Тейлор Рейд - Настоящая любовь

Теплая вода успокаивает, как приятно стоять под ней. Я думаю о Сэме. О том, как он выглядит мокрым. Я думаю о том, как струйки бегут по его плечам. Тем плечам, на которых он четыре лестничных пролета нес мой до неприличия большой стол, когда мы вместе переезжали сюда. Плечах, которые могли взгромоздить на себя две коробки книг зараз, когда он поддразнивал меня насчет того, что я должна прекратить накапливать книги, отлично зная, что этого никогда не случится.

Сэм – это моя жизнь. Моя новая, прекрасная, замечательная, волшебная жизнь.

Я встаю с кровати и открываю дверь ванной. Там, как я и предполагала, кругом пар. Зеркало слишком запотело, и я не вижу себя, когда снимаю рубашку и сбрасываю нижнее белье. Но я знаю, что увидела бы, если бы могла: я увидела бы невысокую блондинку с грушевидной фигурой, стриженную «под мальчика» и с кучкой веснушек под правым глазом.

Я чуть-чуть отодвигаю шторку и ступаю под душ. Сэм открывает глаза. Я понимаю, что он чувствует облегчение, увидев меня. Обняв, он прижимает меня к себе. Я согреваюсь теплом его кожи, именно так, как я себе это представляла.

Он упирается подбородком в мое плечо.

– Я понимаю, что все теперь действительно усложнилось, – говорит он. – Я сделаю все, что ты захочешь. Только… Мне необходимо знать, о чем ты думаешь.

– Я люблю тебя, – говорю я, уткнувшись ему в плечо, а теплая вода согревает мое лицо и стекает по волосам и лбу. – Я очень люблю тебя.

– Я знаю, – говорит он, а потом отстраняется от меня и возвращается под душ.

Сэм смывает шампунь с волос.

Пока он стоит ко мне спиной, я беру кусок мыла и намыливаю руки. Я тру его плечи и поясницу. Вытянув руку, я намыливаю его грудь. Когда вода смывает пену, я прислоняюсь щекой к его спине. Последние три ночи мне снилось, что мы связаны вместе одной веревкой. Снилось, что она затянута так сильно, что мы не можем освободиться. Снились такие крепкие узлы, что их невозможно развязать. Такая толстая веревка, что ее нельзя разрезать.

Сэм выставляет руки вперед, упираясь ими в стенку душа, чтобы устоять на ногах. А потом говорит:

– Только… сделай мне одолжение.

– Все, что угодно.

– Не оставайся со мной, если хочешь быть с ним, – говорит он. – Не поступай так со мной.

Мои сны о веревке и узлах, теперь я точно знаю, что они означают.

Ты не привяжешься к чему-то до тех пор, пока не испугаешься, что можешь лишиться этого.

Начало декабря – самое нелюбимое мной время года в Массачусетсе. Мне всегда кажется, что это затишье перед бурей.

Воздух зачастую холоден и прозрачен, словно может разбиться вдребезги, как стекло. Но сегодня, по крайней мере, довольно тепло, так что небольшие осадки – это всего лишь моросящий дождик, а не начинающийся ливень. Хотя он непрошено напоминает о том, что не за горами первый снег.

Я – в черных джинсах, нескладном кремовом свитере, высоких коричневых ботинках и черном пальто. Меня никогда не волновало, как я буду одета, когда увижу Джесса, потому что я никогда не думала, что это случится.

И даже теперь ответ на вопрос, которым я никогда не задавалась, – это джинсы и свитер.

Не существует дресс-кода для подобных встреч, когда видишь любовь всей своей жизни, которой так не хватало тебе с самого первого дня твоего рождения.

Одну из двух в твоей жизни.

Одну из.

Сегодня утром Сэм ушел рано, не разбудив меня и не попрощавшись. Я открыла глаза, только услышав, как, выходя из дома, он захлопнул входную дверь. Я видела его в окно спальни. Как он идет к машине и садится за руль. Лицо его выглядело стоическим, но Сэма выдавала осанка. Плечи поникли, голова опущена, он выглядел как человек, дошедший до ручки.

Он тронулся раньше, чем я смогла окликнуть его, а когда я позвонила ему, то Сэм не ответил.

Между тем в три часа приземляется самолет Джесса, то есть я могу использовать целое утро и большую половину дня, словно это не самый невероятный день в моей жизни.

Незадолго до девяти я заезжаю на парковку за нашим книжным магазином и направляюсь внутрь, по пути включая повсюду свет и возвращая магазин к жизни, как делаю почти каждое утро.

В следующем году мои родители официально выходят на пенсию. Но на этот момент они уже удалились от дел, осталось только имя. Я руковожу магазином. Несу ответственность за него. Служащие докладывают обо всем моей помощнице, Тине, а она докладывает мне.

Отец все еще контролирует бухгалтерию. Мама заходит по субботам и слоняется по торговому залу, ей хочется знать, что читают люди, нравится встречать тех же покупателей, о которых она заботилась последние два десятка лет.

Все остальное – на мне.

Сейчас «Blair Books» в моей жизни – это единственное, чем я определенно могу гордиться.

Иногда я, возможно, слишком загружена, и кажется, что дел невпроворот, но я хорошо управляю магазином.

Продажи стабильны, несмотря на все перемены в этом бизнесе. Не многие могут сказать такое. Понятно, что просто остаться на плаву, когда даже крупным сетевым книжным магазинам пришлось закрыться, уже достижение. Но правда заключается в том, что это малая толика того, что вызывает во мне чувство гордости. Больше всего меня невероятно волнует процесс привлечения читателей.

Не реже чем два раза в месяц мы устраиваем встречи с авторами. Мы продаем бестселлеры с их автографами. У нас одиннадцать различных читательских групп и писательских семинаров, на которые каждый может зайти сюда раз в месяц. Наш интернет-магазин процветает. У нас исключительное обслуживание клиентов. Раз в неделю мы предлагаем бесплатные пончики.

Сегодня утром, прибравшись в магазине, я направляюсь в свой кабинет и сажусь за стол, чтобы просмотреть электронную почту. В верхней строчке почтового ящика я вижу сообщение от мамы.

В графе «тема» написано: Ты видела это? В письме – ссылка на статью из журнала Beacon , посвященную Джессу. Должно быть, она появилась сегодня утром. Под ссылкой мама написала: Если захочешь поговорить, позвони мне сегодня в любое время. Я думаю о тебе.

Не уверена, что мне хочется прочитать эту статью, но я не в силах удержаться, чтобы не кликнуть по ссылке.

Джесс Лернер, уроженец Эктона, которому 31 год, был найден после того, как около трех с половиной лет считался пропавшим.

Лернер выжил после фатального падения вертолета, в котором погибли трое других пассажиров. Команда направлялась на съемки на Алеутские острова, когда вертолет упал и разбился. Лернер, которому тогда было 28 лет, считался погибшим. Приблизительно семь недель назад его обнаружило в океане судно, направлявшееся к атоллу Мидуэй.

Мидуэй – бывшая военно-морская база, ныне находящаяся в ведении Службы рыбного и охотничьего хозяйства США. Несмотря на то что атолл расположен далеко в Тихом океане, на трети пути от Гонолулу до Японии, там в любое время года постоянно базируется от тридцати до шестидесяти членов этой службы.