Эмили Барр - Вся правда и ложь обо мне

ДАВАЙ, говорит Бэлла.

Ей даже не приходится упрашивать меня. Я точно знаю, что она имеет в виду, и подчиняюсь, потому что хочу того же самого. Сумку я подхватываю небрежным движением, на ходу. И шагаю дальше. Люди, рядом с которыми она лежала, дремлют, как дремала я, когда меня обокрали. Я вся дрожу, но продолжаю идти вперед, а на широком тротуаре вдоль пляжа припускаю бегом. Мчусь через толпу обратно в ту же сторону, откуда пришла. Сейчас шествие зомби было бы как нельзя кстати. Я понимаю: тем, что я бегу, своим видом (Фиона Блэк сказала бы, что я «страшилище») и предположительно дорогой (я толком не рассмотрела ее) сумкой в руках я привлекаю к себе столько же внимания, как если бы у меня на лбу крупными буквами было написано по-португальски «ВОРОВКА».

Пытаюсь отдышаться и перехожу на шаг. Вешаю сумку на плечо, чтобы выглядеть не так подозрительно. Не хватало еще, чтобы полиция Рио сцапала меня как раз тогда, когда я уже выбрала свой путь. Перебегаю через широкую улицу прямо между машинами, водители которых сигналят мне и бьют по тормозам, сворачиваю на боковую улицу, потом на другую. Это Рио для туристов, а мне лучше скрываться в переулках фавелы.

Останавливаюсь, сворачиваю к какому-то зданию и сажусь, вытянув ноги, на его мраморное крыльцо, потому что я только что осознала обстоятельство, которое меняет все. Я лишилась еще и паспорта.

Он был у меня в сумке, а теперь его в моей сумке нет.

Теперь я ничего не смогу. По крайней мере, законно и официально.

ПЛЕВАТЬ.

СЕГОДНЯ ОН ТЕБЕ И НЕ НУЖЕН.

ЕЩЕ УСПЕЕШЬ О НЕМ ПОДУМАТЬ.

Встаю и заставляю себя снова переставлять ноги по тротуару. В крошечном парке сажусь на скамейку и с делано небрежным видом открываю новую сумку. Она полотняная, в яркую розовую и голубую полоску, с золотой застежкой. Приметная вещь, надо от нее избавиться. Выгребаю из сумки все содержимое прямо в мою старую сумку, а новую запихиваю в ближайшую урну и ухожу прочь.

Я иду в направлении фавелы, а когда мне попадается очередная скамейка, сажусь и открываю сумку, чтобы как следует рассмотреть, что же я наворовала.

Кошелек есть, но наличных в нем немного. Есть кредитка на имя Йенса Бирхоффа, но как снять с нее деньги, я без понятия, ведь вряд ли ее пин-код – моя дата рождения. Есть айфон и книга, кажется, на немецком. Карт в кошельке несколько, но все они для меня бесполезны. Если бы я была хорошей, я взяла бы только наличные, а все остальное подбросила к дверям полиции, но я совершила уже два преступления, так что никакая я не хорошая. Оставляю кошелек себе, выбрасываю все карты, кроме кредитной – так, на всякий случай, и пересчитываю наличные так быстро и незаметно, как только могу.

На другой стороне улицы стайка мальчишек со скейтами глазеет на меня. Они уже просекли, чем я занимаюсь. Я иду прочь, а они за мной, прибавляю шагу – они что-то кричат мне вслед. Кажется, им не нравится моя лысая голова, как у скинхедов. Понятия не имею, что они кричат – может, «держи воровку», а может, «давай к нам в банду». А когда за спиной слышится свист, я бегу во весь дух, перелетаю через шоссе и сажусь в первый попавшийся автобус. За проезд я расплачиваюсь монетами доброго герра Йенса Бирхоффа.

Автобус увозит меня. Мне все равно, куда он едет. Доезжаю до конечной, выхожу в каком-то пригороде, сажусь на скамейку и жду другой автобус, чтобы он увез меня куда-нибудь еще.

Смотрю на айфон немца.

