Дун Си - Переломленная судьба

Настроение Сяовэнь в целом стабилизировалось, но ее мучали частые головокружения. Ей казалось, что все предметы вокруг словно превратились в лодки: и кровать, и дома, и даже улицы. Все пребывало в качке, а сама она напоминала себе плывущего слепца, поэтому ей становилось плохо вплоть до обмороков. Всякий раз, когда у нее появлялись неприятные ощущения, она крепко хваталась руками за любой подручный предмет, иногда это была кровать, иногда — дверной проем, иногда — собственные плечи, а порой — даже солома, в которой лежали яйца. Едва в ее руках оказывалось хоть что-нибудь твердое, она с трудом, но успокаивала себя.

Ван Чанчи хотел сводить ее в больницу на обследование, но она лишь качала головой и говорила: «Если бы я хоть чем-нибудь занималась, никаких обмороков у меня бы не было». Тогда Ван Чанчи позволил ей выходить за покупками, готовить еду, складывать одежду. Но этих мелочей явно не хватало, чтобы переключить внимание, поэтому то и дело она прикладывала руку ко лбу и тут же присаживалась, чтобы остановить головокружение. Ван Чанчи беспрестанно умолял ее провериться, и в итоге привел ее к неврологу. Врач поскреб ей ладони, пощипал за ногти, попросил с закрытыми глазами развести руки в стороны, но никаких нарушений не обнаружил. Тогда он предложил ей сделать компьютерную томографию головного мозга. Она узнала о стоимости процедуры и отошла якобы в туалет, после чего словно испарилась. Прождав ее все это время в коридоре, Ван Чанчи попросился пройти в женский туалет, но и там ее не нашел. Осерчав, он бросился домой, где Сяовэнь увлеченно готовила обед, словно вовсе и не ходила ни в какую больницу.

— Ты можешь прятаться от кредиторов, от кого угодно, но только не от болячек, — сказал Ван Чанчи.

Сяовэнь, с силой строгая огурцы, ответила:

— Почему же у меня не было обмороков, пока я работала в спа-салоне?

— Точно, почему же? — Ван Чанчи это тоже показалось странным.

— Да потому, что каждый день приносил мне доход.

Подумав, Ван Чанчи рассудил, что в ее словах был смысл, тогда он достал из ящика сберкнижку, выставил ее перед носом Сяовэнь и сказал:

— Посмотри хорошенько, здесь указана сумма с пятизначным числом.

В ответ она швырнула на раскаленную сковородку ломтики огурцов, те шумно зашкворчали. Помешивая овощи, она сказала:

— Когда только тратишь, какая бы сумма ни была, она все равно рано или поздно растает.

— Успокойся, с завтрашнего дня я выйду на работу.

Ван Чанчи направился к подрядчику Аню, тот, как и прежде, взял его на стройку каменщиком. Как-то вечером после работы Ван Чанчи, прихватив паек из столовой, направился домой. Вдруг ему в голову пришла идея что-нибудь купить, чтобы порадовать Сяовэнь, это случилось с ним впервые, как они приехали в город, но, пошарив по карманам, он обнаружил, что они пусты. Поняв, что денег при себе у него нет, Ван Чанчи тут же устремил свой взгляд на все, что его окружало. Деревья, машины, одежду, продукты, торговые палатки и все остальное он видел теперь в два раза отчетливее, чем раньше, мусор и тот привлекал его внимание. Он все шел и шел, пока не увидел у дороги оброненный кем-то букет роз. Ван Чанчи нагнулся и поднял его. Большинство цветов в букете уже увяли, но две розы выглядели еще свежими. Тогда он предельно аккуратно, чтобы не облетели лепестки, вытащил эти два цветка [17] В Китае принято дарить четное количество цветов. .

Заходя домой, Ван Чанчи спрятал одну руку за спину, и только подойдя вплотную к Сяовэнь, он эффектным движением преподнес ей цветы. Сяовэнь от удивления раскрыла рот, глаза ее заблестели, она была так очарована, что приложилась своим носиком к цветам, словно хотела до дна испить их аромат. Однако она тут же учуяла какой-то странный запах. Приглядевшись, она заметила, что лепестки роз уже сморщились. Радость тут же стерлась с ее лица, она спросила:

— Сколько стоил один цветок?

— Угадай, — подыграл ей Ван Чанчи.

Она швырнула цветы на стол.

— Идиот, тебя просто облапошили!

— Да ну?

— Ты совсем без глаз! Эти цветы уже завоняли.

Ван Чанчи взял в руки цветы и понюхал. Хотя свежестью они и не пахли, вонючими их назвать было нельзя. Тут он признался, что цветы просто подобрал. Тогда губы Сяовэнь снова растянулись в улыбке, и она взяла цветы. Понюхав еще раз, она засунула их в пустой графинчик для уксуса и поставила у изголовья кровати. В комнате тотчас стало светлее.

— Что, теперь вдруг не воняют? — спросил Ван Чанчи.

— Все, что достается на халяву, не воняет, — парировала Сяовэнь.

Из-за этих двух роз Сяовэнь даже подложила себе за ужином добавки. Поев, она опрыскала бутоны водой. Ван Чанчи уже давно не наблюдал ее такой счастливой. Ее настроение передалось и ему. В то же время Ван Чанчи задумался: что именно обрадовало Сяовэнь? Ведь она обрадовалась не розам как таковым, а тому, что они обошлись ему даром. С тех пор каждый вечер, возвращаясь домой, он непременно приносил с собой какую-нибудь вещицу, будь то пустая картонная коробка, упаковочная лента, полбутылки клейстера, строительный мастерок, несколько картонок или облезлая ракетка для пинг-понга… Всякий раз эти подобранные либо по случаю доставшиеся Ван Чанчи предметы пробуждали у Сяовэнь аппетит и вызывали бурный восторг. И чтобы доставлять ей такое нехитрое удовольствие, Ван Чанчи постепенно расширял свое поле зрения. Он обшаривал взглядом каждый угол, что встречался ему по пути, на стройке он внимательно просматривал весь мусор, иногда у него даже рождалась мысль что-нибудь украсть, но она тут же исчезала. Это было подобно сверкнувшему в ночном небе фейерверку, и хотя такие мысли носили мимолетный характер, они будоражили его мозг так, словно он и правда что-то украл.

Бывало, что подобрать ему было нечего, и тогда он тратился по мелочам, покупая то тапки, то амулет, то сахарницу, то тряпичную куклу, то игрушечную машинку, то копилку, то детский чепчик, то пинетки, то рожок для кормления… Во всяком случае с пустыми руками он больше не возвращался. При этом что бы он ни купил, будь то новая или старая вещь, он всегда говорил, что это он подобрал или что это ему подарили. Душевное состояние Сяовэнь становилось все лучше, она заметно набирала вес, а ее головокружение унесло на чьи-то другие головы.

Как-то вечером Ван Чанчи привел с собой одного человека. Его звали Лю Цзяньпин, он был напарником Ван Чанчи на стройплощадке в уездном городе. Через каких-то знакомых он перебрался на стройплощадку в провинциальный центр и случайно наткнулся на Ван Чанчи. Встретившись, они долго хлопали друг друга по спинам, после чего Ван Чанчи пригласил его к себе. Едва Сяовэнь услышала родной говор, как тотчас признала в нем брата. Она тут же приготовила сверх обычного еще два мясных блюда и вытащила целый ящик пива. Они ели, пили, а заодно разговаривали о том, о сем. За разговором у них зашла речь о клене, что рос на околице их деревни. Лю Цзяньпин сказал: