Сергей Мавроди - Сын Люцифера

У Бузунова голова шла кругом, а в душе словно лопались непрерывно с лёгким звоном какие-то невидимые нити. Или струны. Серебряные, как в песне. Туго натянутые. Дзи-инь!.. Дзи-инь!.. Дзи-инь!..

Что он такое говорит?.. — беспомощно думал Бузунов, глядя как кролик на удава на своего мучителя. — Что он такое говорит?!

— Ладно, Федор Федорович! — дьявол неожиданно снова стал серьёзным. Видимо, он заметил наконец состояние бедного Бузунова и сжалился над ним. — Подумайте обо всём, мною сказанным. На досуге. До встречи!

Пред глазами у Бузунова всё завертелось… закрутилось… сначала медленно, потом всё быстрее, быстрее, быстрее!.. Миг! — и он провалился в какую-то чёрную, вязкую пустоту. В тяжёлый похмельный сон без сновидений.

Когда он на следующее утро пробудился, голова болела нестерпимо. Просто раскалывалась! Но всё, что ему приснилось этой ночью, он помнил прекрасно. Впрочем, это, как очень скоро выяснилось, было только начало. Слава богу, что несчастный Бузунов в тот момент сего пока ещё не ведал. Милосердная судьба подарила великодушно ему этот день отдыха. Наверное, настроение у неё было хорошее. Но всего только один! Один-единственный. Первый и последний.

Проснувшись, Бузунов некоторое время лежал, пытаясь понять, что с ним и где он вообще находится. Ну, как оно всегда обычно бывает с похмелья. Голова гудела, тошнило и в придачу ко всему ещё и в сердце торчала теперь какая-то тупая игла. Как быстро обнаружилось, из-за этого сна проклятого. Черти бы его взяли вместе с этим дьяволом!! Катился бы себе обратно в ад, в пекло — там ему самое место! Чем по белу свету шляться, людей добрых смущать! Разговорами своими. Дьявольскими… И куда только Господь Бог смотрит…

Бузунов, кряхтя и постанывая от боли в затылке, с трудом сел на кровати и, бессмысленно тараща глаза, уставился прямо перед собой.

Чёрт!.. Башка как трещит!.. Пивка бы!.. Или хоть таблетку какую… Хотя бы… Да и душ бы принять неплохо… Не мешало бы…

Он медленно встал и, пошептываясь и спотыкаясь, побрёл к аптечке. Искать таблетки.

Так!.. — где-то через полчаса, когда таблетка подействовала наконец, и боль несколько отпустила, начал не торопясь соображать Бузунов. — Чего он там мне наговорил-то? Про измену чего-то там?.. вроде бы?.. «А могла бы!.. а не могла бы!..» Ну-ка, ну-ка!.. С этого момента подробнее, пожалуйста! Чего она там «могла бы»?..

Бузунов пытался шутовством и балагурством скрыть, сгладить, растворить хоть отчасти тот чудовищный, тяжелейший осадок, который оставил у него в душе сегодняшний ночной разговор. Но это у него плохо получалось. Да и вообще никак! Засевшая в сердце ржавая игла никуда не исчезла.

Н-да… Так о чём мы там с ним… беседовали-то? Чего он мне там плёл? — стал нехотя припоминать Бузунов. — Бл-лядь!

Припоминалось всё чрезвычайно быстро. И на удивление отчётливо и ясно. Слово в слово буквально. Как оказалось, он не забыл ничего. Ни единого жеста, ни единого взгляда, ни даже тона, каким всё это было сказано и произнесено. Ни малейшей интонации! Отмахнуться типа: «а-а!.. мало ли что там приснилось!..» Бузунов даже и не пытался. Он понимал прекрасно, что это всё серьёзно, по-настоящему. Знал это просто на уровне подсознания. Знал — и всё! Да и вопросы, которые ему были заданы, не давали покоя. Независимо ни от чего. Сами по себе. Приснились они ему или не приснились, но они были реальные, а значит, требовали ответа. Отвернуться от них, спрятать голову в песок, было невозможно. Раньше он надо всем этим как-то не задумывался, но теперь…

Ч-ч-чёрт! А действительно?.. Дала бы?.. Неужели бы дала?! Хм!.. — мрачно хмыкнул Бузунов. — А неужели бы не дала? И что лучше: чтобы она дала или чтобы не дала? Чтобы меня спасти?.. Или ребёнка?.. Что правильней?.. Нравственней?.. Б-б-блядь!

