Виктор Маслов - Земля тридевятая

Вот это новость, с сыном летает, его сыном! Задумался Олег, а Колдуна и след простыл. Ушел, как всегда, незаметно, по-английски.

Поднялся Олег, посмотрел по сторонам. Неизменный купол неба все так же нависал над миром, словно молочный плафон. Двигуны скрылись за лесом, догонять их смысла не было.

"Жаль, конечно, улыбчивую Милию, но, как говорят, против лома нет приема. Дай ей бог когда-нибудь снова стать человеком" - подумал он и решительно направился в ту сторону, где должны были находиться скалы, с которых начались его странствия.

Переночевал под деревом, запутавшись в смене дней и не помня, когда следующая ночь перемен. Утром отправился дальше, сорвав с одинокого дерева орех с приятной мякотью. Позавтракал. Увидел вдалеке деревенские избы, неожиданно почувствовал слабость, опустился на землю. Удивился, вроде неплохо выспался, отдохнул. Потом вспомнил, что местные говорили о болезнях. Нечисть, будучи не в духе, или, как говорится, не стой ноги, или лапы, вставши, могла пищу испортить. Тому, кто ее скушает, худо придется, вплоть до летального исхода.

"Раньше не болел, отчего вдруг такая напасть?" - подумал Олег. Чтобы и впрямь не закончить летально и не перекинуться в свинью, пришлось приложить сверхчеловеческие усилия и доковылять до деревни. Маленькая такая надежда теплилась, что местные помогут. Смутно помнил, как волочил ноги по сухой земле, цеплялся за травянистые стебли, падал и вновь поднимался. Ему представлялось, что он на войне, и, раненный, должен взять высоту и выбить оттуда противника. Наверное, поэтому, когда его подхватили и понесли, он отбивался, бормоча: "Я вас, гадов, все равно перестреляю!". После чего потерял сознание.

Находясь в сумрачном состоянии, увидел себя среди бесконечной вереницы таких же мужиков. Из сгустившегося мрака выдвинулись две высокие фигуры в блестящих скафандрах с круглыми шлемами и темными забралами. Существа в скафандрах медленно двигались вдоль застывшего человеческого строя. Один из них что-то отмечал в черном плоском прямоугольнике, Олег мог бы поклясться, что это планшетник или ноутбук.

"Проверяют на соответствие" - явилась тревожная мысль. В чем именно заключалась проверка, он не знал, но догадывался, что для него это вопрос жизни или смерти. Он бы убежал, но не мог пошевелиться, как это порой случается в кошмарных снах. Двое в скафандрах поравнялись с ним, палец уперся в ноутбук, они двинулись дальше.

"Соответствие прошел!" - с облегчением подумал Олег и очнулся, обнаружив себя лежащим в хижине. По неровному деревянному потолку над головой ползла неприятного вида полосатая букашка.

- Букашку уберите, на лицо упадет, - по-русски пробормотал он и подумал, что падающие женщины гораздо приятнее букашек.

- Что ты сказал? - спросили его.

Олег повернулся и увидел женщину средних лет, одетую в листвяницу.

- Где я?

- Тебе повезло, путник, - ответила она, прикладывая к его лбу мягкие шелковистые листья, - ты попал в деревню Вара, где живут и практикуют лекарки. Окажись в другом месте, свиная лихорадка тебя бы прикончила.

- Свиная лихорадка? - повторил он. - Значит, теперь свиньей мне не быть?

- Если имеешь в виду перерождение, что предназначено, сбудется.

Олег тяжело вздохнул, никуда не денешься, предсказание не вылечишь.

- Не переживай, путник, болезнь твоя, одна из самых тяжких, отступила.

- Давно я здесь?

- Пятый день без памяти.

- Пять дней!? - вскричал Олег, пытаясь подняться, женщина его удержала.

- Лежи, болезный. Еще столько лежать надо, если хочешь выздороветь. Как ты заболел?

- Орех попробовал с дерева, что за деревней. В прежнем теле я не болел.

- Я вижу на тебе печати: лесовика, жабеня, крутеня. Болезни это часть нашего мира, куда от них денешься?

- Вот именно, вашего, - ворчливо ответил он. - Что за печати? Я их не вижу.

- Простые люди не видят, а я, лекарка, вижу. Чья печать стоит, тот имеет над телом твоим власть. Сделает с тобой все, что захочет.

- Не нравится мне это, - недовольно пробормотал Олег и спросил: - Как твое имя?

- Яала, - ответила женщина, - лежи, не вздумай вставать. Что понадобится, зови меня. Сейчас я уйду, меня больные ждут.

"С ней бы поговорить, какие снадобья можно получить, смешивая различные травы и ягоды?" - подумал он, оставшись один, но вынужден был отказаться от этой мысли. На получение смесей существовал запрет. Олег все более утверждался в мысли, используя огромное разнообразие удивительных местных трав, можно добиться практически любого эффекта. Ему бы лабораторию, с микроскопом, стеклами, пипетками и пробирками. Растворители какие-нибудь, антисептики, марганцовку, спирт. Тогда бы гадость эта, поросячья хворь, ему была бы не страшна.

К вечеру появилась в хижине сурового вида женщина, с сумкой, сплетенной из липучих листьев.

- Снимайте вашу листвянку, больной, - объявила она с видом безжалостного инквизитора-экзекутора. Олег терпеть не мог всяческие членовредительские процедуры, наподобие забора крови из вены. Вид крови обычно отправлял его в обморок. Очень он этой своей особенности стеснялся, но поделать ничего не мог, потому как, то ли подсознание, то ли нервная система брала на себя управление организмом, едва игла входила в вену.

- А зачем? - выдавил он, подчиняясь.

- Ложись на живот, не спрашивай! Сморкотуна тебе поставлю, и не вздумай его трогать!

В ее листвяной сумке что-то зашевелилось. Олегу показалось, он услышал, как клацнули челюсти. С видом приговоренного к аутодафе он повернулся на живот. Вспомнился кадр из старой кинокомедии, в которой укол делали огромным шприцем. А если шприц, к тому же, живой? Он ждал, когда, наконец, некий сморкотун вопьется в зад, и, не дождавшись, повернулся. Медички уже не было. Как ни странно, он испытал разочарование. Левая половинка вдруг бешено зачесалась. Помня предупреждение, он стоически терпел, хотя далось это, прямо скажем, нелегко. Вскоре чесаться перестало, и Олег успокоился, как бы там ни было, кровь из вены сдавать неприятнее.

Дважды в день после еды, причем орехи были какие-то пресные, "диетические", его поили противным горьким настоем. Сначала показалось, вывернет наизнанку, но следующие дозы прошли легче.

На другой день Яала принесла длинного белого червя, толщиной с палец и велела проглотить.

- Зачем, я ведь здоров! - воскликнул он, от одного вида существа у него свело живот. Два черных "креветочных" глаза, смотрели, словно бы, с осуждением.

- Дело твое, - безучастно ответила лекарка, - если живунца не проглотишь, болезнь вернется.

- Повторяю, я здоров!

- Правильно, сморкотун выгрыз твою болезнь, теперь она у него внутри, а он внутри тебя. Если его не удалить, болезнь снова примется за дело.

Она терпеливо объясняла ему, очевидные, на ее взгляд, вещи. Разговаривала, словно с малым ребенком.