Дженнифер Матье - Бунтарка

— Да, полный. Меня это просто убивает.

— Просто помни, не все парни такие. — Сет обнимает меня за талию и притягивает к себе.

Я отстраняюсь.

— Что не так? — Сет хмурится.

— Просто… Я скучаю по «Мокси». Скучаю по тому, как я боролась со всем тем бредом, что происходит в школе. Когда ты говоришь, что не все парни такие, это не помогает. Потому что большинство — именно такие.

Глаза Сета расширяются. Я не могу понять, он обижен или удивлен.

— Но, Вивиан, в школе есть парни, которые не участвуют в Мартовском Безумии. Они не такие. Я не такой. Не все так ужасно. Мы ведь есть друг у друга. Ты скоро окончишь школу и уедешь. А мне больно видеть тебя такой расстроенной.

Я глубоко вздыхаю.

Сет не понимает, что «Мокси» — это не развлечение. Я делала это не для того, чтобы казаться классной или отличаться от других, как его друзья-хипстеры в Остине. Я искренне хотела изменить школу Ист Рокпорт Хай. Может, это наивно, но в глубине души я верила, что все возможно.

— Что? — спрашивает Сет.

— Что «что»?

— Ты… то есть… что случилось? — Он растерянно отступает назад, явно не понимая, что со мной.

— Ничего. — Я качаю головой. — Просто забудь.

Я злюсь. На него. На себя. Злюсь, что не могу найти нужных слов, чтобы объяснить ему. Я знаю, он не виноват. Сет — парень, он не понимает, каково это — идти по коридору и знать, что на тебя смотрят, оценивая размер груди и задницы. Каково сто раз обдумывать, что надеть, чтобы не привлекать это внимание или того хуже — плохого парня. Насколько страшно, что какой-то парень в любой момент может прикоснуться к тебе, словно к какой-то вещи. Схватить тебя, облапать и поставить на какое-нибудь место в турнирной таблице.

Раздается первый длинный звонок. Все проносятся вокруг нас, а мы стоим и смотрим друг на друга.

— Пойдем? Или ты не хочешь идти со мной? — в голосе Сета чувствуется напряжение.

— Я не хочу ссориться, — бормочу я, уставившись на свои ноги.

— Как и я, — говорит он. — Ты мне правда нравишься, Вивиан. Очень.

Я киваю.

— Ты мне тоже нравишься. Очень.

— Так пойдем? Может, обсудим это позже?

Я снова киваю и вместе с Сетом поднимаюсь по ступенькам в главное здание. Когда мы заходим внутрь, на меня обрушивается запах промышленного моющего средства, смешанного с боди-спреем Аxe. Я слышу громкие возгласы парней: « Мартовское Безумие», «Тупая сука» и «Она такая горячая штучка» .

Я сжимаю кулаки. Чувствую, что вот-вот вспыхну, словно спичка. Когда Сет поворачивается, чтобы попрощаться, прежде чем пойти на урок, я подпрыгиваю от неожиданности. Я почти забыла, что он здесь.

Лицо Люси полно энтузиазма, когда она находит меня на утро после четвертого выпуска «Мокси».

— Они вернулись! — кричит она, держа один экземпляр в руках.

Я устало зеваю. Я сделала четвертый выпуск прошлой ночью под влиянием вспыхнувшего гнева. К тому моменту, когда я закончила и поехала в «Копирку», было почти 22:30. Мама была на ночной смене, и я не волновалась. Фрэнк настаивал, что это «пока что самый классный выпуск», и у меня было отличное настроение, когда я ехала домой. Я была так взбудоражена, что не могла заснуть почти до часу ночи. Я смотрела старые видео Bikini Kill на YouTube и перечитывала четвертый выпуск снова и снова. Каждый раз, когда угрозы директора Уилсона звучат в моей голове, я делаю видео все громче и громче. Я думаю о возможных последствиях и проблемах, пока режу, клею и складываю. Но с меня хватит директора Уилсона. С меня хватит дерьма школы Ист Рокпорт Хай. Никакого больше веселья и игр.

— Да, я видела.

Она переворачивает зин и смотрит на обратную сторону обложки, потом открывает его, пробегая глазами. Картинки я выбирала под аккомпанемент групп Bratmobile и Team Dresch.

— Этот выпуск… не знаю, как описать его. Думаю, он сильнее, чем предыдущие.

— Ты так думаешь? — Я заглядываю в журнал, будто читаю его в первый раз. Но Люси права. Когда я сделала этот выпуск, я чувствовала, как ярость переливается во мне, словно змеиный яд. Когда я одевалась сегодня утром, то чувствовала себя солдатом на опасной миссии. Гнева было так много, что я почти забыла опасное положение, в которое ставлю себя. И Люси.

— Он более агрессивный. — Люси не может оторвать взгляд от журнала. — Только в нем нет призыва к действию. Никаких наклеек или халатов, ничего такого. Просто… чистый гнев.

— Ну, для этого есть масса причин. — Я захлопываю шкафчик.

— Да, определенно, — отвечает Люси, и мы направляемся в класс. — Знаешь, я гадаю, не Марисела Перез сделала ли его.

— Почему ты так думаешь? — Мои брови взлетают вверх, и я сразу пытаюсь скрыть свое удивление.

— Помнишь, как она прилепила наклейку на Тима Фитцпатрика? — спрашивает Люси. — Кажется, у нее достаточно смелости на что-то подобное.

— Ну, да. Может, и она, может, кто-то другой.

— Я просто надеюсь, что меня не отведут в кабинет директора за это, — говорит Люси, и у меня внутри все сжимается.

— Он никак не сможет узнать, кто это сделал.

— Да, — отвечает Люси, пожимая плечами. — Ты права.

Мы расстаемся, пообещав друг другу увидеться на уроке английского. Я осматриваю коридор в поисках Сета. После нашего разговора вчерашним утром между нами все как-то странно. Даже немного неловко. Я даже не сказала ему об этом выпуске. Я не почувствовала необходимости поделиться с ним этим, и я волнуюсь.

После школы я отправляюсь к бабушке с дедушкой на ужин. Мы едим макароны с сыром и кочанный салат в фермерском соусе, а потом идем в гостиную. Они смотрят «Колесо Фортуны», а я доделываю домашнее задание. Слушая, как бабуля выкрикивает свои бессмысленные ответы («Река Нил!», «Мост через реку Квай!», «Старик-река!» ), я мысленно возвращаюсь к осени, когда я еще не придумала «Мокси». Когда я начинала его делать, мне казалось, словно я открываю что-то новое. Какое-то время это было чудесно. А потом появился Сет, умный, классный и милый. Это тоже было здорово. И «Мокси» отошла в сторонку.

Но после начала Мартовского Безумия что-то снова изменилось. Мне чего-то хочется, но я не знаю чего.

— Все нормально, милая? — спрашивает бабуля во время рекламы, слегка наклоняя голову в беспокойстве.

— Почему ты спрашиваешь?