Иона Грей - Письма к утраченной

– Конечно, руку мы ампутировали выше локтя, но часть все-таки осталась, и это очень хорошо – будет к чему прилаживать протез. Вот мы и пришли, милая миссис Торн. Четвертая койка направо.

На койке лежал Чарлз – но какой-то другой. Он спал; на пухлой белоснежной подушке лицо казалось желтым, ярко выделялись воспаленные, видимо, искусанные губы. Волосы Чарлза еще поредели, тонкая, сухая кожа туго обтягивала череп, особенно выделялись виски. Обрубок, замотанный в бинты, лежал поверх одеяла. Словно младенец Христос на картинке в комнате, которую используют для занятий воскресной школы, подумалось Стелле.

Лицо Чарлза вдруг исказилось, культя дернулась вверх, снова бессильно упала. В следующую секунду рот растянулся в немом вое. Спящий Чарлз всхлипнул, слезы брызнули из-под сомкнутых век.

– Чарлз…

Стелла с трудом поднялась, обошла койку, чтобы дотронуться до здоровой руки.

– Чарлз, это я, Стелла. Все хорошо, ты в госпитале, в Англии.

Он открыл глаза, уставился на жену, еще ничего не понимая. Зрачки на фоне ледяной бледно-голубой радужки казались крохотными точками. Чарлз моргнул, попытался сесть, словно смущенный тем, что застигнут врасплох, в минуту слабости.

– Не знал, что ты приедешь, – пробормотал он.

– Не утруждайся, лежи. Я собралась в дорогу, как только узнала, где ты. Мне так жаль, Чарлз. Ты прошел через ужасные испытания. Теперь по крайней мере ты снова на родной земле. Медсестра говорит, осложнений нет, ты быстро поправляешься…

Запас банальностей иссяк, во рту пересохло. Стелла замолчала, с трудом сглотнув.

– Тебе больно?

– Нет. Я чувствую… то есть я ничего не чувствую.

– Это хорошо, – сказала Стелла, отнюдь не уверенная в правильности своих выводов.

– Дай, пожалуйста, попить.

Чарлз покосился на тумбочку, на кувшин. Стелла снова обошла кровать, налила воды, повернулась к Чарлзу, поймала отвращение во взгляде. Чарлз смотрел на ее раздутый живот. «Нас обоих постигло изменение облика. Только, похоже, мой живот шокирует Чарлза больше, чем меня – его культя», – с грустью подумала Стелла. Попыталась поднести стакан к губам Чарлза, но тот сердито дернул головой.

– Напиться я и сам в состоянии.

С трудом он сел на койке, здоровой рукой взял стакан.

– Может, хочешь чаю? Так я сейчас попрошу медсестру…

– Здесь тебе не чайная, а сестры – не официантки. Им есть чем заняться, помимо беготни с подносами.

Сконфуженная, Стелла ретировалась на стул. Чаю она предложила больше с целью отвлечь мужа. Он лежал теперь на спине и смотрел прямо перед собой, играя желваками. Стелла судорожно прикидывала, что бы такое сказать, и уже хотела пожаловаться на тяготы путешествия в Саутгемптон, когда заметила: подбородок Чарлза дрожит, а в глазах снова скопились слезы.

– Ох, Чарлз!..

От жалости зашлось сердце. Стелла извлекла из кармана сравнительно свежий носовой платок и принялась – очень осторожно! – промокать слезы. Он кривился, но молчал.

Ободренная, Стелла подвинула стул ближе к койке, тихо спросила:

– А Питер знает, что ты в госпитале? Хочешь, я сообщу ему письмом?

Глаза Чарлза закрылись.

– Не выйдет, – сквозь зубы процедил он. – Питер мертв. Погиб в январе под Монте-Кассино [28] Битва под Монте-Кассино (17.01.1944-19.05.1944) – серия из четырех кровопролитных сражений, в результате которых союзные войска овладели Римом. .

И тут для Стеллы все прояснилось, и нелепый несчастный случай на горной дороге перестал казаться только случаем. Мгновение Чарлз не шевелился, все его силы были брошены на борьбу с демонами скорби, так хорошо знакомыми ей самой.

Наконец холодные глаза открылись, и на губах появилась еще более холодная улыбка.

– Спасибо, что приехала. Выполнила свой долг. Только будь добра, не утруждайся вторично.

Чарлз вернулся домой ледяным, пронзительным мартовским днем.

С той секунды, как стала известна точная дата его выписки из госпиталя, в Кингс-Оукс царил переполох. Прихожанки бросили все силы на то, чтобы подобающим образом встретить раненого героя. Преподобный Стоукс популярностью никогда не пользовался, его проводили по-тихому. Все ждали настоящего события. Была заготовлена очередная растяжка – на той самой полосатой фланели, памятной Стелле еще с собственного венчания. Инструктируемый Адой, Альф Броутон перевернул фланель и намалевал на ней «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ», а пониже и помельче: «Кингс-Оукс гордится вами». Прихожанки щедро жертвовали в общий котел положенные им по карточкам продукты. Было решено устроить не только фуршет с чаем, но и приготовить несколько видов супов, а также рагу и молочный пудинг (точнее, их военные эквиваленты). Рецепты взяли из блокнота Марджори Уолш. Словом, намечалось грандиозное торжество. Стелла была благодарна приходским дамам, но и волновалась за них. Бедняжки, с таким наслаждением баловавшие Чарлза в дни его холостячества, не представляли, насколько изменился их обожаемый викарий, не догадывались, что вместо отрочески худощавого, чуть язвительного всезнайки к ним едет заматеревший, желчный калека, едва ли способный оценить жертвенный маргарин и яичный порошок.

Оказалось, Стелла переживала напрасно. Три недели в госпитале в окрестностях Ньюбери вернули Чарлзу намеки не только на былой румянец, но и на былой шарм. Чарлз сидел в церковном зале, а приходские дамы передушить друг друга готовы были за право поднести ему сандвичи и неизбежные сконы. Он недурно справлялся с ролью – подтрунивал над соперничеством своих прихожанок и даже сострил: дескать, пустой рукав – не слишком высокая цена за внимание, каким не каждую королевскую особу окружают. Эти слова разбили лед, приходские дамы перестали притворяться, будто не видят увечья Чарлза.

«С ними он держится легко, – досадовала Стелла. – А на меня ему и смотреть противно». Сквозь старую фланель, на которой был намалеван баннер, просвечивали другие слова: «Да здравствуют новобрачные!» Господи, что за ирония!.. Схватило поясницу, Стелла начала массировать больное место, и собственное прикосновение мигом вызвало в памяти залитую солнцем спальню с фиалками на обоях. Новая боль – душевная – была так сильна, что Стелле пришлось опереться о стол, иначе она не устояла бы на ногах.

– Вам нехорошо, душенька?

Вот интересно, можно ли скрыть от Ады хоть что-нибудь?

– Больно, да? Боль волнами накатывает? Это дитя намекает вам, что скоро появится на свет. Я в таких делах понимаю, милочка Стелла. Преподобный…

Стелла не смогла удержать Аду – та ринулась к Чарлзу, подвинув Марджори, Дот и Этель, вдохновленная важностью собственной миссии.

– По-моему, преподобный, вы достаточно пообщались с нами, старыми клушами. Ваше внимание требуется вашей жене, благослови ее Господь. Вы ведь еще толком и не побыли с ней. Забирайте-ка Стеллу домой, ей нездоровится.