Эмили Барр - Вся правда и ложь обо мне

Я пытаюсь ощутить хоть что-то, но на самом деле как будто онемела.

Солнце печет как раньше, никакие правила меня больше не касаются. Рядом нет взрослых, чтобы мной командовать. Не хочу, чтобы меня арестовали. Сажусь в тени дерева и смотрю на песок, облепивший мои ступни.

Потом достаю телефон, делаю глубокий вдох, выдыхаю и включаю его.

Связь есть, прием полный. Смотрю, как сыплются новые эсэмэски, как растет количество поступивших голосовых сообщений. Не хочу открывать эсэмэски от Блэков, их я просто пропускаю. Мне нужен только один человек, а он до сих пор так и не написал мне.

Надо послушать голосовую почту, что я и делаю, удаляя сообщения сразу же после слов « Элла, это мама » или « Элла, это твой папа ». Представляя, что там дальше, я леденею от ужаса.

А вот и оно.

« Привет, Элла, это Кристиан. Я беспокоюсь за тебя: твои родители говорят, что ты убежала, отель кишит полицейскими. Все ищут тебя. Надеюсь, у тебя все хорошо… Эм-м, спасибо, что дала мне свой номер. Значит, мобильник уже у тебя. Так… Сначала набери плюс один – это Штаты, а потом пятьсот пятьдесят пять, восемьсот сорок девять, пятьдесят девять, двадцать три. Только бы с тобой ничего не случилось, Элла. Я соскучился по тебе ».

Я записываю номер на влажном прибрежном песке, добавляю впереди +1. Фотографирую номер, потом забиваю его в мобильник. И звоню, не задумываясь, чем это может обернуться.

– Элла?

Его голос. Кристиана.

– Привет, – еле выдавливаю я из себя.

– Господи, Элла, ты в порядке? Где ты? Тут все с ума посходили, ищут тебя.

– А ты?… Ты не мог бы приехать и встретиться со мной завтра?

– Я? Да, хорошо. Конечно.

Закрываю глаза и заставляю себя дышать ровно и глубоко. Он сказал « конечно ». Не задумываясь. Он понятия не имеет, что я натворила.

– Элла, только сообщи родителям, что с тобой все хорошо. Обязательно. Они обратились в полицию. И совсем извелись от беспокойства.

Нет, не скажу ему.

– Я тебе все завтра объясню.

– Ладно. А где ты?

Медлю в нерешительности. Я не могу сказать ему, что я на этом острове. Если он поймет, что полиция ищет меня не потому, что родители беспокоятся о моей безопасности, а потому, что я ранила человека, он всем расскажет, что я здесь. А если не узнает, то и не расскажет.

– Я пришлю тебе эсэмэску завтра в девять. Только пообещай, что никому не скажешь, куда едешь. Пока я не расскажу тебе, что случилось.

Он, кажется, задумался.

– Ясно, – наконец говорит он. – Ясно. Хорошо.

Велосипед я возвращаю в семь. Парень из проката отрывается от старенького ноутбука.

– Как раз вовремя, – говорит он. – Ну, Крисси, я нашел тебе койку в хостеле «Пакета». Здесь недалеко, пешком дойдешь. Если хочешь, можешь взять велик на пару дней. Я тебе карту нарисую, как туда добраться. Хозяйка Ана-Паула ждет тебя, – называя ее по имени, он похлопывает себя по животу, словно главное достоинство Аны-Паулы – толщина.

– Спасибо, Алекс.

Я сияю. У меня есть где переночевать, а утром приедет Кристиан, и я расскажу ему все-все, даже самое плохое.

Хостел – просто большой дом с облезлой штукатуркой и желтыми подоконниками. Направляясь по дорожке к дому, прохожу мимо гигантского дерева в саду, сплошь увитого лианами. Повсюду стрекочут какие-то насекомые. Трава короткая, у растений огромные листья. Вижу, как по одному ползет какой-то жучок. Воздух неподвижен.

Собравшись с духом, я стучу в дверь – сначала тихо, потом, не дождавшись ответа, погромче, и наконец, убедившись, что это не помогает, начинаю дубасить изо всех сил. Тишина угнетает, ощущается запах чего-то спелого и уже понемногу подгнивающего. Хоть я и знаю, что нас со всех сторон окружает море, а буквально напротив раскинулся удивительный большой город, место, где я сейчас нахожусь, ничем не примечательно и может быть где угодно. Среди любых тропиков. В любом уголке Латинской Америки.

Но это, конечно, не так. О Латинской Америке я ничего не знаю. А хостел напоминает мне романы Габриэля Гарсиа Маркеса, истории о странных событиях, происходящих в далеких плодородных местах. Здесь может случиться что угодно. Даже самое странное. Я точно знаю.

К двери никто не подходит. Ну и ладно. Мне все равно некуда идти, поэтому я сажусь на каменную ступеньку крыльца, нагретую солнцем и потрескавшуюся, подтягиваю сумку поближе к себе и откидываюсь на спину. Уже темнеет. Может, родители найдут меня здесь. Полиция легко выследит меня по волосам. Или Кристиан сообщит им, где я, как только получит от меня эсэмэску.

Катаясь по острову, я строю планы. Завтра я увижусь с Кристианом (только бы он приехал, только бы приехал, только бы приехал). И если все будет нормально, останусь здесь и несколько дней проживу под именем Крисси. А когда доберусь до Интернета, сделаю все, что смогу, чтобы помочь моей настоящей маме найти меня, и только потом объявлюсь.

Я вернусь к Блэкам, чтобы они убедились, что я цела и невредима, а потом сдамся полиции. Если мне разрешат, поеду домой. А что будет дальше, не знаю.

Из-за дома выходит женщина, и я сразу понимаю, что имел в виду «Гарри Поттер», когда похлопывал себя по животу: она на сносях. Мне вдруг вспоминается женщина-зомби, которую я видела утром, – с окровавленной куклой-младенцем, вылезающей из живота. Местная жительница с длинными черными волосами одета в жилетик и длинную юбку с поясом под выпуклостью живота. Вид у нее измученный, но при виде меня она улыбается, говорит « Oi » [7] Привет. и еще что-то по-португальски.

Я глазею на ее живот. Пытаюсь представить себе, что значит выносить ребенка, а потом отдать кому-то. Никто не согласится на такое по своей воле. К этому можно только принудить. Мне становится больно и обидно за мою маму: как она, должно быть, скучала по своему ребенку почти восемнадцать лет!

Жаль, что я не говорю по-португальски. Но мы с беременной женщиной как-то ухитряемся общаться каждая на своем языке, помогая себе жестами. Она говорит, что ее зовут Ана-Паула, я вспоминаю, что назвалась Крисси, и так и говорю, потом иду вслед за ней и вхожу в дом через боковую дверь.

После улицы внутри особенно темно, пол выложен прохладной плиткой. Видимо, других постояльцев, кроме меня, нет. Ана-Паула открывает скрипучую дверь и показывает мне сумрачную комнату с деревьями за окном: здесь четыре двухъярусных койки и нет ни души. Забрасываю сумку на верхнюю койку, потому что зачем спать внизу, если можно забраться повыше, где больше воздуха? Еще год назад у нас дома в моей комнате стояла почти такая же кровать, точнее, кровать-чердак, а под ней, поскольку ни братьев, ни сестер у меня нет, – мой письменный стол. Наверное, кровати-чердаки придуманы для комнат, где недостаточно места, но в моей спальне его хватало с избытком. Мне просто нравилось залезать в кровать по лесенке.