Эмили Барр - Вся правда и ложь обо мне

ВОТ ЧТО Я ЗНАЛА С САМОГО НАЧАЛА.

ВОТ ЧТО Я ТАКОЕ.

ВОТ ЧЕМ Я ВСЕГДА БЫЛА.

Я ТАК И ЗНАЛА.

Я

ТАК И

ЗНАЛА.

Я Бэлла. Я Хинчклифф. Я внимательно прочитываю статью в новостях слово за словом и смотрю на мужчину, который восемнадцать лет назад убил пять женщин и убил бы еще больше, если бы его не арестовали.

На этом снимке мужчина молодой. Сфотографировали его в тюрьме. Анфас и в профиль.

У него мои скулы. И мои губы. Мой натуральный светлый цвет волос и, кажется, мои глаза.

Я их дочь.

Я демон.

Уже почти стемнело, я на пляже – сижу на песке, глядя вдаль, на море. Не знаю, что случилось. Не помню даже, как оказалась здесь. Подбираю камушек и швыряю его в воду. Сейчас как раз то время, когда солнце уже скрылось, но на улице еще светло.

Хочу зайти в воду и идти вперед. Это было бы лучше всего. И легче. Просто идти. Вода бурая, противная, она хлынет мне в рот и нос и не даст дышать.

Лучше бы она сделала аборт. Я прожила на восемнадцать лет больше, чем должна была.

А я-то думала, что хочу найти свою биологическую мать.

Я знала ее фамилию и без труда нашла ее. Ждать моего дня рождения не пришлось, потому что моя мать – известная личность. Точнее, мои родители оба скандально известны.

Мне нельзя встречаться с моей настоящей матерью.

Мне нельзя встречаться с моим настоящим отцом.

Можно вернуться к прежней жизни и к тому, что ждет меня в Рио, что бы это ни было. Сделать вид, будто бы ничего я не нашла, снова стать Эллой Блэк, жить и радоваться. На миг я представила себе эту картину. Вернусь в школу, отправлю документы в университет, сдам экзамены на аттестат. Схвачусь за дурацкий оранжевый спасательный круг, дождусь, когда меня втащат на борт, и притворюсь, будто и не падала за него.

Нет, невозможно.

Блэки уже знают, кто я такая на самом деле, больше я не хочу смотреть им в глаза. Не смогу я притворяться, будто ничего не знаю, изображать малышку, которая у них так и не родилась. Больше никто не узнает, откуда я взялась. Вчера я думала, что сумела рассказать Кристиану всю правду, а вот эту часть правды даже не упоминала. Надо рассчитывать только на себя. Раньше у Блэков была постыдная тайна, а теперь она моя. Да, они пытались объяснить мне, что удочерили меня, но я прекрасно понимаю: они ни за что не рассказали бы мне, кто мои биологические родители. Неудивительно, что они охотно сдались, увидев, что я отказываюсь слушать правду.

Испытываю подобие сочувствия к ним. Их ложь была лучше правды. Они совершили добрый поступок, с этим не поспоришь. Поступок-то добрый, но возвращаться с ними домой мне не хочется.

Надо бы снова выйти в Интернет и поискать подробности убийств. Я была зачата явно в самый разгар их преступлений, и невозможно отговориться даже тем, что Уильям Карр мне не отец – достаточно взглянуть на него, чтобы все стало ясно.

Вот наконец и она, реальность. Я – Элла Хинчклифф-Карр, дочь убийц, и моя темная сторона, моя демоническая Бэлла – это правда обо мне. Бэлла Карр. Наверное, так меня назвали при рождении.

Прислоняюсь спиной к дереву и закрываю глаза.

А я ведь слышала об Аманде Хинчклифф и Уильяме Карре, хоть и не придавала этому значения. В памяти вспыхивают статьи из газет, врезки про « еще одну пару знаменитых серийных убийц » в разделе происшествий, ссылки в Интернете, упоминания там и сям. Но и только. Видимо, Блэки старательно ограждали меня, и мне вдруг вспоминаются все эпизоды из детства, когда мое внимание отвлекали печеньем и котятами, как только в новостях мелькало что-нибудь подозрительное. А к тому времени, как я выросла, все эти упоминания бесследно исчезли и из теленовостей, и из газетных заголовков.

В школе знают, кто я.

Эта мысль озаряет меня, как вспышка. Не все учителя, но миссис Остен точно знает. Вспоминаю, как она рвала в клочки какую-то бумажку, пока отпускала меня с родителями – неважно, хочу я этого или нет. Она с самого начала знала, кто я такая.

Видимо, ей было не по себе.

Она знала, как, возможно, и некоторые другие учителя, но ученицы ни о чем не догадывались, как и я. Тем лучше. При мысли о том, что мои подруги узнают такое, меня передергивает.

Я старалась понравиться большинству учителей, безжалостно подавляя свою плохую сторону и притворяясь милой тихоней (если долго притворяешься, то и впрямь почти становишься другим человеком), но в душе оставалась дрянью. Я всегда знала это. А теперь знаю, что сделана из зла и рождена злом. У меня дурные гены, и никакое воспитание и образование, правильное питание и уроки хореографии не сделали бы меня хорошей. Я старалась стать лучше, но чем больше старалась, тем яростнее мне приходилось сражаться против моего истинного «я».

Если так, тогда Фиона и Грэм Блэк – лучшие люди в мире. Они никому не сделали зла. Они стали моими новыми родителями, давали мне все, в чем я нуждалась, чего хотела или о чем просила, а я, несмотря на все это, пришибла птичку молотком и полоснула по лицу незнакомого человека разбитой бутылкой, и мои поступки с легкостью объясняются тем, что я – детище знаменитого криминального дуэта. Вот мы где, мы, Хинчклифф-Карры, – в одном ряду с Хиндли, Брэйди и супругами Уэст [8] Пары серийных убийц. . С нами шутки плохи.

Жить, зная все это, я не могу. Встаю, потягиваюсь и бреду к воде. Вокруг никого. Уже почти стемнело. Из дома неподалеку слышны ударные. Вхожу в воду. Велосипеда нигде не видно – наверное, я пришла сюда пешком. Совсем не помню, что было после того, как я капитулировала перед злорадствующей Бэллой, – я очнулась, только когда уже сидела на этом пляже. Я знаю, зачем пришла сюда. Знаю, что должна сделать.

По прямой линии я захожу в воду по колено. На мне все те же короткие шорты, так что я могу зайти почти до бедер, прежде чем они промокнут. Останавливаюсь, когда вода доходит почти до края шортов. Можно идти дальше, пока не утону, и мой труп быстро найдут, потому что в этом месте вода почти не движется.

Я этого хочу. Отчаянно хочу. Уйти в блаженную пустоту и забвение. Все исчезнет. Все-все. В моей власти уничтожить меня саму.

Но

я не могу.

Хочу, но не могу.

Я

хочу,

но

не

могу.

Ноги не идут. Тело отказывается умирать. Бэлла вопит на меня и требует повернуть назад. Я не могу затолкать себя под воду: там я не смогу дышать, а дышать мне необходимо, несмотря на то что я больше не хочу жить. Преодолеть это препятствие не выходит.

Не могу победить свою потребность дышать.

Не могу умереть. Я, похоже, недостаточно сильна, чтобы сделать эти последние несколько шагов.

Я потерпела неудачу в умирании.

Так я и знала. Однажды в прошлой жизни я пыталась поранить себя: унесла канцелярский нож в школьный туалет, чтобы избавиться от своего демона. Я начиталась про селфхарм и считала, что так сумею покончить с Бэллой, не причиняя вреда никому другому, хотя при одной мысли об этом меня так мутило, что я даже стоять не могла – пришлось прислониться к стене кабинки. Я приставила нож лезвием к своей руке и стала ждать.