Сергей Мавроди - Сын Люцифера

Вот людоедство, скажем, — это табу. Нельзя, потому что нельзя! Без всяких скидок на обстоятельства. Людоед — вне закона и вне морали. Независимо ни от чего! Вот в Поволжье, я читал, в 30-е годы во время голода матери сами детей убивали, а мясо их в бочках солили и других детей им кормили. Просто, чтобы хоть их спасти. Хоть кого-то! Но такие семьи уничтожались безжалостно, если это вскрывалось. Их отстреливали, как бешеных собак. Беспощадно!.. И это правильно! Потому что это — никакие уже не люди. Н_Е_люди! Они преступили черту. Вольно или невольно. И людские законы к ним больше неприменимы, — Бузунов вспомнил виденные им когда-то в журнале фотографии: «Семья людоедов» — обычные с виду мужчина и женщина… дети… — и его передёрнуло от омерзения. –

С людоедом рядом и находиться-то страшно. Как с каким-то диким зверем. Или чудовищем. Можно сколько угодно его «понимать», но находиться с ним — страшно. Его все избегают, все от него шарахаются. Даже если его только в раннем детстве человечинкой кормили. Подкармливали. Как в Поволжье. И его тут вины никакой нет. Всё равно! Нелюдь! Преступивший черту. Нарушивший табу. Бешеная собака. От которой даже звери все бегут.

А измена — это… так!.. Баловство. Игра-с. Тема для обсуждения. Дать — не дать! «Ну что, милый?.. Может, мне всё-таки дать?.. Ваське?.. А?.. Для пользы дела!» — «Ну-у, не зна-аю!.. Ну, дай… разочек… Или нет!! Не давай!! Не-ззя!.. Мы же любим с тобой друг друга!»

Н_Е_люди! Люди так рассуждать не могут. А мы — можем. Значит, никакие мы уже не люди. Нелюди. Нечисть! Осиновый кол в сердце!

За первой ночью последовала вторая. Потом третья, четвёртая… Скоро Бузунов потерял им счёт. Все они слились для него в какой-то один, сплошной непрекращающийся кошмар. Вопросы, вопросы, вопросы!.. Какие-то совершенно нечеловеческие. На которые не было ответа. Просто, похоже, не существовало! Но которые, тем не менее, теребили душу и отмахнуться от которых было невозможно. И которые раскалёнными гвоздями, огненными буквами вонзались, впивались, впечатывались в сердце, в душу и застревали там намёртво. Оставались навсегда! Навечно. Так, что не забудешь их уже потом никогда, даже если и захочешь. Не выдерешь! Даже с кровью. Никакими клещами.

Можно ли предать ради любви?.. Какого-то другого, постороннего тебе человека? Совершить по отношению к нему подлость?.. Можно?.. А признаетесь Вы потом в этом Вашей любимой?.. А знаете ли Вы, что предавший единожды!?.. Неважно кого!.. Не признаетесь?.. Значит?.. Изменяете ли Вы во сне Вашей любимой?.. А почему?.. Почему Вам не всегда снится именно она?.. В эротических снах… Значит?.. А почему Вы своей любимой об этом не рассказываете?.. Скрываете?.. Стыдитесь?.. Значит?.. А вот как Вы думаете, если Вашей любимой предоставить «неопровержимые» доказательства Вашей неверности, кому она поверит? Или чему? Вам или этим «доказательствам»?.. Вам? А давайте попробуем?.. Нет?.. Не хотите?.. Значит?.. А хотите, я Вам про неё кое-что сейчас расскажу? Или покажу?.. Не хотите?.. Боитесь?.. Значит?.. Значит?!.. Значит??!!.. Значит???!!!..

— Да ничего это не значит!!!! — в пьяном угаре орал Бузунов, грохая изо всех сил своим стопудовым кулачищем по столу. — Ни-че-го!! Эротические сны-то здесь причём!? Мало ли я кого во сне ебу!!??

Пил он теперь постоянно. Аккуратно напивался с самого утра до положение риз, в надежде хоть как-то отвлечься, забыться, отключиться. Убежать от реальности.

