Евгений Алёхин - Птичья гавань

Моя жизнь.

— С целевым мог бы пойти на любой другой факультет, — сказала Оля. Это я и так, конечно, знал.

— Да мне нормально. Я, может, и хочу стать филологом. Хотя это и не самый сильный бабий магнит, — нерешительно сострил я. И через секунду молчания добавил: — С таким дипломом не заработать миллион, зато я буду знать многое о Стейнбеке и Кафке. Это мне ближе, чем машины и дискотеки. Хотя я не против машин и дискотек.

Она усмехнулась, но не клюнула на эти фамилии. Иногда я ни к селу ни к городу вбрасывал имена полюбившихся писателей в разговор, ожидая, что кто-нибудь схватит наживку и окажется моей родственной душой. Ведь люди обсуждают марки автомобилей и телесериалы. Но пока этот ход ни разу не сработал.

Оля дала мне лист бумаги А4 и объяснила, как и что написать. Через минуту все было готово.

— Спасибо. Это все?

— Да, — ответила она.

— Как ты вообще поживаешь? — спросил я.

— Нормально.

Сердце билось между ушами и глазами.

— Ладно. Теперь я знаю, где ты работаешь. Пока, — сказал я и вышел.

Голова кружилась, мне хотелось убежать подальше от невозможности схватить и изнасиловать ее прямо в этом кабинете. Какой там изнасиловать! Я не смог бы даже в воображении овладеть ею, даже во сне потерял бы контроль над телом, просто прикоснувшись к ней. Она наверняка почувствовала мою нерешительность и потеряла интерес в ходе неловкой беседы, если он и был изначально. Сколько раз я видел, как это делается. Парни, которые не смогли бы написать правильно два предложения, получали желаемое, потому что были уверены, что заветное отверстие в женщине принадлежит им.

Я заставил себя остановиться в коридоре на минуту, ожидая, вдруг она выйдет посмотреть мне вслед. А я бы стоял здесь, готовый быть с ней. Не вышла.

Мне вспомнился один давний случай. Я тогда был шести- или семиклассником, и наш класс возили на какое-то театральное представление в другую деревню Кемеровского района. Там, в местном ДК, я познакомился с симпатичной девочкой, очень открытой, моей ровесницей. Мы сидели на соседних местах и разговаривали, обсуждали учебу и популярные песни, пока ждали выхода артистов. И даже во время спектакля она продолжала говорить, комментировать и шутить. Мне это понравилось. Пришло время дружить с девочками, подумал я. А потом она взяла меня за руку и утвердила свои права:

— Теперь ты будешь моим парнем.

Я даже малость онемел, как это было хорошо. В одиннадцать или двенадцать лет (точно не помню) у меня уже возникла девушка, вот так неожиданно появилась. Она подергала меня за плечо, ожидая комментария.

— Ладно, — сказал я максимально равнодушно, стараясь не смотреть ей в глаза, чтобы она не видела, как меня это все радует.

А потом нас, тех, кто приехал, стали как овец загонять в специальный автобус. Я сказал своей «девушке», что только зайду, отмечусь, но скажу, что забыл что-то, и вернусь ненадолго к ней. Вырву еще минутку перед расставанием. Сам не понимаю, зачем я придумал эту сложную схему, ведь нужно было просто договориться о том, как мы свяжемся, записать номер телефона и ехать домой. Но я уже предвидел сложности. Думал ли я о том, что мне придется звонить и спрашивать: «А Настя дома?» — а потом объяснять, что это звонит ее парень, — и родители, скорее всего, запретят говорить со мной подолгу, ведь она еще маленькая, и мы живем в разных пригородных зонах, а значит звонки стоят дорого?

