Чингиз Айтматов - На солнечной стороне [Сборник рассказов советских и болгарских писателей]
- Название:На солнечной стороне [Сборник рассказов советских и болгарских писателей]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Профиздат
- Год:1986
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Чингиз Айтматов - На солнечной стороне [Сборник рассказов советских и болгарских писателей] краткое содержание
Выдающиеся советские и болгарские писатели, рассказывая о жизни своих соотечественников и современников, поднимают глубокие нравственные проблемы, интересные для самого широкого круга читателей.
Этот сборник рассказов является совместным изданием двух братских издательств: Профиздата (Народная Республика Болгария) и издательства ВЦСПС Профиздат (Советский Союз).
В книге собраны произведения широко известных в нашей стране и в Болгарии писателей, посвященные человеку труда. Написанные в разное время, они отражают порой частные факты из жизни героев, но, собранные вместе, рисуют впечатляющую картину высоких гуманистических идеалов строителей социалистического общества.
В НРБ сборник вышел в свет в 1985 году.
На солнечной стороне [Сборник рассказов советских и болгарских писателей] - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
А у Гаврилы были свои заботы. Ревматизм мучил его ноги, и дед болезненно прислушивался к ноющей боли, к внезапным уколам, то остро, то тупо впивавшимся в его тело.
— Случись в другой раз такая оказия, будьте уверены, своего не упущу, — пообещал Бычок. И умолк, решив на этот раз не прозевать, если ему вдруг подвернется подходящее дельце. Голова его кружилась от сладких мечтаний, от усталости и от выкуренного табака.
Пожелав деду спокойной ночи, Бычок возвращался в село. Вокруг на лугах приглушенно звенели комары, верещали сверчки, сытый дух земли забивал ноздри. А Бычок обдумывал тот случай с дровами и все больше убеждался, что шоферы были честные, просто им нужны были деньги на какую-то покупку, а он своим недоверием и подозрением только повредил себе… На околице села он оглядывался — из-за лугов, из ночной тьмы маяк посылал ему короткие несильные лучи.
3
Жена приносила Гавриле в узелке обед. Иногда кулеш, в другой раз борщ или уху, да еще краюху хлеба и молодого луку. Дед любил лук. Посыпал его зернистой солью и хрустел. Выступали слезы, но он не утирал их, а сидел так, почти ничего не видя. За жизнь жена много обедов ему сносила. И в поле, и в сад, и на баштан. Горшочек ставила в корзинку, а иногда в кошелку, а чаще обматывала платком. Была она невысокая, но крепкая. Родила десятерых, первые двое умерли еще маленькими, а остальные выросли и вышли в люди. Почти каждую неделю наведывались внуки, и она всегда берегла для них гостинцы. А если ничего не было, то или рубашонку заштопает, заплату поставит, а то просто малышу нос утрет и доброе слово шепнет. Трудно сказать, сколько этой невидной бабке лет. Частенько ей самой казалось, будто всегда она была такой старой.
Вместе с другими косцами дед докосил свой гон, потом взял пучок сухой травы, вытер лезвие косы и сел в тень под вербой. В горшке был борщ с грибами, а в макитре — вареники с вишнями, посыпанные сахаром. Дед почистил луковицу, макнул в соль и принялся жевать ее с хлебом. Он молчал, молчала и она. Так они долго сидели без слов. Солнце обжигало их лица, руки и легло на них густым загаром, солнце охапками сыпало лучи в их души, точно желая осветить изнутри, а они сидели, углубившись в тишину, которая настаивалась в них годами… Поев, дед сказал:
— Никифор на сенокос прибегал…
— Перевоз бросил?..
— Может, людей не было… Просил, чтобы с завтрашнего дня я его на лодке подменил.
— А за маяком кто смотреть будет?
— Маяк — ночью, а это днем.
— Сил твоих не хватит, что ты? За косьбу нам колхоз сена выделит, а с перевоза сена не получишь, чем корову зимой кормить станем?
— Свою усадьбу выкосим, вот и будет что на зуб положить.
— И надолго Бычок собрался?..
— Недели на две… Сын с невесткой в Донбасс позвали.
— То-то свет увидит!
