Тамара Лисицкая - Идиотки

— А-а-а! — заорали парни, засвистели, заулюлюкали, подбежали, чтобы рассмотреть поближе такое чудо.

А Ирочка уже отступила, схватила Лену за руку и поволокла прочь. На ходу обернулась, показала маленькую дулю всей ненавистной пацанской компании, выругалась как-то уж совсем черно.

— Сволочь эта! Давно надо было ему жопу надрать! Козлище! Урод!

Лена и рыдала, и смеялась, и пару раз упала, но не помнила, где именно — в густой траве у общежития или на асфальте остановки.

— Ну, успокойся! — Ирочка дернула плачущую Лену за рукав. — Успокойся, хватит! Слава Богу, мы этого говнюка наказали! Теперь будет знать!

— Ира! Я умру!

— Хрена лысого! Ничего ты не умрешь!

— Я умру! Мне так плохо. Ира!

— А я тебе говорила! Я его еще на первой репетиции раскусила! Такие гады, как он, только и делают, что девчонкам жизнь портят!

Пассажиры автобуса рассматривали странную парочку. Все было понятно, каждый бывал в такой ситуации. Не каждый, правда, при этом заливался тушью и соплями в общественном месте, но времена меняются, и эти акселераты сейчас на все способны.

— Хочешь, поедем в «Чебуречную» на Партизанский?

— Нет!

— Ну, а хочешь… в книжный на Машерова?

— Не хочу-у-у!

— Вот, е-мое… А что ты хочешь?

— Умереть хочу!

— Ну и умирай! А мне еще пожить интересно! — Ирочка шлепнулась на освободившееся сиденье, зло уставилась в сторону. А там какой-то парень симпатичный, улыбается. Как можно умирать, когда в автобусах ездят такие симпатичные парни?

Хорошо быть умной и красивой! Вот это правда! А быть толстой и нелепой ужасно плохо! Но Ирочка, конечно, не оставит в беде свою подругу… Хоть она и нелепая…

А Андрей гад…

Таких гадов необходимо истреблять! Решительно!

Иначе вот так нот будут плакать бедные девчонки, плакать, заливаться тушью… А тушь, когда попадает в глаза, очень щиплет!

— А поехали на рынок! — всхлипнула Лена.

— Куда? На какой рынок? Уже все рынки закрыты! Пять часов!

— К Наташке! Она просила ее сегодня сменить! Ей на репетицию надо!

Ирочка на секунду нахмурилась. Вот еще! Ехать к этой дуре? Отпускать ее на репетицию? Ни фига!

А парень все улыбался…

— Ладно. Едем. Только кончай рыдать.

— Хорошо.

Парень вышел через остановку. Прошел чуть-чуть вперед, чтобы еще раз увидеть в окне Ирочку. Та помахала ему ручкой. Парень подмигнул. Хорошо быть умной и красивой!

Наташа тихо шаркала своей метлой, лицо безучастное.

Но подружек увидела сразу, притормозила процесс, всмотрелась, потом снова — шшшшух, шшшух…

Сначала Ирочка противилась, не хотела идти ближе. Хватит того, что она посмотрела на Наташку издалека, ничего приятного.

— Идем! — теперь Лена дернула подружку. — Может, еще успеем.

Ирочка фыркнула, но шагнула за железные воротца.

Наташа остановилась, раскрыла глаза и рот. Потом заметила надутую Ирочку, снова замкнулась, равнодушно занялась мусором.

— Наташ! — Лена мужественно улыбнулась сквозь черную от туши слезу. — Он меня бросил!

— Это ты его бросила! — немедленно возмутилась Ирочка.

Наташа кивнула, притормозила процесс очищения.

— И хорошо!

— Так и я ей, ненормальной, говорю, что хорошо! А она воет!

— Ничего. У него на лице было написано, что он плохой человек.

— Так и я о том же! Козел! Коз-ли-ще! А она воет!

Спустя минуту осталась только одна общая проблема — несчастная любовь Лены. Все остальное мелкое ушло, забылось навсегда. Только однажды Наташа взглянула на разъезжающихся цветочников — они работали как часы. Ровно в семь цветы собирались, ведра с цветами расталкивались по машинам…

— …Так слушай, Наташка! Тут я к нему подбегаю и сумочкой бац! А он на колени — шмяк! Не ожидал, говнюк, что у меня столько силы! А я его еще каблуком! И мыском! Он так орал! Я думаю, синяков я ему наставила! Жалко только, что рожу его не расцарапала, чтобы его из театра выгнали!

Тут обмякшая Лена встрепенулась и вклинилась в Ирочкины воспоминания:

— Наташка! Так тебе ж ехать пора!

— Куда? — обиделась-удивилась Ирочка. Она только вошла в раж, только начала рассказывать самое вкусное.

— Никуда, — Наташа махнула рукой.

— Нет уж! — Лена взялась за метлу, решительно дернула ее к себе. — Мы сюда приехали, чтобы отпустить тебя на репетицию. А если бы не репетиция, не приехали бы.

— Да я уже опоздала.

— Ничего. Села в 49, пятнадцать минут — и приехала.

— Мне надо до полвосьмого всю территорию убрать.

— Ну, мы уберем…

Наташа колебалась.

Так они и стояли, держались за драгоценную метлу, пока Ирочка не прикрикнула на обеих.

Тогда Наташа протерла туфли о тыльную сторону джинсиков и рванула на остановку.

— Вот ненормальная, — сказала Ирочка, глядя на мелькающие пятки подружки. — Такая ненормальная, просто ужас!

Лена взяла метлу и заскользила по территории, широкими мазками разбрасывая песок, пыль, мелкие фрагменты рыночной деятельности… Да, очень миленький поворот. Пару часов назад она рассталась с парнем, теперь вот метет рынок. Бедная Ленка! Но она сама выбрала такой расклад, правильно? Ирочка почему-то не выбрала, а Ленка выбрала сама! Вот теперь пусть получает, человека нельзя жалеть слишком сильно, он от этого расслабляется.

Ирочка не участвовала в процессе. Она сидела на пустом прилавке, болтала ногами и все ждала какого-нибудь благодарного слушателя. Ей надо было стольким поделиться!

И поскольку единственный слушатель оказался совсем не благодарным, пришлось самой идти к нему и говорить без приглашения. От Ленки разве дождешься приглашения?

— Слушай, самое главное, что я училась драться. Вот этого никто не помнит, а я два месяца ходила на каратэ. Тоскливо, конечно, но наказать могу. Там главное — уважать противника. Но Андрея я не уважала. Он, конечно, очень красивый парень…

И вдруг Лена бросила метлу и грохнулась локтями на прилавок.

— А-а-а! — рыдала она. — А-а-а-а!

Опять двадцать пять!

Спустя десять минут Лена была отправлена на поиски туалета с раковиной — в результате слез и страданий тушью заволокло не только ее лицо, но и шею. Даже уши. Идти в таком виде по улице? Пытаться оттереть носовым платком? Плохие идеи, невоплотимые.

Лена ушла, опухшая, красноносая, чумазая, как черненький чертенок. А Ирочка осталась одна. Ей мешали сосредоточиться мысли, ее мучило желание говорить, а теперь еще она осталась один на один с метлой.

— Что? — спросила ее Ирочка. — Может, ты думаешь, что я до тебя дотронусь? Никогда! Нечего мне делать!

Метла лежала, не шевелилась. Выжидала.

— Лежи, лежи. Я тебя не трогаю, ты меня не трогаешь. Так будет лучше.

Метла молчала. Зато прямо по ее усатой-волосатой маковке ветром протащило скомканную бумажку.