Кристоф Хайн - Смерть Хорна. Аккомпаниатор

Его жена прыснула от смеха.

— Это под танго-то? — усомнился Даллов. — Совершенно исключено. Танго тут не годится. Нет-нет, только не танго. Другое дело — Бах, «Бранденбургский концерт» или «Болеро». Подходит кое-что из венской музыки, почти все из Моцарта. Но не танго. Оно сбивает с ритма, когда занимаешься любовью. Разве ваш профессор вам этого не объяснял? Чему вас вообще тогда учили?

— Прекратите, — попросила Герда, — а то вы прямо как недоросли.

Развеселившийся Даллов поцеловал ей кончики пальцев.

— Больше не будем. Прощаешь?

Сестра кивнула. Потом они заговорили о родителях.

— Постарели они, — сказал Даллов, и все молча кивнули.

Себастиан рассказал, что хотел забрать их в город. Он даже нашел покупателя для их дома.

— Но они не хотят, — сказал он, — и я могу их понять.

— Конечно, — отозвался Даллов, — но что толку? Ведь они ждут, что кто-нибудь из нас займется там хозяйством. Давайте разыграем на спичках. Кто вытянет короткую, возьмет себе их хозяйство и станет крестьянствовать.

— Значит, берет проигравший? — спросил Себастиан. — А почему не выигравший?

Даллов удивленно поглядел на него и задумался.

Утром он позавтракал со всей семьей и вместе с ними вышел из дома. У его машины они распрощались, после чего он поехал в Лейпциг. По дороге он думал о родителях и решил, что нужно найти работу хотя бы ради того, чтобы их успокоить. Неважно какую, думал он, сгодится любая. Он перебрал разные варианты, но все отбросил. И чем дальше уезжал он от родительской деревни, тем слабее становилось тягостное чувство долга. А съехав с автострады, он уже подумал, что глупо браться за первую попавшуюся работу только из-за родителей. Добравшись до города, он почувствовал облегчение.

Вечером он устроил постирушку, затем пришивал пуговицы к рубашке. Сидя перед включенным телевизором у стола со стопкой рубашек и старой желтой шкатулкой для шитья, ниток и наперстков, он попробовал рассмешить себя той забавной картиной, которую являл собой при взгляде со стороны. Но смеяться совсем не хотелось. Более того, его вдруг испугала мысль о старости и одиночестве, о доживающем свой век холостяке. Поспешно закончив начатую работу, он побросал рубашки в кресло, быстро собрался, накинул пальто и вышел из дома. Лишь на улице он расправил нервно подрагивающими пальцами шарф и застегнул пальто. Пройдя несколько слабо освещенных кварталов, он попытался стряхнуть с себя этот идиотский, так внезапно и всецело овладевший им испуг. Он силился отогнать глупые мысли, но именно из-за того, что само настроение было ему необъяснимо и совершенно непонятно, никакие разумные доводы тут не помогали. Дважды заходил он в подворотни, чтобы закурить, но каждый раз сигарета выпадала из одеревеневших пальцев в грязь. Он остановился у окраинного кинотеатрика. Шел последний сеанс, дверь была закрыта. Из окошечка в будке киномеханика доносилась музыка, невнятные обрывки фраз. Рекламная фотовитрина была еще освещена. Даллов принялся внимательно изучать ее. Он постарался успокоиться и пробовал по фотографиям из рекламируемых фильмов угадать, насколько те интересны. Он разглядывал хорошо одетых и, судя по всему, яростно спорящих мужчин, а также полуголых женщин, которым, похоже, грозила какая-то опасность. Поскольку по фотографиям понять что-либо было трудно, он решил прочитать короткий текст на киноафише. Но тут погас свет в витрине, неоновые буквы слова «кинотеатр» растворились во мгле, из которой теперь проступал лишь нечеткий контур домов. Слово «кинотеатр» показалось Даллову забавным, чем-то оно понравилось ему.

Потом он остановился у пивнушки на краю территории садоводческого товарищества. Ни на одном из участков огоньков не было, их хозяева жили сейчас в отапливаемых городских квартирах. Даллов продрог, поэтому заглянул в пивнушку, хотя вообще-то ходить в них не любил.

Едва он открыл внутреннюю дверь, как навстречу ему пахнуло теплым пивным духом. Все столики были заняты, на секунду разговоры замолкли и лица собеседников повернулись к Даллову. Как в деревенском трактире, подумал он. Вспомнив, как тут принято приветствовать, он медленно двинулся вдоль столов, постукивая костяшками пальцев по столешницам. Мужчины молча отвечали на приветствие, в свою очередь стукая пальцами по скобленым доскам столов.

За столиком у двери в туалет сидели женщина и мужчина. Даллов указал на стул и спросил, свободно ли место. Молодая женщина кивнула, Даллов сел. Когда он вытащил из пачки сигарету, женщина взяла коробок, зажгла спичку и протянула ее. Удивленный Даллов поблагодарил женщину, взял горящую спичку из ее пальцев и закурил.

— Философ? — проговорил вдруг мужчина.

Даллов насторожился и попытался исподволь разглядеть мужчину. Ему было лет пятьдесят, лицо красное, руки потрескавшиеся. Продубленные ветрами, иронически подумал Даллов и глянул по сторонам.

Равнодушным, ничуть не изменившимся голосом мужчина повторил:

— Философ?

Решивший поначалу, что мужчина разговаривал с молодой женщиной, Даллов понял — реплика относится к нему, поэтому слегка растерянно произнес:

— Не понял.

— Он спрашивает, не философ ли вы, — пояснила женщина.

Даллов уставился на огонек своей сигареты. Сумасшедший дом, подумал он. Подняв глаза на мужчину, он ответил:

— Нет. — И добавил: — Просто зашел выпить пива.

Он нетерпеливо ждал официанта. Мужчина с женщиной тоже молчали, но Даллову уже не казалось, что разговор прервался из-за него. Похоже, они так и просидели молча весь вечер за стаканом пива. Наверняка супруги, усмехнулся он про себя.

Когда к столу подошел официант, женщина, опередив Даллова, сказала:

— Пожалуйста, пива.

При этом она показала на Даллова.

Официант взглянул на него. Он в подтверждение кивнул.

— И рюмку водки, — добавил он.

Даллов с недоумением разглядывал женщину, которая, во второй раз проявив непрошеную заботу, сидела с безучастным видом.

Официант принес пиво с водкой, поставил их на картонные кружочки, сделав на них пометку карандашом. Даллов выпил водку, глотнул пива.

— Что скажешь о жизни? — спросил мужчина.

Даллов поставил стакан, нерешительно спросил:

— Вы со мной говорите?

Мужчина кивнул.

— М-да, — протянул Даллов. Потом он откашлялся и уклончиво ответил: — Трудный вопрос, а для сегодняшнего вечера, пожалуй, даже слишком.

— Вопрос хороший, — недовольно сказал мужчина.

Женщина уставилась с открытым ртом на Даллова, ожидая ответа.

Эти двое ждали свою жертву и дождались меня, мелькнуло в голове у Даллова; он собрался сейчас же расплатиться и уйти.

— Так что скажешь? — спросил мужчина.

Даллов слегка прищурился, потом быстро, не задумываясь, сказал: