Джози Силвер - Один день в декабре

Я наливаю себе стакан воды и бормочу:

— Ну а я, пожалуй, пойду спать.

Когда я прохожу мимо него, он касается моего запястья:

— Прошу тебя, Лори, подожди. Нам нужно поговорить.

Я хочу сказать ему, что это совершенно бессмысленно, но его унылый взгляд смягчает мою решимость.

— Ты что, ждал меня? — Я опускаюсь на стул, смотрю на его измученное лицо и мятую футболку. — Поэтому и не спишь?

— Я чувствую себя самым паскудным дерьмом на свете, Лу, — качает головой Джек. — И не знаю, что с этим поделать.

Я беру стакан и принимаюсь вертеть его в руках. Не знаю, чем ему помочь. Что я могу сказать? «Не переживай, все устроится». Во-первых, это слишком банально, во-вторых, неправда. И зачем он затеял этот разговор? Может, считает меня опытной лгуньей, которая даст ему дельный совет? Вновь и вновь я прокручиваю в голове все, что мы сказали друг другу в тот день. Джек не помнит нашей встречи на автобусной остановке. Он утверждает, что впервые увидел меня на вечеринке, когда Сара представила нас друг другу. С одной стороны, это сокрушительный удар, ведь та встреча определила мою жизнь на два последующих года. С другой — это упрощает дело. Если он не помнит ту встречу, я тоже должна выбросить ее из головы. Увы, все мои попытки сделать это пока не принесли успеха.

— Это была ошибка, Джек, — шепчу я, глядя на свои руки. — Ужасная ошибка. И я виновата намного больше, чем ты. Если это только может тебя утешить.

— Ерунда! — говорит он так громко, что я бросаю предостерегающий взгляд в сторону двери. — Почему это ты виновата больше? В конце концов, ты никому не изменяла. В отличие от меня.

— Как сказать… — пожимаю я плечами. — Сара — моя лучшая подруга. Она мне как сестра. Если ты чувствуешь себя предателем, поверь, я чувствую то же самое. — Я делаю глоток воды. — И зачем нам подсчитывать, кто сильнее виноват? Оба хороши.

Джек молча потягивает прозрачную жидкость из своего стакана. По долетающему до меня запаху догадываюсь, что это не вода.

— Лори, а ты знаешь, что во всей этой неразберихе ужаснее всего? — спрашивает он.

Я догадываюсь, но не хочу, чтобы он говорил об этом вслух. Никому из нас не станет от этого легче.

— Ужаснее всего то, что я не могу об этом забыть. Хотя то, что произошло, ничего не значит. Не должно значить, так ведь? — (Хорошо, что он смотрит в свой стакан, а не на меня — сейчас я не в состоянии встречаться с ним взглядом.) — Скажи, а для тебя… это что-нибудь значит?

Джек произносит это едва слышно, но мне кажется, вопрос сотрясает воздух, как раскат грома. Я судорожно сглатываю и опускаю голову. Знаю, что лицо может выдать меня с головой. А я должна скрывать правду. В течение двух лет я обманывала Сару. Мне казалось, я привыкла к обману. Кто бы мог подумать, что обманывать Джека будет так мучительно?

— Понимаешь, в тот день настроение у меня было из рук вон паршивое, — начинаю я, решившись взглянуть наконец в его красивые грустные глаза. — Устала, как собака, да еще эти переживания из-за папы. А тут ты… такой добрый, внимательный, веселый. Я была очень рада тебя увидеть. Потому что мы друзья. Мы ведь друзья, правда? — Я замолкаю, чтобы втянуть назад предательские слезы и сглотнуть ком в горле; Джек выжидающе смотрит на меня, прижав руку ко рту. — Да, мы с тобой друзья, и в тот день мы слишком много выпили. Близилось Рождество, мы оба слегка одурели и перешли границу между дружбой и чем-то другим. Но мы вовремя остановились и поняли, что поступаем… неправильно. Как говорится, сделанного не воротишь. Если рассказать обо всем Саре, это причинит ей боль и никому не принесет пользы. Ты переживаешь, я переживаю, но это никогда, никогда не повторится. Ты всегда будешь для меня только другом. И я уверена, у тебя нет никаких дурацких фантазий на мой счет. Если мы расскажем Саре, это только усугубит нашу вину перед ней. Разве ты со мной не согласен?

