Константин Куприянов - Желание исчезнуть

Пока Егор медленно отсчитывал купюры, Кузьма вышел с картиной в руках на солнечный свет.

– Понравилась? – спросил Пётр.

– Странная, скажи?

– Да, очень странная.

Мужчины смотрели некоторое время на священника, венчающего обнажённых людей. Эту картину отличало то, что на других герои взаимодействовали с происходящим вокруг хаосом: их лица были полны ужаса, или удивления, или тревоги – они видели стихию. На купленном ими полотне люди были защищены от войны таинством происходящего, и их взгляды друг на друга были безмятежны, словно, несмотря на скорую гибель, они знают нечто, чего не знают другие.

– Бате привет! – крикнул Кузьма, уходя.

– Спасибо, передам, дядь Кузь! – ответил Олег.

– Вези аккуратно, – сказал Кузьма, пристраивая картину на заднее сидение рядом с Егором. – И смотри, чтоб Борька не поцарапал. Борька, гляди у меня! – пёс, которого Егор держал за загривок, жалобно посмотрел на хозяина, силясь понять, что от него требуют.

Кузьма уже хотел сесть на пассажирское впереди, когда боковым зрением заметил нечто неожиданное. На другой стороне улицы прошёл человек, показавшийся знакомым, но явно не отсюда. По его осанке и походке он сразу определил, что мужчина бывал там же, где он; а может, что-то ещё более близкое прошелестело в памяти. Незнакомец слишком быстро скрылся из виду, Кузьма не сумел его разглядеть и вспомнить.

В машине Егор и Пётр терпеливо ждали командира. Когда он наконец вышел из задумчивости, то попросил отвезти его домой. У себя в комнате Кузьма поставил картину на стол, завалился на кровать и смотрел на неё. Прошло время, и он перестал видеть изображённое. Его мысли заняла Полина. Откуда она появилась, он не мог понять, но что-то внутри успокоилось, выпрямилось, внушило понятную мысль: дочь должна быть под защитой. Нет ничего важнее. Если он хочет порядка, то должен защитить её и остальных в посёлке.

– Полина, Петрович, сюда! – отдал приказ Кузьма, спустившись ранним вечером на первый этаж.

Дед нехотя оторвался от телевизора, покорно пришла Полина, встала, пряча глаза, перед отцом.

– Мне надо по делу съездить, – со всем возможным спокойствием объявил Кузьма, но его голос был наэлектризован, он и смотрел по-другому: в глазах было столько жизни, сколько ни разу не замечали в нём по возвращении ни тесть, ни дочь. Полина, наконец, оторвалась от пола и взглянула на него.

– Спрячьтесь в подполе, – приказал он. – И не выходите, пока меня не услышите.

Полина задрожала. Долго она не смогла выдерживать его взгляд и снова отвернулась, а дед упрямо спросил:

– Это с чего это? Что это происходит? Натворил чего, Кузьма?

– Много вопросов спрашиваешь, Петрович, – как можно спокойнее ответил тот, контролируя раздражение. – Просто посидите и всё. Ненадолго. Вернусь, и пойдём телевизор смотреть, все вместе, ладно?

– Натворил что? Признавайся, – не унимался старик.

– Ещё нет!

– Но тогда…

– Так. Это не обсуждение. Это приказ.

– Ты приказы своим дружкам приказывай, а мне не…

– Петрович, – в глазах Кузьмы взорвалась ярость и решимость. Старик увидел, что Кузьма отправит его в подпол, живым или мёртвым. – Не надо, ладно? – добавил он, чуть погодя, пересиливая желание раздавить неподчинение силой. – Пересидите там, и всё хорошо опять будет. Только когда меня услышите или ребят, открывайте. Никого больше не слушайте. Ясно?

– Да, пап.

– Да… – согласился и Петрович.

– Полина…

Девушка подняла глаза.

– Будь умницей, ладно?

Она кивнула, снова уставилась в пол. Кузьма обнял её, но прикосновения уже были лишены любви, потому что он знал, что будет делать дальше. Прольётся кровь – его очередная жертва ради порядка в посёлке и в доме. Он обнимал её как важного гражданского человека, которого оставляет в канун задания, но с которым давно порвал обыкновенную человеческую связь. Руки Полины не сомкнулись за его спиной, и она не поцеловала его.

Выйдя на улицу, Кузьма подозвал Борьку и, опустившись к нему, сказал:

– Борян. Теперь дом на тебе. Я ненадолго, но сейчас очень важно защищать Полю и Петровича. Кроме наших, никого не подпускай. Защищай, понял?

Борька залаял.

– Защищай, Борька! – воодушевлённо взревел Кузьма.

Лай пса сделался яростным, как грозовой трескучий гром, он тянулся к простёртым рукам хозяина.

– Верный, Борька, верный! – громко радовался Кузьма, вырастая в полный рост под пурпурным пером заката.

Глава двенадцатая

В этот раз Катя явилась совсем рано. Стрельцов ещё спал, когда девушка забарабанила в дверь. Марина издала рассерженное кошачье шипение. Солнце ещё не успело восторжествовать над морем и сосновым перелеском, не проникло в траву и почву, и всюду за окном была болезненная серость, которая скоро сойдёт в краткое дневное небытие.

Стрельцов вскочил, глянул в окно, кинулся открывать дверь, чтобы опередить хозяйку, наверняка разбуженную стуком.

– Что случилось?

– К-кузьма…

– Что случилось? – повторил Стрельцов более сосредоточенно, заставляя себя проснуться. – С ним что-то произошло?

Стрельцов втащил её в комнату, посадил на стул, быстро накинул футболку на тело, ещё не разогретое обязательной зарядкой и потому просыпающееся медленно, через силу.

– Ну? Катя! Поговори со мной. Что случилось?

– Он… говорят, он ночью избил одного кавказца там… До полусмерти. Прямо в его доме. Пришёл и избил. Убил бы, если б его не оттащили женщины, так он и их ударил.

– А что случилось? За что?

– За что? – Катя похлопала ненакрашенными ресницами. – Да какая разница, за что?! – воскликнула она. – Ты слышишь меня? Чуть не убил человека ваш Кузьма. Он, может, умрёт теперь! Говорят, в Новороссийск повезли, в кому впал.

– Он солдат, – сурово сказал Стрельцов, подавив усмешку. – Что ещё он умеет делать, по-твоему?

Катя приподнялась и стала бесцельно бродить по комнате.

– Сделаю тебе чай.

Он вышел на кухню. Хозяйка без удивления посмотрела на него и ничего не спросила. Он с благодарностью улыбнулся. Вернувшись с двумя стаканами, Стрельцов протянул один Кате и усадил её обратно на стул.

– Ну, Катя, успокойся, отдышись. Всё в порядке. Такое бывает.

– Ему… ничего не сделали, представляешь?

– Откуда ты знаешь? Когда это всё было?

– Вчера, вчера… Мне в гостинице рассказали, я на завтрак шла… Не поверила, а потом в столовой тот же разговор услышала! Говорят, полиция сразу вчера к нему приехала, а он просто вышел, улыбнулся, поговорил с ними… И всё! Развернулись, уехали!

– Как «и всё»? Такого не бывает.

– Бывает! Тут бывает, значит! Позвонил кому-то! Теперь говорят, будут оформлять это как самооборону. Видите ли, этот Юнус или как его там, к нему домой приезжал и угрожал дочери. А Кузьма защищался, получается.