Соня Фрейм - Опасный возраст

Я накинул капюшон, чтобы мой побитый вид не сильно бросался в глаза. Элена вдруг протянула мне что-то.

— Это приглашение на мою выставку. Приходи. Буду рада тебя видеть.

И в ее глазах сверкнуло что-то благосклонное. Я кивнул и неуклюже поблагодарил ее за помощь. Она опустила веки с улыбкой, говоря всем своим видом, что это пустяк. Дверь закрылась, я спустился вниз и только на улице прочитал, что было написано в приглашении.

«Воспоминания о будущем. Миры Элены Медейрос».

Фоном служила картина полуразрушенного города, над небоскребами которого застыл ангел со странными крыльями, сделанными наполовину из металла, из которого торчали остатки перьев. Остальные разлетелись над постапокалиптическим миром. Несмотря на нежные тона, от картины исходила аура разрушения. Это было мое первое впечатление от ее работы.

Выставка открывалась через два дня.

Когда мама меня увидела, то начала плакать, а я от неожиданности замер. Я ждал, что мне врежут с ходу по башке и наорут. Она же просто смотрела в окно, постоянно вытирая катящиеся из глаз слезы. В первый момент я даже не знал, что сделать. Мама ничего не говорила.

Тогда я обнял ее без слов, уткнувшись лбом в ее плечо, и пришлось для этого наклониться, ведь она была уже ниже меня.

— Мам, прости, — вымолвил я. — За все прости, пожалуйста.

Она снова ничего не сказала, но я почувствовал, как она устала. Я обнимал ее минут десять, пытаясь молча выразить все мое сожаление за то, кто я есть.

И она меня простила, потому что всегда так делала, даже когда я не извинялся.

А потом силком потащила в знакомый травмпункт, где меня просветили со всех сторон, чтобы убедиться, что ничего не сломано. Когда мы наконец-то вернулись, она сказала, что я больше никуда не пойду, ни ночью, ни днем. Мой маршрут отныне пролегал только между школой и домом. Но одно исключение все же было сделано. На выставку Элены она меня отпустила. Чем-то она ей, видно, понравилась.

Я пришел в школу как ни в чем не бывало, даже не думая прятать побои под кепкой или капюшоном. Все равно в этом не было смысла. Все смотрели на меня с легким ужасом, но спрашивать, что произошло, никто не решался.

В туалете я наткнулся на Дэна, и у него явно чуть не слетело с языка «что с тобой?», но он с видимым усилием промолчал и вышел в коридор. Принципиальность была его второй натурой.

Единственным человеком, который среагировал, стал, разумеется, Ян. Он выдавил кислую улыбку, а затем спросил:

— Ну, все-таки ты меня не послушался?

— Но спасибо за предупреждение.

Ян разглядывал некоторое время носки своих ботинок и в итоге сказал:

— В принципе… в принципе… ты можешь подать в суд. Доказать все-таки можно…

— Да доказать вообще раз плюнуть при твоем содействии, — хмыкнул я, — и еще у меня есть свидетельница. Я думаю, они это понимают и сейчас обсираются по сто раз на дню.

— Ну, кстати, да, — издал он короткий смешок.

— Не буду я начинать с этими ментами, — поморщился я. — Я тогда врезал им, они сейчас — мне. Будем считать, что мы квиты.

Ян покивал, не выглядя согласным. Но и особого желания переубеждать меня у него не было.

— Почему ты меня предупредил? — поинтересовался я.

Он пожал плечами.

— Не знаю. Они уже давно задумывали свой ночной рейд против тебя. Я решил… просто помочь. Мы же не враги, в конце концов.

— Пару лет назад ты бы ничего не сказал, — заметил я с непроизвольной усмешкой, которая, впрочем, не была особо веселой.

— Пару лет назад было детство.

— Похоже, мы все немного взрослеем.

— Похоже на то. Ну, давай, бывай.

— Бывай, — эхом повторил я.

И Ян поплелся куда-то по заваленной желтыми листьями дорожке. Я смотрел ему вслед, думая о том, что стопроцентных мерзавцев все же не бывает. Если Яна считать ублюдком за его лавирование меж всеми и вся, то кто тогда я? Вряд ли чем-то лучше, просто нахожусь в другой крайности…

Выставка Элены проходила в «Омега-холле», где проводились высоколобые культурные мероприятия. Это было большое круглое здание, состоящее из стеклянных ромбовидных сегментов. Издали оно походило на гигантский дискотечный шар, который случайно бросили посреди города. По ночам оно подсвечивалось галогенными лампами и цепляло взгляд.

Разумеется, я постарался узнать об этой загадочной женщине все что можно. Чутье подсказывало, что она была незаурядным человеком. Google выдал множество ссылок и фотографий, и я удивился еще больше.

Элена Медейрос оказалась известной художницей в области цифровой живописи. Ее во многом сравнивали с Хансом Гигером [4] Ханс Гигер — швейцарский художник, представитель фантастического реализма. : не только из-за манеры изображения, но и по схожему внутреннему ощущению реальности. Ее миры состояли из монументальных развалин человеческой цивилизации, по которым бродили сказочные существа. В ее реальности природа и техника сливались воедино, создавая невероятные ландшафты механизированной стихии, но они не пугали. Я смотрел на ее работы в Интернете и чувствовал, что они обладают особенностью втягивать в себя. Как и она сама.

Также Элена была известным художником-постановщиком, разработавшим визуальное оформление нескольких фильмов в жанре научной фантастики и мистики.

В Интернете нашлось много фотографий Элены с разных приемов и фуршетов. На всех снимках она сдержанно и тонко улыбалась в своей таинственной манере.

Ее отец был португалец, мать — русская. Элена родилась в Штатах, но почти все время путешествовала по разным странам либо с фильмами, либо со своими выставками. Что она забыла в таком унылом месте, как наш город, я не мог понять. Мы не блистали ни в одной светской хронике, здесь не проходили встречи политиков… да и вообще ничего не происходило.

Почему судьба свела меня с ней, я тоже пока не понимал. Но мне казалось, что в этой встрече заложен смысл. Это я понял, когда поговорил с ней и увидел странный сон, а затем и ее картины с ангелами. Все было как-то связано.

Я как мог привел себя в порядок. С нынешним состоянием лица было проблематично выглядеть достойным выставочного формата «Омега-холла». Выряжаться в костюм с такими синяками было глупо, и я отправился туда, как всегда, в одной из своих толстовок с капюшоном и джинсах. Рюкзак за спиной не добавлял мне серьезности. Не знаю, почему я постоянно думал про дресс-код: в конце концов, у меня было приглашение, подписанное ее рукой.

Из-за пробок я опоздал к официальному открытию на сорок минут. Издали видел, как к «Омеге» подкатывают дорогие иномарки, а в здание затекают элегантно одетые люди. Никогда не думал, что у нас так много народа интересуется искусством.