Джек медленно кивает, по-прежнему закрывая рот рукой, словно его тошнит.

— Да, от этого никому не будет пользы.

— Иди спать, Джек, — говорю я. — И я тоже пойду спать. Утром мы оба встанем и поймем: то, что было, осталось в прошлом. Мы оба больше не вспомним об этом до конца жизни. Мы не расскажем Саре и не будем обсуждать это друг с другом. — Я тяжело перевожу дух. — И даже если у кого-то из нас появится кошка, мы не станем пускаться с ней в откровенности.

Джек отводит взгляд в сторону и ерошит руками волосы, и без того взлохмаченные. Все это время я терзалась от сознания своей вины, а про то, что творится на душе у него, даже не задумывалась. Как выяснилось, такой же сумбур, как и у меня. И даже хуже. Бедняга изнемогает под бременем обмана. Надо же, какой нежный, думаю я почти с возмущением.

Джек уходит, а я еще долго сижу на кухне. Делаю себе кофе, он остывает на столе, а я сижу и смотрю в окно на крыши соседних домов. Думаю о Саре и Джеке, которые сейчас спят в одной постели, о родителях, о моем брате и Анне, на которой он женился прошлой весной. Они тоже спят, прижавшись друг к другу, в своем новеньком красивом доме.

В этом мире у всех есть пара. Кроме меня. Наверное, мне все же стоит завести кошку.

— Господи, как быстро пролетело время!

Мы с Сарой сидим рядышком на диване, ноги на обшарпанном кофейном столике, в руках — бокалы с вином. Вещи уже запакованы. Мы готовы съехать и освободить наше уютное гнездышко на Деланси-стрит для новых счастливых обитателей.

— Неужели мы прожили здесь пять лет? — вздыхаю я. — С ума сойти!

Сара отпивает из своего бокала.

— Не хочу никуда уезжать, — заявляет она. — Будь моя воля, я бы осталась здесь до конца жизни.

Мы молчим, обводя глазами гостиную. Здесь мы устраивали бурные студенческие вечеринки, здесь накачивались вином в обществе друг друга, делились своими секретами и то и дело оглашали воздух взрывами смеха. Мы обе знаем, что не можем оставаться в этой квартире. Очередной этап нашей жизни закончился. Сара нашла новую, перспективную работу в только что созданной кабельной телекомпании. Это на другом конце города, и, если бы она осталась жить здесь, ей пришлось бы тратить кучу времени на дорогу. Содержать эту квартиру для одной себя я не могу, значит мне тоже приходится сдвинуться с насиженного места. Увы, мои успехи в плане карьеры оставляют желать лучшего. Публиковать мои статьи никто не желает, работать в отеле я больше не в состоянии. Так что сейчас я на несколько недель еду домой повидать родителей. А после махну в Таиланд и поживу там какое-то время. Знаю, это звучит невероятно. Перспектива отправиться в такую даль в одиночестве пугает меня до спазмов в желудке. Но я не могу противиться папиному горячему желанию помочь мне «взять жизнь за яйца». В последнее время это выражение не сходит у него с уст. На маму оно производит очень сильное впечатление. В результате на прошлое Рождество родители подарили нам с братом довольно крупные суммы денег. Никогда прежде они этого не делали, но, по их собственным словам, папин инфаркт заставил их взглянуть на жизнь по-новому. Родители плакали, мы с Дэрилом тоже. Оба мы решили, что эти деньги надо потратить на что-то особенное. Дэрил и Анна купили впечатляющее супружеское ложе для своего нового дома. А я полечу в Таиланд и попытаюсь схватить там жизнь за яйца. Жаль, что я не могу засунуть в свой чемодан Сару. Честно говоря, я плохо представляю, как буду без нее обходиться. Есть только один плюс: оказавшись вдали от Сары, я перестану чувствовать себя обманщицей.