Тамара Лисицкая - Идиотки

Злясь на Яковлева до кипения, Наташа разулась, отряхнула носки от домашнего мусора — ступать на Сидоровские чистые ковры всегда было очень трудно. Яковлев тоже сбросил сапоги и сейчас стоял у всех на виду в шерстяных деревенских носочках с елочками. Выглядело дико. Как минимум.

— Ну, проходите, сейчас гости соберутся и начнем!

Прошли в зал, богато декорированный хрусталем, картонными копиями Шишкина и едой, полагающейся по случаю дня рождения.

— А я тебя видел вчера вечером на остановке, — сообщил Яковлев.

Наташа решила игнорировать идиота.

— Ты ждала тридцатку, а потом села и поехала!

Очень мощное наблюдение.

— Да… А тут красиво!

Тут не красиво. Тут обеспеченно.

— У Иры родители, наверное, ученые?

Ха-ха!

— А у меня папа военный. А мама — логопед. Врач такой. Лечит людей, которые буквы не выговаривают. Я в детстве «р» не выговаривал, так мама меня каждый вечер заставляла тренироваться!

Соловьем залился звонок. У Сидоровых был не звонок, а чудо техники. Он пел разными голосами — то птицей, то кошкой. Соседи приходили слушать семьями.

Вошла Лена, растерянная, но одухотворенная.

— Сказали, чтобы я сама телепрограмму придумала, — сообщила с порога.

— А про что?

— Про что угодно.

— Классно!

— Да ну, ты что! Я уже второй день даже во сне думаю, но пока ничего!

Из комнаты ей помахал Яковлев.

— А он что тут делает?

— Откуда я знаю? — Наташа сердито сверкнула глазами в сторону улыбчивого одноклассника. — Терпеть не могу! Козел!

Лена не умела грубить, к тому же лично ей миляга Яковлев ничего плохого не сделал. Славный, добрый парень. Воспитанный… Она подошла ближе.

— Привет.

— Привет, — Витя протянул ей фотографию Ирочки детсадовского возраста на фоне елки. — У нас точно такие же елочные игрушки были. Отец из ГДР привез, когда служил. Я потом разбил все по одной. Нечаянно.

— А ты был за границей?

— Ну, я родился в Чехословакии. Отец там служил, и нас…

В это время в коридоре открылась дверь, потом раздались крики счастья, дружеское похлопывание, звон посуды…

— Красивые приехали! — крикнула Ирочка в глубь квартиры.

— Кто приехал? — удивился Витя.

— Ну, Ромкины родители. Они с Сидоровыми дружат семьями. И родители у Ромки такие милые! Тебе понравятся!

Витя поставил фото обратно за стекло, прикрыв ими ровненькие, ни разу не измятые корешки подписного Чехова.

— Ну, где тут мама именинницы? — в комнату вошел высокий, видный мужчина с букетом гвоздик. — Где тут наша Валентина Сергеевна?

— Иду, Ванечка! — крикнули из дальней комнаты. — Сейчас иду!

Иван Иванович огляделся, заметил Витю с Леной.

— Здравствуйте, ребята.

— Здравствуйте.

Ирочка, жуя на ходу соленый огурчик, принесла еще одно блюдо, доверху засыпанное сырокопчеными деликатесами. Вслед за ней топал Рома, тоже привлеченный к доставке еды. Он кивнул одноклассникам, но странно печален и растерян был его взгляд. Обычно Рома выглядел иначе.

— Мам! Тут Иван Иваныч с цветами! — рявкнула Ирочка и улыбнулась гостям. — Она прическу новую сделала, теперь стесняется!

Водопад сливаемой воды, легкая возня в коридоре — вошла Роза Наумовна. Нарядная, в новых малахитовых серьгах.

— Здравствуйте, дети! Здравствуй, Леночка! — улыбнулась она. — Как твои телевизионные дела?

— Спасибо, нормально.

Лене было приятно, что Роза Наумовна знает и помнит о ее второй, главной жизни. Она была готова продолжить разговор, признаться в полной растерянности по поводу нового задания, даже сделала шаг навстречу. Но Роза Наумовна уже забыла о Лене, Вите. Она смотрела на своего сына и улыбалась. Время от времени с Розой Наумовной случались припадки безумного обожания, гипнотические столбняки. Она замирала в той позе, в какой ее настигло чувство, и смотрела, смотрела на своего нежного, красивого мальчика. И боялась ранить, вспугнуть эту хрупкую, нереальную красоту, так тонко сложившуюся из банальной плоти.

Ангел, Солнце! Сын, сыночек, сынулечкааааа…

Рома задумчиво ковырял вилкой кружевную салфетку, его ангельский профиль обрамляли черные кудри, а на бархатистой шее билась, пульсировала венка.

Роза Наумовна не выдержала, наклонилась и поцеловала эту венку.

— Мама! — дернулся Рома. — Ну, хватит уже!

— Прости, сердце мое! — прошептала Роза Наумовна и обвела всех вокруг влажными от любви глазами.

Никто ничего не видел, все в порядке.

Тут наконец из своей комнаты вышла Валентина Сергеевна, сорвала аплодисменты и возгласы. Ее привычная белая башенка а-ля Зыкина уступила место блондинистой химии. Вся покрытая озорными кудряшками, Валентина Сергеевна походила на накрашенного безбородого пастуха овец в лохматой шапке.

— Это я решила немножко измениться, — кокетливо оправдывалась Валентина Сергеевна и все трогала свои кудри. — Сейчас так носят, что я могу поделать! В нашем возрасте важно не уступать старости и… некоторым молодым девицам!

Игорь Петрович, отец Ирочки, странно поморщился при словах о девицах. Они явно адресовались ему.

— Ну, давайте уже садиться за стол! — раздраженно воззвал он к аудитории. — Сколько можно ждать?

— Ой, подожди! Еще не все пришли! — Ирочка метнулась к окну.

— Сергей с Илоной опоздают. У них там, на работе, какая-то заминка, какой-то товар привезли…

— А что, Сергей уже точно женится? — Роза Наумовна придвинула стул, положила салфетку на колени, другой покрыла колени Ромы.

— Да, он сделал ей предложение, подарил очень красивый комплект белья. С ришелье, очень модный.

— А кто у нее родители?

— О, — Валентина Сергеевна подняла подрисованные брови высоко-высоко. Было видно, что ей приятно говорить на эту тему. — Родители отличные! Мама в исполкоме работает, любые документы в любые сроки, никогда не откажет. А папа на «Горизонте» в высшем эшелоне, очень большой начальник. Так что с Сергеем все в порядке. Он у меня вообще молодец. Товарищ у него в Бресте на складе работает, а там граница рядом, сами понимаете. Так они потихоньку возят парфюмерию, «Магию ночи» недавно достали, «Опиум». Крутится! Молодец!

— Так! Я устал ждать заказов! Кому что наливать! — Игорь Петрович громыхнул шампанским, тихо матюкнулся но поводу обильной пены, фонтаном хлынувшей на скатерть. — Ну? Давайте скорее!

Ирочка стояла у окна и барабанила ногтями по стеклу.

— Ира! Садись за стол! Чей день рождения, в конце концов?

Она присела на краешек стула, готовая сорваться в любой момент.

— Так, а что у нас стулья пустые? — Игорь Петрович сурово посмотрел на Лену с Витей.

Те сидели в углу, старались не привлекать внимания, молчали, не дышали, радовались празднику. Рядом с ними вызывающе пустовали два места.