Роушин Мини - Лучшая неделя Мэй

Жаль, что Мэй ни разу не была замужем. Из нее получилась бы хорошая жена, даже несмотря на то что ее стряпня и в подметки не годилась тем кушаньям, которые готовила ее мать. Но Мэй так не повезло связаться с этим сомнительным типом, который в итоге женился на дочери Хильды. Какой позор. Филип, когда приключилась вся эта история, так переживал за Мэй.

Он смотрел, как она плакала в объятиях матери, и старался держаться на расстоянии, он совершенно не знал, что нужно говорить, а что, наоборот, не нужно. Мужчины так беспомощны в подобных ситуациях. Ну или, по крайней мере, он беспомощен. Он никогда не умел рассуждать о чувствах, всегда испытывал неловкость, когда люди проявляли свои эмоции подобным образом. Он предпочитал действовать, а не разглагольствовать. И он, не задумываясь, разобрался бы с этим парнем.

Но Эйдин не позволила ему это сделать.

– Нравится нам или нет, но он выбрал Терри, – сказала она. – И Терри – член нашей семьи. Вспомни, как Хильда всегда хорошо относилась к Мэй. Поэтому давай просто оставим это и позаботимся о Мэй.

И Филип позаботился так, как мог, выплатив первоначальный взнос за дом Мэй. Январским днем, когда Мэй переехала, он с Ребеккой, каждый на своей машине, перевезли коробки и чемоданы из квартиры, которую Мэй снимала, в новый дом.

Когда все вещи были перевезены, Филип в комнате, которую Мэй выбрала под спальню, собрал для дочери новую кровать, а Ребекка в это время разбиралась с камином в гостиной, так как предыдущие хозяева не оставили ни грамма средства для его розжига.

Мэй мыла полы и разбирала коробки с теми вещами, которые ей потребуются в первое время, а Эйдин сражалась на кухне с походной газовой плиткой. А потом они все вчетвером сидели на раскладывающихся креслах у камина – красный диван к тому моменту еще не был куплен – и поднимали за переезд чашки с чаем и закусывали сосисками с фасолью.

– Прямо как в походе, – сказала Мэй, хотя они никогда не выбирались в походы. В свете камина она выглядела радостнее и гораздо счастливее, чем все последние недели, и Филип надеялся, что благодаря переезду у нее не останется времени думать обо всем, что произошло.

Сам он никогда бы не выбрал этот дом – такая узкая лестница, и ни одной ровной стены, что сразу бросалось в глаза. Три спальни, но третья такая крошечная, что там и для ребенка места мало. И нет ванны, только душ. Зачем тогда называть ванную комнату ванной комнатой, если там нет ванной? Может, для Мэй все это и было нормальным, но для Филипа – нет. Он никогда не любил принимать душ, считая это гадостью и дикостью. А стоять на скользком полу для человека в его возрасте просто опасно.

Хорошо, что он не умел предвидеть будущее. Хорошо, что никто тем вечером не отвел его в сторону и не сказал, что меньше чем через два года его жены не станет, а после ее смерти ему с каждым днем будет становиться все труднее жить одному.

И хорошо, что в тот момент он не догадывался, что очень скоро ему придется принять предложение Мэй и переехать жить в дом, который ему и даром был не нужен. Сначала он настаивал на том, что переедет в дом престарелых, хотя в душе очень этого боялся, но Мэй была непреклонна.

– Естественно, ты переезжаешь ко мне. У меня что, комнат недостаточно? Мы с тобой и встречаться не будем.

Достаточно комнат – в этом-то простеньком домишке, в котором ему никогда не нравилось. Но выбора не было, ему пришлось перебраться сюда и стать обузой для Мэй. Осознание этого факта приводило Филипа в дикую ярость.

Он повернулся к окну и увидел, как сквозь шторы проникает солнечный свет. Это солнце? Похоже на то. Хотя вчерашний день тоже хорошо начинался. Возможно, сегодня повезет больше и солнце продержится до обеда.

Филипу захотелось в туалет. Он сбросил одеяло, сел и с трудом выбрался из кровати, чтобы начать очередной бесполезный день.

Она сняла кастрюлю с плиты, ложкой достала из воды два коричневых яйца и поместила их в специальные стаканчики.

Джек зашел на кухню, когда она резала хлеб. Он плюхнулся на стул и погладил ту ее руку, в которой не было ножа.

– Ты хорошо спала сегодня? Мне показалось, ты ворочалась.

Пэм опустила на него взгляд – мужу не мешало бы подстричься.

– Нет, я спала прекрасно. Похоже, сегодня будет отличный денек.

Окно было залито лучами солнца, которые, отражаясь в лезвии ножа, превращались в солнечных зайчиков. Джек посмотрел, как она достала из тостера два готовых куска хлеба и положила туда два других.

– Спасибо, сладкая моя. – Он намазал один тост маслом и разрезал его по диагонали. Затем срезал верхнюю часть яйца, посолил его и окунул в желток уголок тоста. Принявшись есть, он поймал ее взгляд и подмигнул. Пэм улыбнулась в ответ, подняла чайник и налила чай им обоим.

Джек продолжил есть яйцо.

– Есть планы на вечер?

Повисла пауза, после чего Пэм ответила:

– Вообще-то я встречаюсь с Кармел, мы договорились выпить по чашечке кофе, поэтому не уверена, что вернусь домой раньше тебя.

Она принялась наливать себе в чай молоко, не отводя взгляда от тоненькой белой струйки.

Джек кивнул, продолжая жевать.

– Ясно, – затем, проглотив, сказал: – И где теперь в этом городе делают хороший кофе?

Он положил сахар в чашку и принялся его размешивать.

Пэм взглянула на мужа, ее рука все еще держала пакет молока.

– Я еще не знаю, мы встречаемся в супермаркете, а потом решим, куда пойдем.

Она отрезала кусок масла и начала намазывать его на тост.

– В «Теско»? – Джек все еще продолжал помешивать свой чай. Сахар должен был уже давно раствориться. – Вы встречаетесь в «Теско»?

Пэм кивнула. Тосты выскочили из тостера, и она быстро встала, вытащила их и положила оба на тарелку Джека.

– Скорее всего, я вернусь раньше тебя, просто на всякий случай предупредила.

Он откусил кусок тоста и начал жевать, не отвечая. Примерно через минуту он изрек:

– Раз уж ты собираешься в «Теско», купи мне там, пожалуйста, пену для бритья. Моя почти закончилась.

– Конечно.

Она очистила верхнюю часть яйца, но есть его не стала. Потом разрезала пополам свой тост, откусила крошечный кусочек и тоже не стала есть.

Джек это заметил.

– Почему ты ничего не ешь?

Она покачала головой.

– Просто не хочу. – Пэм взяла чашку и сделала глоток. – Ничего страшного. – Ее рука слегка подрагивала. На кухне воцарилась тишина.

Когда Джек ушел наверх, чтобы побриться, Пэм выбросила свой завтрак в мусорное ведро и застыла около раковины, глубоко дыша и стараясь побороть приступ тошноты. Напряжение, которое возникло в желудке, когда она солгала мужу, не проходило. Пэм легко могла представить его реакцию, если бы сказала, что встречается с Кармел в маленьком баре рядом со школой. Теперь ей из дома Мэй придется идти в «Теско», а это совершенно в другой стороне. Она, вероятно, опоздает на встречу с Кармел. Как минимум на десять минут.