Иона Грей - Письма к утраченной

Ни мистер Гривс, ни Уилл не подозревали, что обнаружится девушка, бредящая в спальне второго этажа. Как ни странно, Уилл совсем не удивился. В глубине души он знал с самого начала, что дом и девушка неразрывно связаны, и жалел только, что раньше не доверился интуиции.

– Особенно неприятно, что в дом вломилась девчонка, – продолжал развивать тему мистер Гривс, энергично жестикулируя здоровой рукой. – Я говорю, конечно, таких пигалиц в новостях показывают, пьяных, что твои матросы. Но в дом вламываться? Это слишком! – Он сокрушенно покачал головой. – Не знаю, не знаю. В мое время женщины вели себя прилично. Конечно, и среди них попадались такие, которые…

Уилл сделал шаг к двери, многозначительно кашлянул, не дав мистеру Гривсу поделиться бесценным опытом относительно женщин с сомнительными нравственными устоями.

– Мне нужно в дом, мистер Гривс. Девушка, по-моему, серьезно больна, и вообще…

– Поделом ей.

– Зря вы так. Она совсем молоденькая, по-моему, кто-то здорово ее напугал.

Живо вспомнилась сцена возле автомата с напитками, скованность движений девушки, расширенные от страха зрачки. Кто ее обидел? Чьих преследований она боится?

– Конечно, это не оправдывает ее поступка, но, насколько я понял, она не с добра в чужой дом проникла. Ей больше негде было спрятаться.

Мистер Гривс не отреагировал, не шелохнулся. На один ужасный миг Уиллу показалось, что старика хватил второй инсульт. Слава богу, «Скорая» уже едет. Однако мистер Гривс просто обдумывал его слова. Когда вновь заскрипел его голос, Уилл понял: старик смягчился, точнее, направил недовольство на другой объект.

– Вот я и говорю: что у нас за правительство? О молодежи совершенно не заботится. У ребят ни образования, ни жилья. Нечего удивляться, что совсем юные девушки попадают на улицу.

– Вы совершенно правы.

Уилл открыл дверь – пора ретироваться.

– Я побуду с ней, пока «Скорая» не приедет, а потом загляну к вам.

Старик снова заговорил:

– А ведь Нэнси примерно то же самое мне сказала, давным-давно. Я сейчас вспомнил. Она сама в этом доме поселилась только потому, что больше податься ей было некуда. Может, ты и прав, сынок, может, эта девчонка – никакая не преступница, а просто ее пожалеть надо. – Он усмехнулся и добавил: – История-то, она вон через сколько лет повторяется!

Стоило открыть дверь, как промозглый холод объял Уилла, и сразу захотелось чихать и кашлять. Не удивительно, что девушка простудилась, одному богу известно, сколько она здесь живет. Смеркалось. Уилл щелкнул выключателем возле лестницы, не рассчитывая, что свет загорится. Сумрак остался недвижим, будто гладь замерзшего пруда. Значит, не только отопление не работает, но еще и электричества нет; значит, нельзя приготовить элементарную пищу, нельзя даже чайник вскипятить. Вот почему девушка скармливала кофейному автомату монеты! До качества ли ей было! Единственное желание – горячего попить. Уилл заскрипел зубами. Если бы она тогда не оттолкнула его! Мелькнула мысль, что он со своей помощью фатально запоздал.

– Это я, – сказал он, входя в спальню. – Видите, как я быстро вернулся.

Девушка по-прежнему лежала на кровати. Уиллу всю дорогу казалось, что она сбежит, исчезнет, как в предыдущие два раза. Только теперь она не металась, не бредила. Объятый ужасом, он шагнул к ней, с нежностью откинул влажные волосы, потрогал лоб. Горячий, как батарея. Спит, слава богу, всего-навсего спит.

Уилл осмотрелся. Единственное цветовое пятно в комнате – розовое покрывало. Уилл скользнул взглядом по туалетному столику, по тумбочке. Ему не случалось ни попадать в наркоманские притоны, ни употреблять самому. Его опыт сводился к паре косяков, выкуренных на студенческой вечеринке на первом курсе. Впрочем, никаких намеков на наркотики в комнате не было – ни шприцев, ни закопченных чайных ложек. Сам не зная почему, Уилл почувствовал огромное облегчение.

Вой сирен – обычный элемент саундтрека к жизни современного большого города. Слух Уилла зафиксировал звуки не прежде, чем «Скорая» свернула на Гринфилдс-лейн и соседние дома отразили надрывное эхо. Мутные, бесцветные сумерки, заполнявшие комнату, расступились под натиском синих лучей проблескового маячка. Уилл метнулся к кровати.

– Потерпите еще минутку. Сейчас доктор придет, позаботится о вас.

Через несколько минут он передаст девушку в руки профессионалов, и на этом его миссия закончена. Мысль должна была принести облегчение, а принесла чувство близкой утраты. Уилл взглянул на бескровное личико. Вот такой он запомнит эту девушку, запомнит навсегда. К его удивлению, голубоватые веки дрогнули, глаза открылись – темные, с лихорадочным, нездоровым блеском.

– Не уходи, – прошептала девушка.

Так тихо, что Уилл ушам бы не поверил, если бы она в подтверждение своих слов не выпростала из-под одеяла руку. Он стиснул горячие сухие тоненькие пальчики.

– Я здесь. Я никуда не уйду.

Снизу послышался шум, женский голос позвал:

– Эй! Есть кто-нибудь?

Девушка крепче вцепилась в руку Уилла.

– Да! Поднимайтесь на второй этаж.

И вот они уже здесь – мужчина и женщина в одинаковых зеленых комбинезонах, деловитые, внимательные, при рациях, пахнущие холодом и антисептиком. В комнате стало тесно, Уилл вышел. В пальцах, которые минуту назад стискивала горячечная ладошка, чувствовалось легкое покалывание.

Он ждал внизу. Пока мужчина ободряющим тоном расспрашивал пациентку, его коллега спустилась поговорить с Уиллом. Записав его данные, она огляделась, брезгливо поежилась.

– Видимо, что-то в нашем мире идет не так, раз юные девушки вынуждены скрываться в подобных домах. Не удивительно, что она заболела.

– Куда вы ее определите?

– Скорее всего в «Роял Фри». Ей, похоже, понадобится курс антибиотиков. Внутривенно.

– А чем она больна?

Женщина-доктор пожала плечами, спрятала ручку в карман.

– Думаю, начиналось все как обычный грипп, а потом холод и сырость сделали свое дело, и теперь у бедняжки полноценная пневмония. Вовремя вы ее обнаружили.

Девушку выносили на специальном стуле, закутанную в одеяла, с кислородной маской на лице. Казалось, она доживает последние минуты. Уилл как мог широко открыл разбухшую дверь, выпуская врачей. Девушка поймала его взгляд и удерживала не менее крепко, чем до этого удерживала руку. Будто молила: не дай мне упасть. Он шел рядом до самой машины.

Врач открыл двери.

– Ну вот, Джесс, деточка, видишь, карета готова. Или, может, лучше звать тебя Золушкой?

Девушка по-прежнему смотрела Уиллу в глаза.

– Дальше мне нельзя, – сказал он. – Слушайся докторов, береги себя. Ради меня.

Учитывая ее недавний жар и бред, Уилл не был уверен, что девушка – Джесс – отдает себе отчет в происходящем. Но на его фразу последовал едва заметный кивок, а глаза вдруг наполнились слезами.