Константин Куприянов - Желание исчезнуть

За мгновение всё встало на места. Он понял, отчего чувствовал себя столь неловко, неуверенно во всём, что делал, почему было так обидно и неприятно находиться в родном посёлке, в родном доме, в родной семье. Он знал теперь, почему они все должны исчезнуть, а он – вернуться.

– Сука! – прорычал он, опять вспомнив Полину и то, как её страх остановил его в ту ночь. Никто и ничто не остановит его снова, не помешает сделать правильное.

Поняв это, Кузьма бросил Катю на кровать, порвал остатки одежды и изнасиловал, закончив, что не смог Никита.

Глава девятнадцатая

Кузьма выбрел в холл гостиницы, когда на улице уже стемнело. Внизу по-прежнему никого не было, и почему-то никто не включал свет. Неужели они были так поглощены убийством Егора? Ветеран плохо соображал и шатался, как пьяный. Одежда на нём была мокрой от пота и крови – его, Никиты и Кати, – но, тем не менее, улыбка играла его губах, и он ничего не мог с собой поделать. Он был счастлив.

Теперь, когда решение принято, Кузьма понял, что просто брал отсрочку перед неизбежным, согласившись на комиссование, и это понимали все: и полковник Серов, и Стрельцов, и даже семья. Все они знали, что он рано или поздно вернётся, и просто из деликатности молчали, пока он неловко и неумело пробовал приладить себя к мирной жизни. Теперь он возвращался, расправив плечи, ведь это был единственный способ избежать ужасного.

Нет, если он останется, – им несдобровать, думал Кузьма, шагая мимо пустых кресел и диванов. Он остановился и представил, каким сделается это место, тронь его война: горы мусора и бетонной крошки на полу, разбитые окна, хруст гильз под ногами, тяжёлый обвес и пропитанная вечным страхом униформа, в которой он чувствует себя человеком. Если они хотят отнять его предназначение, – им надо умереть. Пожалуй, сейчас мысль об убийстве своей семьи не казалась ему ничем отвратительным. Больше того, он ведь всегда терпеть их не мог. Когда он узнал, что Галина умерла, он ведь обрадовался, разве нет? Выдохнул с облегчением… Семья – это темница. Надо сбежать и никогда не возвращаться. Кузьма пошёл дальше.

Голова тяжелела с каждым шагом – он подумал, что Никита неслабо приложил ему. Секундами темнело в глазах, тени от колонн, новенькой, никем не используемой мебели проглатывали его, пару раз он врезался в препятствия и затем с трудом нащупывал путь.

Кузьма лишь в последний момент заметил силуэт приближающегося мужчины. Тот вышел из-за колонны и с криком: «Слава Украине!» – стал стрелять. Две пули вонзились в тело Кузьмы, прежде чем он рванул в сторону. Он метался от колонны к колонне, опрокидывая цветочные горшки, кресла, столики. Полумрак яростно разорвали ещё шесть выстрелов. Шли секунды, он ещё был жив, чувствовал, как намокает бок, брюки, слышал, как хлюпают в крови ботинки. Чтобы спастись, он собрал последние силы, выскочил из-за колонны, бросился на врага, пока тот перезаряжал пистолет.

Убийца поднял ствол, но опоздал на полсекунды. Кузьма нырнул под выстрел, что есть мочи толкнул мужчину в корпус, выпрямился, ударил по лицу. Тот отлетел к ближайшей колонне, изрядно приложился головой. Кузьма несколько раз слепо ударил, припечатывая к полу.

Теперь было время сообразить, что происходит. Он ещё не ощущал боли. Повторно раненная левая рука плохо слушалась, сердце бешено колотилось – он чувствовал, как пульсация выталкивает кровь из ран. Вокруг всё плыло из-за застрявшего в ушах грохота, чернота обильно и быстро растекалась, присваивая даже то, что не было утоплено в тенях.

Тем не менее у Кузьмы оставались силы убить нападавшего. Только его он видел перед собой. «Затем ещё придётся доползти до выхода, – думал он, – иначе истеку кровью раньше, чем они спасут меня».

– Сдохнешь! – крикнул он, наклоняясь и вырывая из рук врага пистолет.

Он встал над ним. Убийца поднял взгляд, и Кузьма с изумлением узнал Петра. Он настолько опешил, что промедлил с выстрелом.

– Так ты, значит… за нами со Стрёлом следил?.. – растерянно проговорил он.

Внезапно холод обрушился на него, стремительно поглотил могучее тело. Горло обхватил ледяной обруч, Кузьма стал захлёбываться чем-то густым, отвратительным. Сплюнув кровь, он вновь направил пистолет на предателя. Рука дрожала. В этот момент пуля сместилась ещё немного, и хрупкий баланс, поддерживавший в нём жизнь, пошатнулся.

Кузьма услышал невыносимый звон, поднял руку, чтобы схватиться за голову, и рухнул на пол. Звон заполонил сознание, стёр всё вокруг, заставил следовать за собой. На острие звука – там, где уже не оставалось сил терпеть, он увидел грандиозную белую вспышку, которая была больше, чем вся известная ему реальность. Свет был повсюду: его невозможно обнять, победить или уничтожить. Был нужен ещё один вздох, чтобы прикоснуться к нему, однако в следующий миг давно сидевшая в черепе пуля сдвинулась дальше в мозг, и всё исчезло.

Дух Кузьмы с воплем ненависти вырвался из гостиницы, помчался что есть мочи, силясь добраться до Борьки. Но безразличный морской ветер, ничего не знающий о человеческих страстях, случайно схватил его, летящего вдоль берега, и небрежно порвал на кусочки. На этом закончилось существование Кузьмы. Нападавший поспешил выстрелить в его голову и сбежать, не осознавая, что это не он убил чудовище.

Рано утром Стрельцов наконец-то отыскал Катю на краю старого кладбища и сел рядом. Она дрожала от холода, он укутал её в свою куртку. Она посмотрела на него и отшатнулось. Её лицо было бледным и безжизненным. Она давно не плакала, глаза смотрели слепо и ничего не видели. Но Стрельцова она узнала сразу.

– Ах ты! – воскликнула она и ударила его. Он не защищался. Просто сидел ссутулившись, положив локти на колени, и курил сигарету.

Катя выбила окурок у него изо рта, вскочила, растоптала, потом ещё несколько раз ударила по лицу, стала царапать, но он всё так же не реагировал.

– Тебе что, урод, не больно?! – крикнула она и заплакала.

Стрельцову сделалось не по себе, и он принялся утешать её:

– Ну-ну, Катюша, ну перестань. Всё позади. Всё позади. Его больше нет, ты знаешь?

– Да! – сквозь слёзы крикнула она. – Где ты был?! Почему?! Почему ты меня бросил?!

– Они меня не видели. Нельзя было попадаться.

– Ты урод! – она несколько секунд задыхалась от негодования и слёз. – Кто? Кто тебя не видел?!

– Укры. Которые Кузьму убили. Я знал, что они где-то в посёлке, с первого дня. Я говорил ему быть поосторожнее. Помнишь, в первый день я сказал тебе, что за нами наблюдают?..

– Убирайся! Убирайся к чёрту! Не хочу тебя видеть, – Катя стала говорить спокойнее, голос её сделался низким. – Ублюдок, сука, – бормотала она. – Предал меня!.. Думаешь, я про тебя не расскажу? Думаешь, я тебя не заложу всем, кому надо? Я на тебя напишу такое заявление, что ты сядешь на всю оставшуюся жизнь! И твой командир… Я ему устрою такую славу!..