Эмили Барр - Вся правда и ложь обо мне

Соединение устанавливается долго, но я никуда не тороплюсь. Наконец все работает, вайфай есть, я принимаюсь гуглить.

Начинаю со своего старого имени – Элла Блэк.

Пальцы трясутся.

Должна же я узнать, кто я.

Я

не

знаю,

кто

я

такая.

Мои приемные родители не заявили о моей пропаже, полиция меня не ищет. Наверное, у них и без меня полно дел – например, расследовать более тяжкие преступления. А меня отложили в долгий ящик.

Выяснив, как надо искать своих биологических родителей, я заполняю бланк, чтобы зарегистрироваться на сайте Реестра данных об усыновлении. Из разговора с Мишель, которая зачитала мне сертификат об удочерении, я знаю, что дату рождения мне не сменили, – вот и хорошо, иначе странно было бы, что я много лет подряд праздновала не тот день. Медленно просматриваю Интернет, делаю все, что могу, чтобы помочь моей биологической матери найти меня через две недели, в день моего восемнадцатилетия.

Затем вынимаю из сумки письмо мистера Вокса и расправляю его. Кажется, я где-то уже слышала фамилию, которая в нем упомянута, просто не сразу вспомнила. Я еще раз перечитываю эти строчки.

Там написано «мисс Хинчклифф». Вот, значит, какая у нее фамилия. Это моя настоящая фамилия. Элла Хинчклифф. И она, видимо, звала меня вовсе не Эллой. Интересно, какое оно, мое настоящее имя.

Хочу найти « мисс Хинчклифф ». Маму. Сказать ей, что у меня все в порядке, что младенец, которого ей пришлось отдать, потому что она была слишком молодой, бедной или больной, благополучно вырос. Объяснить, что мне врали всю мою жизнь, но теперь я знаю правду и прощаю ее. И признаться, что я была не только Эллой, но и Бэллой и всегда знала, что со мной что-то не так. Я нисколько не виню мисс Хинчклифф за то, что случилось. Она была сама еще почти ребенком и не могла прокормить малышку. А может, родные не позволили ей оставить меня. Если бы я забеременела (что вполне может случиться послезавтра – при одной мысли об этом меня бросает в возбужденную дрожь), я тоже могла бы не справиться. И тогда отдала бы ребенка тому, кто способен вырастить его как полагается. Маму я представляю похожей на меня, юной и перепуганной: она пытается свыкнуться со своим материнством и понимает, что придется отдать малышку кому-нибудь постарше. Хочу объяснить ей: несмотря на то что в моей жизни были все материальные блага, я скучала по ней каждый день, даже не зная, что ее у меня нет.

Делаю глубокий вдох, набираю в поиске: « Хинчклифф ребенок 1999 Великобритания ». Маловероятно, но вдруг.

Компьютер страшно тормозит. Прищурившись, гляжу из темноты в сторону освещенного входа. Алекс болтает с какими-то туристами, берущими велики напрокат. Не понимаю ни слова, но по интонации и жестам примерно догадываюсь, о чем речь. Один из туристов очень высокий, он ищет велосипед повыше, а Алекс не может вспомнить, куда его поставил.

Перевожу взгляд на экран ноутбука. Все еще тормозит. Гугл-поиск уже появился, но остальная страница еще белая. Вообще-то я рассчитываю найти только объявление о рождении или что-нибудь в этом роде, но когда отдаешь ребенка на усыновление, об этом вряд ли пишут в газетах или в Интернете. Девяносто девятый год – давняя история, Интернет тогда был совсем другим. Вряд ли найдется хоть что-нибудь, но я все равно попробую, ведь фамилия – это все, что мне известно.

Начинают появляться результаты поиска, но все не по делу, как я и думала. Гугл нашел только информацию о каком-то судебном процессе, вроде бы недавнем и не имеющем ко мне отношения. Бесит страшно. Добавляю в поиске слово «усыновление», но получаю те же самые результаты, про все ту же скучищу.

Первой из картинок нашлась древняя фотка арестованной женщины. Тоже какая-то Хинчклифф. На всякий случай разглядываю ее, но она нисколько не похожа на меня: лицо у нее маленькое, худое, волосы густые и черные – нет, это не моя мама. Прокручиваю страницу до самого низа, но все результаты поиска относятся к ней.

Как это все-таки раздражает. Я хочу найти мою биологическую мать, мне нет никакого дела до этой тетки, которая… Кликаю на один из результатов поиска, чтобы посмотреть, что она натворила.

– Через минуту я закрываюсь, – Алекс подошел и стоит рядом. – Но завтра я принесу тебе макбук, как и обещал.

– Ясно. Спасибо. Я сейчас, еще секундочку.

– Десять минут хватит?

– Конечно!

Загрузились материалы из новостей, я из любопытства просматриваю их. Эту женщину зовут Аманда Хинчклифф, ее только что выпустили из тюрьмы. Что-то знакомое – я уже слышала это имя. Оказывается, в тюрьму ее посадили за пособничество убийствам: она находила на улице молодых девушек и заманивала их в гости, в квартиру своего парня, где он мучал и убивал их. Это было еще давно.

В тюрьме она сидела с двухтысячного года. Новых ее фоток в Интернете нет, но есть несколько сделанных во время ареста.

На всякий случай просматриваю их все.

Смотрю на них.

Смотрю на нее.

Смотрю на ее живот.

Она была беременна.

Она

была

беременна.

Ее арестовали в октябре 1999 года, и в то время она была беременна.

У меня звенит в ушах.

Поле зрения суживается. Я думала, я уже и так Бэлла, а теперь еще больше Бэллы выходит наружу.

Не свожу глаз с экрана.

Ищу подпись.

Наконец нахожу ее.

Ее ребенок , сказано там.

Ее ребенок был помещен под опеку .

Под опеку.

Ребенок родился.

Его поместили под опеку.

Не сказано, мальчик это был или девочка. Только то, что ребенка забрали у матери.

Вот где я слышала ее имя – по радио в машине! Память срабатывает мгновенно. Мы едем из школы в аэропорт. По радио передают новости. Аманда Хинчклифф освобождена из тюрьмы . Мама поспешно тычет в кнопку, и радио умолкает.

Усыновить ребенка непросто. Понятия не имею, сколько малышей родилось в ноябре 1999 года и было усыновлено, но вряд ли у многих из них, родившихся именно в это время, матери носили фамилию Хинчклифф.

Нашлась и старая фотка ее дружка – того самого убийцы. Его зовут Уильям Карр. О своем биологическом отце я вообще не задумывалась и не собираюсь. Я отгораживаюсь от него. Поглядываю на его снимок краем глаза, чтобы не сосредоточиваться. Не могу на него смотреть. И знаю почему: даже краем глаза я вижу на нем кое-что, а этого я видеть не хочу. Мне хочется спрятаться. И чтобы ничего этого никогда не было. Я не выдержу.

ТОГДА ДАВАЙ Я.

Мы ничего не можем поделать. Все уже случилось .

СДЕЛАТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ МОЖНО ВСЕГДА. Я ТАК И ЗНАЛА. ЗНАЛА, ЧТО МЫ – ПОРОЖДЕНИЯ ЗЛА.

Наверное, и я знала .

ТАК ЧТО ТЕПЕРЬ НАМ МОЖНО БЫТЬ ПЛОХИМИ. КАКАЯ ТЕПЕРЬ РАЗНИЦА.

Мир померк. Меня в нем нет. Не могу сказать, чего я не вижу, потому что все равно сижу в темноте. Еще немного сопротивляюсь, потом сдаюсь.