Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

Одна из наших студенток, получив муляж голубя в разрезе (представьте себе эти раскрашенные гипсовые кишочки, крылышки и т. п. — кошмар), села сдавать зачет доценту Л. Она (по-русски) рассказала, чем питается голубь, как летает и зачем. Доцент, по наивности, попросил ее назвать латинскую номенклатуру голубя. (Справка: Голубь — Avis avis, тип Hordata, подтип Vertebrata. Масса разновидностей.) Наша дама выдала следующую информацию:

— Голубь… (Далее в переводе с латыни.) Птица Голубь, тип Хордата, подтип Ревердатто.

Доцент зачах и попросил уточнить. Последовал тот же ответ. Доцент пришел в ужас. Мы были в полном восторге (скрытом). Сцена повторялась раза три. Потом мы услышали глуховатый кашель, обернулись и увидели, что в дверях аудитории за нашими спинами стоит Владимир Владимирович и еле сдерживает смех.

— Коллега, — успокоил он доцента, — я был бы счастлив, если бы моим скромным именем назвали такую птицу, как Голубь мира. Но, к сожалению, в моем активе всего лишь около сотни видов всякой мелочи — грибов, мхов и бактерий, которые я имел неосторожность открыть.

Профессор повернулся и, уходя, бросил доценту:

— Да, а зачет Вы ей поставьте непременно.

Второй курс. Нормальная анатомия. В препаровочном зале с нами занимаются наши любимые преподаватели: с нашей группой Николай Петрович Повираев, с соседней — Николай Павлович Минин. Первый в молодости потерял глаз и носил стеклянный протез. Второй после старой травмы с трудом передвигался на костыле.

Николай Павлович подходит к нашей группе и говорит Николаю Петровичу (тот значительно моложе):

— Коля, последи за моими оболтусами, но только смотри в оба, а я быстренько сбегаю в деканат — одна нога здесь, другая — там…

Попался призрак! При ближайшем рассмотрении оказался Мишкой из 15-й группы. Пьян до при(про)зрачности…

Второй курс. Лекцию о строении мужских половых органов читает профессор К. Из аудитории вопрос:

— Каковы максимальные размеры мужского органа?

Профессор:

— В Венском анатомическом музее есть его препарат длиной 59 сантиметров. А у меня — 49.

Аудитория дико хохочет: рост профессора — 160 см. Профессор, не меняя выражения лица:

— Не у меня, конечно, а в моей коллекции.

Второй курс. Прихожу на лекцию и встречаю Гришу М. Гриша — типичный альбинос: белые волосы, розовая кожа и красные (как у кролика) радужные оболочки. В то утро я вижу, что кожа у него стала серовато-голубой, а белочные оболочки глазных яблок — голубыми! Подвел его к зеркалу (тогда у 1-й и 2-й аудиторий в анатомке висели зеркала). Гриша посмотрел в зеркало и упал в обморок.

Мы привели его в чувство и узнали, что он вместе еще с одним студентом подрабатывал ночным сторожем в химическом корпусе на Кирова, 16. В ту ночь они открыли лабораторию кафедры гистологии и выпили из эксикатора спирт, подкрашенной (специально) медным купоросом — ярко-синим реактивом. У Гриши-альбиноса произошла прижизненная окраска кожи и белков глаз!

Бедняга побежал сдаваться на кафедру гистологии. Вся кафедра во главе с профессором чуть не умерла со смеху: за сто лет ничего подобного не было. Гришу простили, но выговор от декана он все-таки получил.

Третий курс. Престарелый профессор (топографическая анатомия с оперативной хирургией) принимает у нас зачет по строению женских половых органов применительно к хирургическим вмешательствам (необходимо знать множество анатомических мелочей).

Отвечает студентка, рассказывает, что знает, но явно недостаточно.

Профессор:

— Вы меня не удовлетворили!

Студентка:

— А чего бы Вы хотели?

Группа лежит.

Та же кафедра. Один из самых сложных зачетов — хирургические узлы. От этого в значительной степени зависит успех работы любого хирурга. У меня узлы «не вяжутся» — нет нужной ловкости пальцев. Делаем таким образом: попавшиеся в билете узлы вяжем на спинке стула из обычного шовного материала (шелк, кетгут и т. п.). Посмотрев на мое рукоделие, преподаватель (Ф.Ф. Сакс) констатирует:

— Вам бы, коллега, лучше плести лапти! Аппендикс узлом завязать сможете… Но за старательность — зачет.

Много позже Фридрих Фридрихович Сакс стал моим научным руководителем и мы с ним немало потешались, вспоминая историю этого зачета…

Нарушая хронологию, должен заметить, что мои учителя Фридрих Фридрихович Сакс и Владимир Павлович Десятов обладали великолепным чувством юмора.

Как-то в середине 70-х годов после обсуждения деталей моей диссертационной работы мы втроем сидели в кабинете у Ф.Ф. Сакса и пили кофе с коньяком. Кто-то из моих профессоров (сейчас уже не помню, кто именно) рассказал забавнейшую историю.

В то время как раз шел обмен паспортов (помните, меняли зелененькие корочки на красненькие). Один из известнейших в Томске старых профессоров пришел в паспортный стол, сдал прежний документ и, заполняя соответствующий бланк, в графе «5» (национальность) написал: иудей (он был слегка ретроградом). Молоденькая паспортистка, не разобравшись, в строке нового паспорта написала: «Индей» (!).

Профессор, получив паспорт, прочитал, страшно возмутился и пошел к начальнику паспортного стола.

— Я, — восклицал он, — еврей, то-есть иудей, но уж никак не индей!

Многоопытный майор, начальник паспортного стола, его успокоил:

— Придите послезавтра, все будет исправлено…

Профессор пришел через два дня и в бланке паспорта (том же) прочитал: «Индейский еврей». Бланк просто сэкономили — их при массовом обмене не хватало.

Он снова возмутился, но потом чувство юмора возобладало и он расписался за получение паспорта со словами:

— Бог с вами, пусть я буду единственным в мире индейским евреем…

Третий курс. Из студенческих историй болезни:

«…Пульс у больного редкий — два-три раза в день».

«…Стула не было. Был обход профессора».

Диагноз: «Чирей на правой полужопе».

Диагноз: «Голова в инородном теле» — ребенок надел на голову горшок и застрял в нем.

Диагноз: «Проляпсус» (выпадение) из телеги.

Жалобы: «Местами запор, местами понос».

Привидений нет. Попадаются одни полуживые преподаватели — жуткая жуть.

Третий курс. Военная кафедра. Занятие по теме «Поражающие факторы ядерного оружия». Майор М. излагает:

— Одним из поражающих факторов ядерного взрыва является тепловое излучение. А как вы знаете, вода кипит при 90 градусах…

Две группы (взвод) в ужасе:

— При 100 градусах, товарищ майор!

— Что вы мне говорите, я точно знаю, что при 90 градусах!

— При 100, товарищ майор!

Звонок на перерыв. После перерыва: