Владимир Набоков - Взгляни на арлекинов!

…Варламова в роли гоголевского Городничего… — Необычайно популярный актер Константин Варламов (1848–1915) играл Городничего в Александринском театре Санкт-Петербурга. В лекции «Ремесло драматурга» (1941) Набоков, рассуждая о законах театральной иллюзии, привел занятный случай, происшедший в одном из столичных театров, когда Варламов, наскучив старой ролью, со сцены обратился к его деду, И. В. Рукавишникову, с которым был дружен и в домашнем театре которого выступал: «„Кстати, Иван Василич, боюсь, не удастся мне закусить с вами завтра“. И только потому, что Варламов был великим волшебником, — пишет Набоков, — и ухитрился так натурально вставить эту фразу в сцену, моему деду даже в голову не пришло, что его друг действительно отменяет назначенное на завтра свидание».

…сказал Шелли, имея в виду Шиллера. — Как будто случайное упоминание Шелли (как до того Барбеллиона и в дальнейшем Байрона) в действительности поддерживает важную группу мотивов в романе: следует указать, что Шелли (1792–1822), которого, кстати заметить, связывали многолетние дружеские отношения с Байроном, утонул в Средиземном море и что незадолго до гибели ему было видение — какая-то фигура позвала его за собой в гостиную и там, сняв покрывало, оказалась его двойником, исчезнувшим со словами: «Siete soddisfatto?» («Вы довольны?»).

…«в часы одинокие ночи», говоря словами А. К. Толстого… — Из стихотворения «Средь шумного бала, случайно…» (1851).

…исторический роман генерала Пудова-Узуровского «Царь Бронштейн»… — Под этим именем Набоков вывел генерала и казачьего атамана Петра Краснова (1869–1947), посредственного писателя и ярого антисемита, выпустившего в эмиграции несколько исторических романов, среди которых роман-эпопея «От Двуглавого орла к красному знамени» (1922), «Цареубийцы» (1938) и др. Во время Второй мировой войны Краснов сотрудничал с нацистами, в 1945 г. был выдан советским войскам и казнен в Москве. По странному совпадению (должно быть, позабавившему в свое время Набокова) Краснов выпустил в Париже (в издательстве Е. Сияльской) свой роман «Подвиг» (где он, между прочим, развивает идею «мирового масонского заговора»), в том же 1932 г., когда книгой вышел роман Набокова с тем же названием.

…«L’Atlantide» (…Пьеру Бенуа, «romancier français n é à Albi» — какой-то пробел в Тарне). — Пьер Бенуа (1886–1962), «французский романист родом из Альби» (на реке Тарн), получивший известность после выхода его приключенческого романа «Атлантида» (1919).

…Сионские Мудрецы узурпировали власть на Святой Руси. — Источником подобных инсинуаций послужила известная антисемитская фальшивка «Протоколы сионских мудрецов», выпущенная Сергеем Нилусом в 1905 г. и множество раз переиздававшаяся на разных языках. Этот сборник текстов был представлен как протоколы докладов участников Сионистского конгресса в Базеле, на котором якобы обсуждались планы завоевания евреями мирового господства. Подложность «Протоколов» была доказана в 1921 г. в статье, напечатанной в «Таймс». В 1938 г. тот же Бурцев, который разоблачил Азефа, издал в Париже книгу «„Протоколы сионских мудрецов“. Доказанный подлог».

…пятой девушкой слева — украшенной цветами белокурой красавицей с прямым носом и серьезными серыми глазами на Боттичеллиевой «Primavera», аллегории Весны… — Пятой девушкой слева на картине Боттичелли изображена Флора, богиня цветов, расцвета, весны и полевых плодов. Флора стала главным женским персонажем в последнем неоконченном романе Набокова «Лаура и ее оригинал», где она, впрочем, и наружностью и манерами напоминает не Аннетту, а третью жену повествователя — ветреную Луизу.

Астрономистики. — В оригинале неологизм «astronomists» (astronomer — астроном и mist — туман).

…«бесплодие пустынь, отрогов крутизну…» — Слова Отелло (акт I, сц. 3).

(…изводит меня — слово, кстати сказать, родственное древнерусскому «водимая» — жена, супруга). — В оригинале Набоков раскрывает курьезную этимологию английского глагола «rankle» (гноиться, терзать), происходящего предположительно от лат . dracunculus — маленький дракон (змей).

…добрейшего старика Степанова, который… принялся меня убеждать… соблюсти прекрасный христианский обычай. — В парижском письме к жене (в феврале 1936 г.) Набоков писал о Фондаминском: «Илюша очень трогательно старается на меня „повлиять“ в религиозном отношении, заводит, например, издалека разговор — вот какие дескать бывают замечательные священники, не хотел бы я послушать одну коротенькую проповедь и т. д.».

…добрались до самой Венеции и Равенны, где я размышлял о Байроне и переводил Мюссе. — Набоков переводил Мюссе еще в 1915 г. (его перевод «Декабрьской ночи» был напечатан в журнале Тенишевского училища), затем в 20-х гг. в Берлине. Касательно Байрона стоит вспомнить, помимо прочего, что имя его жены было Анна-Изабелла (Анна — вторая жена рассказчика в нашем романе, Изабелла — их дочь), после развода с которой Байрон уехал в Венецию, а затем в Равенну.

…rue Guevara (названной в честь андалузского драматурга былых времен)… — Луис Велес де Гевара (1578–1644), драматург, автор плутовского романа «Хромой бес» (1641).

«Le Petit Diable Boiteux». — «Хромой бесенок» — намек на роман Лесажа «Le Diable Boiteux» (1709), написанный по мотивам романа Гевара.

Адам Атропович. — Вновь намек на Адамовича и его «непреклонность» и влиятельность как критика: Атропос («неотвратимая», «неумолимая») — в греческой мифологии одна из трех Мойр, прерывающая нить жизни смертного.

…Горького (перед которым он сам преклонялся)… — Нельзя сказать, чтобы Адамович, прототип Адама Атроповича, «преклонялся» перед Горьким, однако он много и нередко сочувственно писал о советской литературе и советских авторах. Здесь, возможно, Набоков имеет в виду программный очерк Адамовича «О литературе в эмиграции» (1931), который начинается словами: «Максим Горький высказал недавно московским журналистам свое мнение об эмигрантской литературе. Мнение это очень плохое: старые авторы окончательно исписались; новые — бледны, слабы, их произведения похожи на перевод с третьестепенного французского оригинала». Далее Адамович, не соглашаясь с Горьким, все же предостерегает эмигрантских писателей от «обольщения» развития и расцвета в отрыве от России, угрозы «зачахнуть в своих воображаемых катакомбах», и иронично отзывается о тех критиках, которые полагали, что литература возможна лишь в эмиграции: «Кто не совсем твердо убежден, что Сирин будет новым Львом Толстым, а Газданов новым Достоевским, — тот пораженец».