

Тени в глубине комнаты шевелились и шептались. Их Ирочкино выступление тоже не оставило равнодушными.

— Ты видел, сколько огня? Ты Гамлета с такими глазами играл, полжизни на это положил, а тут выходит пятнадцатилетняя девочка и рвет зал анекдотом! А слова какие! В каком дворе так гутарят, милая?

— В Серебрянке, — Ирочка улыбалась, рисовала носочком кроссовки круги.

— И что, у вас там так принято?

— Ага!

— Ну, вот что! — один из мужчин откашлялся, согнал улыбку с лица прочь, но она немедленно вернулась снова. — Давайте мы вот что попробуем сделать! Дуняша!

От партии теней отделилась смешная девчонка в кудряшках, послушно подошла к столу.

— Дуняша! Ирина! Мы сейчас вот что попробуем сделать! Представьте, будто вы — две деревенские хозяюшки. И Дуняшина корова потоптала все огурцы на Ирином огороде! Разговаривайте!

Секунду девочки хлопали глазами, тупо смотрели друг на друга, пытаясь понять, что же хотел сказать этот веселый человек. Потом Ирочка выпятила вперед тощую грудку и закричала дурным голосом:

— Ах ты, корова! Твоя корова у меня все огурцы потоптала! А чтоб она сдохла вместе с тобой, коровой, эта твоя корова!

— Что? — немедленно завелась Дуняша. — Чтоб моя корова сдохла? Да моя корова умней тебя в тыщу раз! Если б не она, ты б свои огурцы сроду в ботве не нашла! Корова ей мешает!

— Мне твоя задница толстая мешает! Сама корова и корову еще привела!

— Моя задница лучше твоей! У тебя вообще задницы нет — одни хрящи! И патлы пережженные!

— Натуральные патлы, понятно тебе, жиртрест? Корову свою забери, а то на колбасу пущу! Вместе с тобой!

— Кто это говорит? Кощей этот говорит? Да ты даже огурец свой поднять не сможешь, свалишься!

— Я с вас за каждый огурец по два возьму! Вы у меня до конца жизни проценты будете выплачивать! Я на вас управу найду!

— Ты сначала огурцы найди! Дура такая!

— Я дура?

— Ты дура!

Бац! И Дуняша получает пинка кроссовкой! Только шнурки вверх, как салют!

Тени хохотали и раскачивались в стульях, мужчины гулко смеялись в кулаки, прижатые к губам, даже тетушка-тортилла благосклонно обмахивалась шалью.

— Ты, блин, драться? — Дуняша бросилась на Ирочку, щеки у нее пылали. — Да я тебе!

Ирочка схватила Дуняшу за тугие кудряшки и принялась мотать, крутить вокруг себя. Соперница визжала, но не сдавалась.

— Хватит! Хватит! — простонал один из экзаменаторов. — Все! Тетки! Стоп!

Девочки еще дернули друг дружку по инерции и застыли, не зная, что делать дальше. Потом Ирочка ослабила хватку и почувствовала, как Дуняша отлипает, отваливается, отпуская ее, Ирочкины, волосы. Оказывается, она тоже настроилась снять скальп с конкурентки. А Ирочка в пылу борьбы даже не заметила.

— Спасибо! Хватит! — все вокруг смеялись, хохотали, похрюкивали от удовольствия. — Да! Давно нас так никто не радовал! Давно!

Дуняша тихо исчезла в районе стульев. Ирочка осталась одна — румяная, с тяжелым дыханием, с всклокоченной «волчицей». Глаза ее сверкали, тело было готово к борьбе, руки искали опору и булыжник поувесистее.

— Ну, Маркелова, вы и фрукт! Садитесь! Мы вас берем!

Ирочка хотела переспросить, куда садиться, куда берут, что за этим следует. Но тут дверь отворилась, показался чей-то нос и робкий голос прожурчал:

— Вы Маркелову вызывали? Это я! Извините, очень в туалет надо было!

Хореограф не стал долго грустить по поводу Ирочкиного ухода. Честно говоря, он давно ждал такого развития. Хотел его. Подумывал над тем, как бы ускорить процесс. И не то чтобы девочка была бесталанной. А просто… неинтересно ей было. Не хотела она впустить танец в свою жизнь, а формальность не может долго занимать полезную площадь. В душе и в танцзале.

— Как она решилась? — шепнул Рома Наташе во время поддержки. — Как она смогла взять и уйти?

— Смогла и все. Надоело ей.

Рома был шокирован. Никогда в жизни он не осмелился бы вот так встать! И уйти! И еще сказать на прощанье какую-нибудь гадость! Он бы терпел, и терпел бы любую неприятность столько, сколько потребуется. Правда, Рома не мог себе представить и такую ситуацию, когда ему что-то не нравится. Ему все нравилось. А точнее, ему было все равно всегда и везде. Он покорно участвовал и старался быть прилежным в этом участии. Он жил, как маленькая крестьянская лошадка на пенсии: без усилия, удовольствия, ровно, с рассвета до заката, без всплесков и планов на будущее.

К пятнадцати годам он превратился в тонкого, прекрасного эльфа. Девочки были выше его на пару сантиметров, а Ирочка так вообще на целую голову. Но ни одна не могла похвастаться такой нежной оливковой кожей, такими бархатными запястьями, такими тяжелыми ресницами и таким ангельским характером.

— А что она скажет Валентине Сергеевне?

— Что-нибудь скажет, — хмыкнула Наташа. — Ирка всегда выкрутится.

— А ты? Ты не уйдешь?

— Я?

Наташа даже сбилась с ноги, запнулась, как малолетка.

Как можно представить себе жизнь без танцев?

Это будет не жизнь.

Это будет очень грустная жизнь.

— Нет. Я не уйду. Это точно.

— Хорошо, — Рома улыбнулся, посветлел. — Это хорошо. Только не уходи. А то я один не смогу. Я один боюсь.

Еще десять минут потратили на выяснение, кто тут кто. Кто Маркелова, кто не Маркелова. Ирочка все это время с достоинством восседала на самом видном месте и спокойно, уверенно улыбалась в пространство. В конце концов, настоящую Маркелову прослушали и выгнали еще на первом куплете — она была серая и никакая по сравнению с самозванкой Ирочкой.

Ирочка даже не посмотрела ей вслед.

Зато ее вызывали на «бис» в помощь одному из новобранцев. Как когда-то Дуняшу. Только Ирочке досталась роль поблагороднее. Ее попросили подыграть видному юноше, изобразить отвергнутую влюбленную, молящую о свидании.

Думаете, Ирочку смутила сложность задачи? Ничуть. Она легко бухнулась на колени и схватила своего названного принца за джинсовую коленку.

— Прошу тебя! — прошептала она. — Не оставляй меня!

Между прочим, юноша оказался тем самым невежливым товарищем, с которым Ирочке пришлось столкнуться в фойе. Страх конкуренции до сих пор бился в каждой его клетке. К тому же он был дико хорошеньким. Таким ярким, синеглазым он был, с красивыми толстыми бугорками мышц под тонкой футболкой.

— Что? — переспросил юноша. Было видно, как он мучительно настраивается на нужную волну и пытается угадать, что ему сделать? Стряхнуть Ирочку с ноги? Упасть рядом? Послать всех к черту и хлопнуть дверью посильнее?

— Я так тебя люблю! Я так хочу быть с тобой!

Юноша, кажется, прозрел. Во всяком случае, в его взгляде появилось вполне осмысленное презрение.