Я УКРАЛА ЕГО У НЕЗНАКОМОГО ЧЕЛОВЕКА.

УКРАЛА.

Я

ПРЕСТУПНИЦА.

Я

КРУТАЯ.

Нет, я не крутая .

Как быстро все рухнуло. Дома Бэлла была отделена от меня, жила особняком. А теперь мне нужна ее сила, но невыносима ее испорченность. Глядя на телефон, я съеживаюсь. Вся моя энергия иссякла.

А мой список плохих поступков продолжает разрастаться.

Я чуть не ранила Фиону Блэк и вообще хотела убить ее.

Я ранила незнакомого мужчину в кафе, причем намеренно.

Я украла на пляже сумку, так что теперь не имею права просить помощи.

Мне хочется сказать, что во всех трех поступках виновата Бэлла, а не я, но нельзя, ведь Бэлла – это я и есть.

Никто не найдет меня здесь. Айфон не запаролен. Прежде чем я успеваю сообразить, что делают мои пальцы, они набирают номер мобильника Фионы Блэк с кодом страны 0044 в начале.

Я хочу только услышать ее голос. Я пыталась убить ее, и она это понимает, а я хочу понять по ее голосу, сможет она простить меня или нет.

Еле дышу, пока дожидаюсь соединения. Слышится международный гудок, потом женщина, которую я привыкла считать моей матерью, наконец отвечает.

– Алло? – говорит она торопливо и с отчаянием.

Я молчу, потому что я чуть не ранила ее, я хотела этого, и она знает, что хотела, – этот факт уже ничто не изменит.

Одними губами я обозначаю форму слов, которые не могу произнести вслух.

Алло .

Мама .

Бегут секунды. В трубке голос, который я слышала с раннего детства и верила ему, когда он объяснял мне, кто я такая. Но этот голос был не первым услышанным в моей жизни. Она часто повторяла, что родила меня, а на самом деле ничего подобного не было. Она не моя мать.

Но она правда моя мать. Она приютила меня и заботилась обо мне, и я ненавижу и люблю ее.

Хочется есть. Хочется домой. Только я не знаю, где это.

– Алло? – повторяет она. – Элла? Это… Элла?

И слушать не могу, и отключиться тоже. Невольно и прерывисто вздыхаю, и она это слышит. Из глубины моего горла вырывается странный звериный звук.

– Элла, – говорит она, – Элла, дорогая. Если это ты, не…

Я жму на кнопку. Не могу слышать, что она собиралась сказать дальше. Айфон я выбрасываю в урну и нахожу автобус, который идет до Росиньи – так, кажется, пишется название фавелы, где я провела предыдущую ночь. Сажусь в него, жду, когда будем проезжать через туннель, выхожу возле джус-бара и на этот раз бреду вверх по склону холма на своих двоих.

Я уже давно ничего не ела и не пила, поэтому идти тяжело, а еще мне негде спать. Но почему-то здесь мне легче, чем в любом другом месте. Покупаю бутылку воды и плитку шоколада, ем и пью на ходу. Вижу вывеску гостиницы, стучусь, но мне говорят, что у них все места уже заняты.

Мне нужно место, куда можно пойти. Я не знаю, что делать.

Я дремлю, потом вздрагиваю.

Сплю и просыпаюсь. Пробудилась я оттого, что случилось что-то плохое. Я проснулась, сердце колотится, что-то держит меня за ногу, и это чья-то рука. Чужая рука вцепилась в мою щиколотку и тянет за нее.

Я прикорнула в уголке переулка, и вот что из этого вышло. Мужчина, которого я даже разглядеть не могу, тащит меня, схватив за щиколотку, земля царапает мне спину, незнакомец тянет меня к себе. Бэлла орет на меня: «ДЕРИСЬ!», я визжу, визжу, визжу без умолку, пока он не зажимает ладонью мне рот. Отбиваюсь и силюсь укусить его, но никак не могу ухватить за ладонь зубами. Лягаюсь, брыкаюсь и размахиваю руками. Жаль, что сейчас у меня в руках нет разбитой бутылки.