Он представил себе на секунду, что его Зоя, с кем-то другим!.. неважно, почему и зачем!! — и сжал непроизвольно кулаки.

Ч-чёрт! Смог бы я с ней после этого жить? По-прежнему. Зная, что она?.. Это ведь как клеймо. Поставлено раз — всё! А справедливо или несправедливо — не важно!.. Смог бы я простить? Не сделать вид, что ничего не было — а именно простить!? Сердцем? Душой? Нашёл бы в себе силы? Ведь я её люблю!.. Но как можно простить измену? Её невозможно простить. Это выше человеческих сил. Это только бог может. А человек — нет. Смертный грех! Только смертью искупить можно. Больше — ничем.

Бузунов воочию ощутил, как игла в сердце шевельнулась, причиняя нестерпимую боль, от которой захотелось завыть. Мир, такой до этого простой и понятный, рушился на глазах. Всё оказалось на поверку очень сложным и запутанным. Сплетённым в какой-то гигантский клубок, в котором невозможно разобраться, невозможно распутать, проследить все его нити, переплетения, невозможно ничего понять.

— А если бы она дала, то призналась бы или нет? — вспомнился вдруг ему следующий вопросец демона. — «Так, мол, и так, милый? Я шлюха теперь, извини, но так получилось. Ради тебя!..»

А зачем признаваться, если можно скрыть? И сохранить любовь. Тоже «ради меня»? Ради «нас»!.. Но если скрываешь что-то — то какая же это тогда любовь!? — он застонал и прикрыл глаза.

Задать, что ль, Зое этот вопрос? — подумал внезапно он. — Да — нет?.. Дала бы — не дала?.. И всё! Конец! — тут же, холодея, сообразил Бузунов. — Что бы она ни ответила — конец. И «да» — конец, и «нет» — конец. И даже «не знаю» — конец! Это означает, что осознаёшь проблему и понимаешь её. Просто колеблешься, какой именно путь выбрать… Правильного ответа вообще не существует! В принципе. Какая-то ловушка, поистине сатанинская!!..

И то, что я обо всём этом думаю — тоже уже конец, — он даже привстал и раскрыл в ужасе рот, осознав неожиданно это. — Значит, я в ней сомневаюсь! А если сомневаешься, значит, не любишь. Когда любят — не сомневаются. И прощают… Находят силы прощать… Но за что «прощать»!!? Когда любят ведь — не изменяют! Это невозможно! Так что и «прощать» не за что. Когда любишь. А если есть за что — значит, уже нет любви. А значит, и простить нельзя. Невозможно! Сил нет…

Чёрт!!! Какой-то замкнутый круг!! Ведьмин! Морок!!! — Бузунов в бешенстве стукнул кулаком по спинке дивана, на котором лежал. — Точнее, эрозия, — тут же с горечью расхохотался он, вспомнив любимое, постоянно употребляемое демоном словечко. — Выветривание скал. Выветривание чувств. Эрозия любви! Вот и ещё сегодня несколько пылинок куда-то вдаль унеслось. Навсегда! А всего-то и — пара вопросов. Слабое дуновенье ласкового и тёплого такого ветерка!.. А что-то безвозвратно утеряно! И не вернуть этого теперь уже никогда. Этих пылиночек. Песчиночек… Никогда… — в тоске повторил он и заметался. –

Никогда я уже не забуду, что измена — никакое это не табу, а всего лишь чисто рассудочная категория. Нельзя не потому, что нельзя, и потому что не ст_О_ит. Себе дороже обойдётся. Но вообще-то, в принципе, при некоторых обстоятельствах, при крайней необходимости… — бывает, что оно и можно!.. Во всяком случае, есть тема для обсуждения, — Бузунов возбуждённо перевернулся несколько раз на своём диване. –