— Конечно…
Бабка сложила посуду, взяла узелок и пошла в село. Косцы принялись за следующий гон. По густой и высокой траве коса шипела и энергично вздыхала. Зеленоватая кровь блестела на ней, и дед вытирал косу пучком травы перед тем, как править бруском. Солнце шевелилось на синеватом задымленном лезвии легкими живчиками. Дед размахивался шире, и трава бесшумно падала к его ногам. Стоял зной, воздух мерцал над землей. Вытянувшись журавлиным клином, косцы уходили все дальше, дальше.
Ночью, когда дед уже засветил свой маяк и сидел на пороге своей хатенки, вглядываясь в темноту, опять явился Никифор. Он был немного навеселе, размахивал руками и говорил так громко, что в сенях гудело.
— Думаю я, дед, что ехать стоит, — усаживаясь на перевернутое прогнутое ведро, начал он. — Если сын с невесткой приглашают, отказываться не годится.
— Вот и поезжай, — ответил дед.
— Вот вы говорите — поезжай. И я так говорю. Потому что как там дальше дело обернется, никто не знает, а у человека одна только жизнь, а? Село — оно село и есть. И речка… Ну, что мне в этом перевозе? Туда-сюда, туда-сюда. Прямо как петух: пригнешь его к земле, проведешь мелом линию, а он сидит и думает, что его привязали. Что же я, по-вашему, петух? Меня никто не привязывал… Сын пишет: у нас скоро коммунизм будет. Коммунизм!.. Да разве можно не поехать да не посмотреть, какой они там коммунизм наработали?
— Вот и поезжай, — снова тихо посоветовал дед.
— И молодицу свою захватил бы, да разве ее с места сдвинешь? Ладно… Я там разгляжу и принюхаюсь, если что — переберусь, и точка! Так или нет?
— Так, — проговорил дед.
— Э-эх! — сипло выкрикнул Никифор. — Э-эх!..
Он не мог высказать все, что бушевало в нем, только беспорядочно размахивал руками и с хрипом втягивал воздух. Пора было идти домой, но и с дедом поговорить хотелось. Перевозчик ерзал на ведре, которое под его весом еще больше оседало. Никифору рисовалась новая, не похожая на сегодняшнюю жизнь, и он радовался ей, точно не придумал ее себе, а вправду прожил.
— Э-эх! — бил он себя кулаком по коленям. — Не вернусь, и все тут! Был в селе Никифор Бычок — и не стало Никифора Бычка… Может, кто вспомнит… А не вспомнит — что мне?.. Э-эх! Правда, дед иль нет?
— Правда.
Никифор заторопился. Вскоре шаги его удалились. Но тут же опять приблизились — перевозчик возвращался. Нагнулся над дедом и проговорил:
— Присматривайте за лодкой-то. Хоть колхоз у меня ее купил, но она все равно что моя… На ту сторону десять копеек с человека и на эту десять. А билетов никаких нет, контроля тоже нет, вот вам кое-что и перепадет…
По Десне шла баржа — на носу и на корме светились огоньки. Коротко ухнул буксир, и далеко вокруг разлетелось эхо… «Наверное, уголь в Чернигов». Дед ощутил в груди давящее беспокойство. Зашел в сторожку, устроился поудобнее на топчане в надежде, что полегчает. Задремал было, но скоро проснулся: за дощатыми стенами слышался ровный шум дождя, и по кровле шелестели беззаботные струйки. Накинув плащ, он выбрался наружу. Маяк горел на краю откоса, укутавшись в капли и разбрызгивая в этих каплях искры света…
4
Теперь дед не возвращался ранним утром в село, а шел к переправе, усаживался в лодку и до первых пассажиров дремал. Туман понемногу рассеивался, и над рекой вставало крутобокое солнце, несильные еще лучи его нежно покусывали щеки старика; чуть слышно, цепляясь за корчаги и камни, журчала река; снизу, от воды и песка, тянуло свежестью, а над головой проносились перистые облака… Невдалеке послышался шорох — человек шел, цепляясь ногами за кусты и громко стуча подошвами по камням. Шаги приблизились, рядом с лодкой легла тень, и дед выпрямился.
— Доброе утро, — поздоровалась с ним дородная тетка, поставила в лодку корзинку, прикрытую рушником, и села сама. Лодка качнулась, и тетка покрепче вцепилась в борта.
— Качается, проклятущая, еще не дай бог в воду свалишься.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: