Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Естественно, сравнение производилось «в порядке живой очереди» — от следов лезвия топора № 1 до следов лезвия топора № 3. Так уж получилось, что проверенные следы от топоров № 1 и № 2 не дали совпадения ни с одной из масок.

С волнением я взялся за снимки следов топора № 3 — а что если и они не совпадут с исследуемыми трасами?

И вот первая же маска (следы разруба на черепе хозяина) показала хорошее совпадение со следами средней части лезвия топора № 3.

Затем совпадения пошли одно за другим. Только на двух или трех масках, в основном с разрубов тонких костей предплечий, совпадения получить не удалось. Но это было уже не важно — главное, рельеф лезвия топора № 3 (различных его участков) полностью совпал с рельефом следов на плоскостях разрубов черепов всех шести потерпевших.

Далее следовала рутинная работа по оформлению заключения эксперта и огромной фототаблицы к нему. Все это было передано следователю.

До сих пор (прошло уже более 40 лет) вспоминаю эту экспертизу с удовольствием. Мне удалось доказать, что топор, которым были нанесены смертельные повреждения всем погибшим, находился в руках конкретного лица. Поверьте, это бывает достаточно редко.

После предъявления одному из подозреваемых — гр-ну Т. — результатов экспертизы и других материалов дела (следователь тоже не сидела сложа руки), он сознался, что действительно первым, около двух часов ночи, пришел к бригадиру, но не за водкой, а чтобы потребовать денег больше, чем те, которые значились к выдаче. Бригадир послал его очень резко и очень далеко. Возникла драка, в ходе которой бригадир защищался как мог, но, получив удар обухом топора по темени, обмяк и был зарублен. От шума проснулась жена хозяина, выглянула из-за занавески и тоже получила два удара топором по голове. На свою беду проснулась теща и спросила:

— Что происходит?

Убийца зарубил ее прямо в постели. Войдя в раж, он убил и мирно спящих (судя по позам) детей.

Т., по его словам, пытался отыскать сумку с деньгами, но опрокинул керосиновую лампу, в темноте ничего не нашел и удалился не солоно хлебавши.

У нас со следователем было сильное подозрение, что остальные двое тоже приходили не только опохмелиться, но… опоздали.

Была одна существенная загвоздка: каждый из подозреваемых указал, что брал в руки «свой» топор, случайно наткнувшись на него в темноте. С топором Т. (орудие убийства), который лежал в центре комнаты рядом с трупом хозяина, все ясно. Но второй топор был найден у порога комнаты, а третий — и вовсе в сенях. Откуда же на этих двух топорах следы крови, причем именно крови хозяина? В конце концов следователь, неоднократно допрашивая Т., докопалась до истины. Этими двумя топорами хозяин пытался защититься от ударов, но, будучи сильно пьяным, все же получил несколько ран на руках — отсюда и кровь на топорищах. Как показал Т., разъяренный хозяин поочередно бросил в него эти топоры, но оба раза промахнулся. Один из топоров упал у порога, а другой улетел в сени.

Позднее мне много раз приходилось выполнять аналогичные экспертизы. Однажды случилось «выбирать» один топор из пяти — и удалось!

Вы, конечно, обратили внимание, насколько длителен и сложен описанный здесь метод идентификации. В настоящее время с появлением цифровых фотоаппаратов и специальных компьютерных программ третий этап — собственно сопоставление исследуемых и экспериментальных следов — стал значительно проще и короче. Но все равно слепки (см. выше) приходится делать и сейчас.

Уже в конце 80-х годов я выполнял подобную экспертизу. Человек был убит ударами обуха топора по голове (об идентификации тупых предметов разговор особый). На правой ключице спереди имелся поверхностный косой надруб компактного вещества. Поврежденный участок был очень мал — не более 2 сантиметров в длину и 2,5 миллиметров шириной. Визуально его поверхность представлялась совершенно гладкой. Но я все же изъял ключицу и, исследуя разруб под стереомикроскопом, нашел микротрасы в количестве, достаточном для идентификации лезвия. На месте происшествия топора не было, но на квартире одного из подозреваемых нашли при обыске очень остро отточенный охотничий топорик. Как обычно, были изготовлены исследуемый и экспериментальный слепки.

Для ускорения процесса сопоставления я пришел в лабораторию ЭКО УВД. Там был установлен криминалистический микроскоп сравнения МС-51. Он имел два разнесенных объектива с предметными столиками и один окуляр, поле зрения которого делилось пополам. Микроскоп предназначен именно для сопоставления микроследов, например следов нарезов канала ствола на пулях. Встроенная фотокамера позволяет мгновенно фиксировать результат сопоставления.

В конце рабочего дня (чтобы не мешать коллегам-криминалистам) я установил сравниваемые слепки на предметных столиках, навел на резкость, поработал микровинтами и буквально через пять минут совместил трасы в левом и правом поле зрения, причем они совпали идеально! Вне себя от радости я нажал на спуск фотокамеры и услышал от криминалиста:

— Там пленка кончилась…

Я побежал искать пленку, чтобы зарядить камеру. Увы, старший эксперт, имевший ключи от сейфа, уже ушел. У меня такой широкой фотопленки не было. Пришлось снять слепки со столиков и отдыхать. Придя на следующее утро (камера была уже заряжена), я бодро начал крутить микровинты, рассчитывая быстренько, как вчера, все что нужно совместить и освободить микроскоп. Не тут-то было. Пришлось просидеть за микроскопом практически весь день и десятки раз прогнать туда-сюда слепки (длиной всего-то сантиметра по 1,5). Я уж было отчаялся и, если бы накануне не видел идеального совпадения трас, наверное, плюнул бы на это дело. Весь день криминалисты (у них своей работы полно) ходили вокруг, били копытом и ворчали на непрошенного гостя. Наконец, мне удалось найти тот самый совпадающий участок и сфотографировать его.

У-ф-ф…

Вообще говоря, идентификация травмирующих орудий имеет несколько уровней: видовая, групповая (узкогрупповая) и индивидуальная. Уровень этот зависит от целого ряда условий, прежде всего от того, какие признаки несет травмирующий предмет и как повреждаемые ткани способны воспринимать и отображать эти признаки. Имеет значение также механизм травмы — угол воздействия предмета или орудия и сила удара.

Как мы убедились, лезвие рубящего орудия всегда имеет индивидуальный рельеф и нередко оставляет на костной и (реже) хрящевой ткани следы, пригодные для индивидуальной идентификации.

В отличие от рубящих, тупые предметы (а травмы, в том числе и смертельные, причиняются ими значительно чаще) очень редко имеют на своей поверхности индивидуальные признаки. Поэтому каждый случай индивидуальной идентификации тупого предмета запоминается эксперту надолго.