Тара Вестовер - Ученица. Предать, чтобы обрести себя

– Ты – не моя младшая сестра, – говорил Шон. – Ты – моя сладшая местра.

Слова он произносил лениво, и буквы звучали у него не так, как у всех.

Второе правило заключалось в том, что каждое слово, содержащее в себе цифру, нужно было изменить так, чтобы цифра стала на единицу больше. Например, в слове «смотри» была цифра «три», которая в нашем разговоре становилась «четырьмя».

– Сладшая местра, – мог сказать Шон, – смотри (при этом «смотри» он заменял на «смо-четыре») будь внимательна. Впереди пункт проверки, а платить штраф я просто («просто» он менял на «про-двести») позволить себе не могу. Пора опять (здесь «опять» он менял на «о-шесть») пристегнуть ремень.

Когда это нам надоедало, мы включали рацию и слушали переговоры между водителями трейлеров, колесивших по трассам Америки.

– Остерегайтесь зеленого тарантаса, – произнес грубый голос, когда мы находились где-то между Сакраменто и Портлендом. – Полчаса тусовался в моей слепой зоне.

Шон объяснил мне, что тарантасами водители больших трейлеров называют обычные машины и пикапы.

Другой голос пожаловался на красный «феррари», который играл на трассе «в шашечки» на скорости 120 миль в час.

– Чертов ублюдок чуть не врезался в синий «шевроле», – пробился сквозь помехи еще один низкий голос. – Черт, в «шевроле» дети. Кто-нибудь впереди может унять этого гада?

Голос назвал свое местоположение.

Шон сверился с дорожным указателем. Мы были впереди.

– Я белый Пит на рефрижераторе, – произнес он.

Настала тишина, все искали в зеркалах белый тягач Peterbilt с рефрижератором. Затем ответил третий голос, еще более грубый, чем первый:

– Я – синий KW, тащу сушильную камеру.

– Вижу, – ответил Шон и показал мне темно-синий Kenwort чуть впереди нас.

Когда в наших зеркалах появился «феррари», Шон поддал газу и догнал Kenworth. Теперь два пятидесятифутовых трейлера ехали бок о бок, блокируя обе полосы. «Феррари» гудел, дергался взад и вперед, нажимал на тормоза, снова сигналил.

– Как долго его держать? – со смешком произнес хриплый голос.

– Пока не остынет, – ответил Шон.

Через пять миль они его пропустили.

Наша поездка длилась около недели, а потом мы передали Тони, чтобы он искал нам груз до Айдахо.

– Что ж, сладшая местра, – сказал Шон, когда мы приехали на нашу свалку, – опять (он привычно заменил «опять» на «о-шесть») возвращаемся к работе.

Оперный театр Ворм-Крик объявил о подготовке нового спектакля – «Карусель». Шон привез меня на прослушивание, а потом, к моему удивлению, решил пройти прослушивание сам. Там же был и Чарльз. Он болтал с девушкой по имени Сэди. Сэди было семнадцать лет. Она слушала Чарльза, кивала, но при этом не отрывала глаз от Шона.

На первой же репетиции Сэди подошла и села рядом с Шоном. Она прикасалась к его плечу, смеялась, поправляла волосы. Сэди была очень красивой – мягкие, пухлые губы, большие темные глаза. Но когда я спросила у Шона, нравится ли она ему, он ответил, что нет.

– У нее рыбьи глазки, – сказал он.

– Рыбьи глазки?

– Ну да, рыбьи глазки. Они чертовски глупы, эти рыбы. Они красивые, но в голове у них пусто, как в покрышке.

Сэди стала появляться возле нашей свалки в то время, когда работа заканчивалась. Обычно она привозила Шону молочный коктейль, печенье или пирожные. Шон с ней почти не говорил, просто брал, что она привозила, и направлялся к загону. Она шла за ним и что-то рассказывала, пока он возился со своими лошадьми. А потом она попросила научить ее верховой езде. Я пыталась объяснить, что наши лошади не объезжены должным образом, но Сэди была упорной. Шон усадил ее на Аполлона, и мы втроем направились к горе. Шон не обращал внимания ни на девушку, ни на Аполлона. Он никогда никому не помогал так, как мне. Это меня он учил подниматься в стременах, когда мы перебирались через глубокие овраги, сжимать бедра, когда лошадь перепрыгивала через ручей. Сэди всю дорогу дрожала от страха, но притворялась, что ей все нравится. Каждый раз, когда Шон посматривал на нее, она улыбалась ему накрашенными губами.

На следующей репетиции Чарльз о чем-то спросил у Сэди, и она ответила. Это происходило на глазах Шона. Через несколько минут Сэди подошла к нам, но Шон не стал с ней говорить. Он просто отвернулся, а она заплакала.

– Что случилось? – спросила я.

– Ничего, – отрезал Шон.

Следующая репетиция была через несколько дней. Казалось, что Шон все забыл. Сэди осторожно подошла к нему, и вдруг он ей улыбнулся. Через несколько минут они уже болтали и смеялись. Шон попросил ее сбегать в магазин напротив театра и купить ему «Сникерс». Сэди была счастлива, что он обратился к ней с просьбой. Она мигом сбегала в магазин и принесла ему батончик.

– Что это за хрень? – нахмурился Шон. – Я просил «Милки Вей».

– Нет, Шон, – возразила Сэди. – Ты сказал «Сникерс».

– Я хочу «Милки Вей».

Сэди еще раз сбегала в магазин и принесла «Милки Вей». С нервной улыбкой она протянула батончик Шону, но тот возмутился:

– Где мой «Сникерс»? Ты что, опять забыла?

– Ты же отказался! – воскликнула Сэди, и глаза ее заблестели. – Я отдала его Чарльзу!

– Забери!

– Я куплю тебе другой!

– Нет!

Взгляд Шона стал ледяным. Улыбка – обычно лукавая и игривая – превратилась в оскал.

– Я хочу тот «Сникерс». Забери его или не возвращайся.

По щеке Сэди покатилась слеза, тушь на ресницах потекла. Она вытерла щеку и снова улыбнулась. А потом подошла к Чарльзу и, сделав вид, что ничего не случилось, спросила, не отдаст ли он ей «Сникерс». Парень полез в карман, вытащил батончик и с изумлением смотрел, как девушка возвращается к Шону. Сэди вложила батончик в ладонь Шона как примирительную жертву и стала ждать его реакции, уставившись глазами в пол. Шон притянул ее к себе, усадил на колени и в три укуса съел батончик.

– У тебя красивые глаза, – сказал он. – Словно у рыбки.

Родители Сэди развелись, и весь город сплетничал о ее отце. Когда слухи дошли до мамы, она сказала, что теперь понимает, почему Шона потянуло к Сэди.

– Он всегда защищал ангелов со сломанными крыльями, – добавила она.

Я молчала. Он снова сунул меня в унитаз с такой силой, что я сильно стукнулась носом. Я закрыла глаза, но запах не давал забыть, где я нахожусь.

Шон разузнал расписание Сэди и запомнил. Он стал «провожать» ее в школу, особенно в те дни, когда у нее были занятия в разных местах. Он выезжал на трассу и, заметив ее, останавливался – слишком далеко, чтобы она могла подойти, но не настолько, чтобы она его не увидела. Обычно мы делали это вместе, Шон и я, почти каждый раз, когда ехали в город, а порой, когда нам вовсе не нужно было в город. Так продолжалось до того дня, когда Сэди показалась на ступеньках школы с Чарльзом. Они смеялись, и Сэди не заметила грузовик Шона.