Иона Грей - Письма к утраченной

Слово «общежитие» Джесс не понравилось. Не «ночлежка», конечно, но и не «дом». Разумеется, это только начало. Во всяком случае, у нее появится адрес. Она поднимется на первую ступеньку лестницы. Сейчас она на дне глубокой темной ямы. Подъем будет медленным и трудным, «пошаговым». И шаги придется делать самой.

Она листала замусоленный глянцевый журнал, поспешно переворачивая страницы, на которых предлагались «уютные идеи зимнего декора» и «спальня в винтажном стиле», когда появился запоздалый посетитель. Забыв о своем зароке, Джесс подняла глаза.

Что Уиллу нравилось в его работе, так это непохожесть одного дня на другой. Иначе он бы уже давно уволился.

Едва стало казаться, что вторник пройдет ровно так же, как понедельник (с неприятным довеском в лице Анселла, который, судя по настроению, не удостоился членства в масонской ложе), как принесли почту, в том числе письмо одного клиента. Появилось новое дело, требующее расследования.

Через два часа напряженных поисков в Сети фамильное древо пустило корни и обзавелось обширной кроной, каждая ветвь занимала несколько страниц. Уолтер Кук, один из восьми детей, родился в Чешире, в городе Кру, и всю жизнь проработал на железной дороге. Скончался, имея в собственности домик в Уотфорде – скромный, зато набитый редкими железнодорожными сувенирами, да еще и с ценной коллекцией винтажных моделей паровозов. Два последних фактора обещали прибыль.

– Тебе случалось бывать в дыре под названием Кру? – вопросил Анселл с интонациями Берти Вустера. – Знаю-знаю, твое высочество к другому изволило привыкнуть. Я только хотел поинтересоваться, выдержат ли августейшие легкие воздух, не сдобренный родным столичным смогом? Потому что, мистер Пижон, я решил заслать тебя на поиски чад и домочадцев Уолтера Кука. Езжай домой и вели своему камердинеру собрать саквояж – скорее всего, придется задержаться на денек-другой.

Уилл чуть не взвыл: планы на вечер рухнули. Дома он упаковал свежую рубашку, белье и зубную щетку, взял лэптоп. Сумка, обнаруженная в спальне на Гринфилдс-лейн, с вещами Джесс и письмом Дэна Росински, стояла у двери. Уилл прихватил и ее. Плевать на Анселла. Уилл поедет в город Кру мимо больницы «Роял Фри».

Время посещений еще не наступило, припарковаться удалось сравнительно быстро. По коридору он почти бежал – и совсем не потому, что торопился выехать на скоростную трассу. Ему не терпелось увидеть Джесс. С субботы Уилл только и думал, что о ней; повторял про себя все, что было сказано между ними. А какой приятный у нее выговор, особенно гласные мило выходят. Еще Уилл беспрестанно представлял себе худенькую спинку в сиротских прорезях рубашки. От нежности, от желания защитить сжималось сердце.

Дверь была заперта. Дрожащей рукой Уилл нажал на звонок. Послышался скрипучий голос:

– Слушаю!

– Я… я принес вещи Джесс Моран. Одежду и…

Прежде чем он договорил, дверь открылась. Пульс был бешеный, словно Уилл бежал стометровку на время, а не шествовал чинно к медсестринскому посту.

Когда он приблизился, одна из медсестер забрала у него сумку.

– Я прослежу, чтобы Джесс получила вещи.

– Большое спасибо. Извините, я знаю, сейчас неприемные часы, но не пустите ли меня?.. На минутку?

Он мучительно покраснел. Медсестра улыбнулась, как могла бы улыбнуться старенькая нянюшка, жалеючи питомца.

– Ты с ней разминулся. На рентгене твоя Джесс Моран. Передать ей что-нибудь на словах?

– Нет. Нет, не надо. – Уилл попятился, запнулся о пылесос. – Не беспокойтесь. Спасибо.

С этого момента все пошло не так. Пока Уилл ехал на Север, похолодало, а ближе к Нортгемптону повалил снег. Крупные мокрые хлопья на лобовом стекле «Спитфайра» быстро превратились в ледяную корку. Родственники Уолтера Кука оказались многочисленны, словоохотливы, каждый со своими тараканами в голове и с гипертрофированными представлениями о гостеприимстве. Всюду Уилла усаживали пить чай, притом из лучшего сервиза; всюду рассказывали о покойном Уолтере, вдаваясь в ненужные подробности, и лишь после этих церемоний подписывали документы. Последний по списку дом Уилл покинул в десять вечера. Бекс забронировала для него дешевый мотель, но Уилл решил сразу ехать обратно в Лондон, пользуясь ночным отсутствием пробок. Увы – «Спитфайр» ни с того ни с сего заартачился, не завелся. В итоге прямо от дома сестры Уолтера машину эвакуировал татуированный механик Уоррен. Он же подбросил Уилла в мотель и взбесил формулировкой: «Починю, как время будет».

Таким образом, Уилл застрял в промерзшем, слякотном Кру. Оставалось только ждать. На безлюдной площади светило окнами кафе с бесплатным доступом в Интернет. При заказе у него зачем-то потребовали назвать свое имя, хотя у стойки Уилл находился в одиночестве, а несколько других посетителей успели устроиться за столиками. Уилл взял свою чашку кофе, сел на диван у окна и включил лэптоп.

Пока шли поиски сети, Уилл наблюдал серый рассвет. Ощущение дезориентации охватило его: казалось, он очнулся в чьей-то другой жизни. Открыл почту. Сразу выскочило послание от Эвелины Холт.

Матери понадобилось изрядно времени, чтобы освоить современные способы коммуникации, видимо, в душе она путала электронку с телеграфом, ее письма были отрывисты, не хватало только «тчк» и «зпт». Вот и сейчас:

Не забудь свадебный подарок. Лучшие вещи уже разобраны. С и М нужно знать, один ты придешь или нет. Я сказала, вероятно, один.

Улыбка сначала застыла, затем трансформировалась в ухмылку.

Упустив Камиллу, Уилл крайне расстроил мать, и она до сих пор не могла ему этого простить. Милла, как и Марина, была для Эвелины Холт вместилищем характеристик идеальной невестки, а именно: правильный выговор, правильные родители, умение играть в поло и бридж, а также грамотно сервировать званый ужин. Нет, мать не упрекала сына вслух, однако Уилл знал: он виноват, он недостаточно старался, чтобы удерживать интерес Миллы. Он сам не представлял интереса. Он крайне эгоистично довел себя до нервного срыва. Он не дотягивает до Саймона.

Уиллу всегда казалось, что брата одарили умом, красотой и здоровьем, необходимым для спортивных достижений, добрые феи. Когда же настало время крестить самого Уилла, феи были заняты на другом мероприятии. Того, что с такой легкостью давалось брату, Уилл добиться не мог, как ни старался. Он, подобно Саймону, играл в регби и занимался греблей, но никогда его не выбирали капитаном команды; он получал хорошие отметки, но в Актовый день не удостоился приза за выдающиеся достижения. В глазах родителей сам факт старания не только ничего не значил – он подчеркивал ничтожность результата. Пять лет назад Уилл это понял. Тогда-то его и постиг нервный срыв.