Виктория Токарева - Дом за поселком: Рассказы и очерк [сборник]

Однажды Игорь позвонил Светлане и сказал, что хочет развода. Самому ему сказать неудобно, поскольку Тамарка ждет ребенка. Он попросил Светлану выполнить эту непростую миссию: объявить Тамарке о разводе.

Светлана не должна была соглашаться. В древние времена гонцу с дурными вестями отрубали голову. Но Светлана согласилась. Она понимала, что весть для Тамарки непереносимо тяжела, и надо, чтобы рядом оказался близкий человек, подставил плечо, в которое можно поплакать.

Светлана на всю жизнь запомнила этот день. Тамарка пришла домой из университета и стала есть треску в томате, вытаскивая вилкой кусочки рыбы в пурпурном густом томате. Она ела стоя. Видимо, сильно проголодалась.

Светлана смотрела на сестру, не решаясь озвучить тяжелую весть. Потом озвучила.

Тамарка услышала, но не отреагировала. Вытащила вилкой следующий кусочек рыбы. Так прошло минут пять. Тамарка положила вилку на стол и тихо заплакала. Есть выражение: «горькие слезы». Слезы Тамарки были горькие и горючие, как яд. Смотреть на это было невыносимо. Но что можно было сделать? Тамарка любила своего Игоря всей силой молодости и нерастраченного чувства. Она была человеком неизбалованным, наивным и чистым. Игорь в самом начале именно это в ней и увидел — девичью и человеческую чистоту. Ему надоели шалавы — модные и неверные. Но, как оказалось, с шалавами интереснее. А с порядочной Тамаркой ему быстро наскучило, и он решил свалить. Ребенок его не задерживал. Не будет же он из-за ребенка портить свою целую жизнь…

Ребенок родился благополучно. Назвали Филипп, сокращенно Филя.

Сказать «хорошенький» — не сказать ничего. Сплошное очарование. Тамарка бросила его на маму Зою. Зоя сошла с ума от любви и вся погрузилась в позднее материнство.

Тамарка не смирилась со своей участью. Стала искать замену Игорю.

Замужество пошло ей на пользу. Прыщи сошли. Тамарка перекрасилась в блондинку. Общее впечатление: яблонька в цвету. В носу не ковыряла, а если и делала это, то незаметно для окружающих. Вполне милая оказалась Тамарка. Просто ее недолюбили в детстве и теперь бросили в начале дороги.

Кто ищет, тот всегда найдет. Тамарка искала замену и нашла. Это был военный, преподавал в военной академии. Типичный славянин, голубоглазый, благообразный и с жесткими устоями. За ним как за каменной стеной. Но, как говорила мама Зоя, «тюрьма крепка, да черт ей рад».

За каменной стеной было одинаково и скучно, хотя вполне обеспеченно. У Тамарки появилась хорошая квартира в самом центре и уверенность в завтрашнем дне. А главное — мужское обожание. Полковник, впоследствии генерал, обожал свою Тамарку и завидовал самому себе. Тамарка, перекрашенная в блондинку, напоминала полковнику актрису Доронину, очень модную в те времена. Полковник практически не пропускал ни одной ночи. Это половодье чувств заканчивалось абортом. И когда назревал очередной аборт, полковник сомневался в своем плодородии, обвинял жену в измене. Дескать, это греховный плод зреет во чреве.

Тамарка рыдала, клялась, обижалась, но так и оставалась без вины виноватая.

Один ребенок — девочка — все-таки сумел прорваться на белый свет. Полковник долго не желал верить в подлинность дочери, не подходил к кроватке и старался в нее не заглядывать. Но однажды случайно посмотрел и влюбился. Девочка — точная копия полковника, только без погон, чистый ангел. Девочка росла и любила папу, в доме расцвело счастье.

Светлана была спокойна за сестру. Нельзя сказать, что рада. Большой радости не было, поскольку Светлана считала, что военные — наименее прогрессивная часть общества, в отличие от творческой интеллигенции, к которой принадлежала Светлана.

Полковника действительно не интересовали ни Луи, ни Генрихи, и даже Пастернак был ему неведом. Но ведь и без этого можно жить. Полковник исполнял практически все заповеди: не убий, не прелюбодействуй, не пожелай жены ближнего и так далее.

Каждый второй и даже первый желает жену ближнего и прелюбодействует. В этом слове приставка «прелюбо» говорит об удовольствии, о самом высоком его градусе. Зачем же отказываться? Бог накажет. А если Бога нет, то никто и не накажет. А даже если Бог есть — у него много других дел, ему некогда держать свечку, отслеживать прелюбодеев. Так что все человечество прелюбодействует с пятнадцати лет до бесконечности. И боже мой, сколько же сложностей приносит в жизнь этот грех, сколько запутанностей, ошибок и даже преступлений.

Если бы человечество могло справиться с этим «прелюбо», как очистилась бы река жизни…

Полковник свято соблюдал все заповеди. Он любил свою Тамарку и не шарил глазами по сторонам. Он дал себе установку: верность. Эта установка впечаталась в мозги, определила все его поведение. Он даже не понимал бабников, которые изменяли женам, бегали туда-сюда, заводили детей на стороне. За краткое удовольствие платили искореженной жизнью. При этом корежили жизнь и себе, и жене, и любовнице, и детям. И жили в грехе, и дышали грехом, как дымом. Нет. Полковник был далек от этого. Тамарка чувствовала его чистоту, человеческую цельность. И, несмотря на аборты, ценила мужа. Тамарка была благодарна ему за то, что ее уважали, не унижали.

И сама тоже уважала. Но любовь — это другое. Особенно раненая любовь, незавершенная. Она так и остается в душе, как незаживающая рана. И ничто не может эту рану затянуть. И время бессильно.

И даже много лет спустя, в старости, снилась Тамарке эта любовь. Не грубо. Без натурализма. Она, как в облако, вплывала в нежность, и нежность ее обволакивала. Тамарка улыбалась во сне.

Полковник каким-то образом чувствовал ее измену, бесился, но сделать ничего не мог. А что тут сделаешь?

Мы любим не тех, кто нам нравится. Игорь не мог нравиться: неверный, циничный. Но он был первый. Он — был. И остался. И согревал ее душу тем, что был.

Светлана не могла забыть ту рыбу в томате. И не только…

После развода Игорь предложил Светлане и Тамарке посидеть в ресторане, отметить событие, как будто это праздник. Светлана не должна была соглашаться. Она должна была послать Игоря куда подальше, но почему-то согласилась. Этот Игорь был обаятельный и веселый, человек-праздник. Светлана не могла и не хотела ему противостоять.

Пришли и сели. У Тамарки было растерянное и несчастное лицо. В середине застолья Тамарка поднялась и пошла в туалет. Игорь проводил ее глазами. У Тамарки из-под юбки выглядывала голубая комбинация. Игорь наклонился к Светлане и сказал:

— А рубашка чистейшая.

Это была насмешка. Насмешка над чужим горем. Светлана подумала: «Сволочь». Но ничего не сказала. Она не умела защитить свою сестру. Так что «сволочь» — это именно она.

С тех пор прошло двадцать лет.