Через окно я видел ее: ждала. И вдруг я пригнулся, спрятался от ее глаз. Автобус поехал. В детстве я верил в осознанные сновидения, хотя и не слышал, что это так называется. Увидимся во сне и договоримся, оправдывался я, протискиваясь в конец салона, где были свободные места. Меня сразу укачало, и пришлось закинуть голову на спинку сиденья. Школьники галдели в автобусе, а я смотрел в потолок, глубоко дышал, сдерживая тошноту. Наверное, такая целеустремленная девочка недолго страдала и уже давно нашла себе нового «парня», а к настоящему моменту, может быть, сменила дюжину парней.

Недавно прочитал «Глаза голубой собаки». Жаль этот рассказ уже написан пятьдесят лет назад усатым латиносом, а то бы я когда-нибудь смог соорудить подобный текст.

Тимофей еще не оделся, и вид у него был помятый. Мы молча прошли на кухню, я сел, а он так и стоял над душой в одних трусах.

— Я тебя разбудил? — спросил я, разглядывая его туловище.

— Нет. Не мог уснуть всю ночь. Но как будто все равно отдохнул. Надо прицепить монитор к потолку и играть в компьютер вместо сна или смотреть кино.

— Правда, зачем время терять.

Пока он умывался, я тыкал в пульт, переключая каналы на маленьком кухонном телевизоре. Остановился на заставке мультфильма «Котопес» о сдвоенном существе, у которого не было задней части, зато было две передних: торс кота и торс пса, смотрящие в разные стороны. Тимофей даже высунулся из ванной, чтобы спеть пару строк песенки «единственный в мире малыш Котопе-о-о-с». Нужно было срочно придумать, куда деть этот бессмысленный день.

— Давай приготовим еду в горшочках, — сказал Тимофей, закончив свой утренний туалет.

— Можно я сперва приму душ?

У нас в частном секторе отключают горячую воду на все лето. Поэтому я пользовался возможностью принимать душ у Тимофея или Миши. Залез в ванну и долго поливал себя почти горячей водой.

— Я думал, ты там сдох, — сказал Тимофей, когда я вышел.

Он достал новый блок отчимовских сигарет «Святой Георгий» с кухонного шкафа, ловко сорвал целлофан и отделил пачку.

Включил вытяжку, и мы закурили.

— Предлагаю приготовить картошку с грибами и мясом, — сказал Тимофей.

— Давай готовить, чего бы и нет. Только выпить бы сначала.

— Сначала приготовим. Я ведь только встал, — возразил Тимофей.

Я почистил картошку и морковь, пока он отогревал в микроволновке и нарезал свинину, потом он нарезал лук. Мы уложили еду в глиняные горшки и поставили их в духовку. Пялиться через темное стекло, как еда запекается, было не очень интересно, и у меня подоспел аргумент:

— Погоди, Тимоха. Ты же не спал всю ночь, не мог уснуть?

— Да. Зато дочитал твою книгу. Последний роман, «Почтальон».

— Но я не об этом. Получается, у тебя не утро, а поздний вечер, тебе давно пора выпить.

Тимофей уважительно ухмыльнулся:

— Ты не так глуп, как кажешься.

Он подмигнул мне и достал из тумбочки полбутылки водки и рюмки.

— Пока готовится, по одной.

Тимофей предупредительно вытянул палец и ткнул в бутылку:

— Но уровень не должен упасть ниже этой отметки.

Значит, по одной и еще по одной, прикинул я.

— Водой разбавишь, если что.

За ожиданием еды и куревом мы обсудили книгу. Составители поместили под одной обложкой три романа: «История любви», «Над пропастью во ржи» и «Почтальон всегда звонит дважды». Иногда Тимофей брал у меня книги и довольно быстро прочитывал. Он сказал, что все три романа ему понравились, более-менее. Я сказал, что «Почтальон» слишком жанровый, а «История любви» слишком сопливая. Но Сэлинджер — классика на все времена. Даже Миша, который считает чтение пустой тратой времени, прочел его за три дня. А я за год перечитывал роман несколько раз, и каждый раз открывал там что-то новое.