Но убежать не удавалось. Ни отвлечься и ни забыться. Только хуже по сути становилось. Но и не пить Бузунов не мог. Он просто физически ощущал, как тает, исчезает куда-то, утекает между пальцев, улетает по крупицам его великая любовь. Ну, может, и не великая, ладно!.. но уж, по крайней мере, подлинная, настоящая. Как он сам до сих пор считал. Самое ценное, что у него вообще было в жизни. И что, как он всегда полагал, у него не отнять никому. Только разве что смерть!!.. И вот теперь… «Не отнять»!..

— Эрозия!.. — в смертной, неизбывной тоске по-бараньи мотал головой Бузунов, сидя за грязным, уставленным объедками столом и чувствуя, как слёзы бегут и бегут, скатываются у него по щекам. — Эрозия… Будь ты проклят!! Дьявол… Сатана… демон!.. Будь ты проклят!!!

— Н-да!.. — мужчина с каким-то даже сожалением разглядывал обросшего всего, небритого и опухшего от беспрерывного двухнедельного пьянства Бузунова. — Ладно, Федор Федорович, будет с Вас, пожалуй!

— Что? — поднял на него мутные глаза Бузунов.

Он уже вообще почти ничего не понимал и не соображал. Водка… сны… водка… водка… Сон и явь слились для него воедино, переплелись в его сознании в один какой-то бесформенный и безобразный клубок, в бред без начала и конца. Всё длящийся, длящийся и длящийся … Всё не кончающийся никак и не кончающийся…

Он и сейчас не был уверен, а не снится ли ему всё это? Демон этот?.. Может…

— Идите-ка домой, Федор Федорович, и ложитесь спать. И прощайте! — с этими словами мужчина повернулся и пошёл прочь.

Бузунов некоторое время тупо смотрел ему в спину, потом тоже развернулся, забыв сразу о цели своего похода (вообще-то он направлялся в винный, как обычно, — за водкой) и побрёл домой. Дома он сразу же разделся и лёг спать. Как ему и было сказано. И спал он на этот раз крепко и без сновидений. Впервые за последние две недели. Собственно, впервые с момента самой первой своей встречи с этим… как его?.. человеком?.. злым духом?.. Ну, словом, с НИМ.

Бузунову казалось сейчас, что это было когда-то давным-давно, в какие-то незапамятные времена, в какой-то другой совсем, счастливой жизни. Где он верил наивно в дружбу, в любовь… И не знал ещё ни про какие эрозии. И где никто не задавал ему никаких сатанинских вопросов. И не предлагал услужливо отведать наливного яблочка с древа познания добра и зла. Да, он был счастлив тогда, в своём раю, в своём неведении, только, к сожалению, не осознавал этого! Не осознавал…

Бузунов лежал с закрытыми глазами, наслаждаясь чувством какого-то странного покоя и умиротворения. Голова не болела, не тошнило (как все эти последние дни с утра) и вообще чувствовал он себя прекрасно. Даже настроение было отличное. Он, признаться, и забыл уже, как это бывает.

Да и с чего бы вдруг?! Бузунов настороженно прислушался к себе. Сны!! Сегодня он не видел снов. Никаких! Это было невероятно. Бузунов, ещё боясь до конца поверить, осторожно порылся в памяти, припоминая. Точно! Он же вчера наяву, на улице, возле магазина с этим… с НИМ столкнулся, и тот ему сказал что-то типа: «Хватит с Вас»?.. или «Будет с Вас»?.. Ну да, точно! «Будет с Вас»! Так прямо и сказал: «Будет с Вас, Федор Федорович». Так это мне, значит, не приснилось?! Не померещилось? Это и правда было?!!.. И что теперь? Неужели?!!.. Неужели всё закончилось???!!!

Бузунов полежал ещё немного и настороженно открыл наконец глаза. Ну да! Он лежал у себя в спальне, раздетый, на своей собственной кровати. Он не помнил ясно, как он вчера пришёл домой и лёг, как раздевался, разбирал кровать… — но не важно! Значит, раздевался.