Юрий Бунин - Записки судебно-медицинского эксперта

— Как так не нарушена?! Как так не позволяет?! Я вам не доверяю, позовите кого-нибудь поопытнее!

Да, теперь я с грустью вспоминаю то время, когда еще был не такой лысый, солидный и авторитетный, как сейчас). Поочередно пришлось пригласить всех наших корифеев, вплоть до начальника бюро и профессора. В.П., посмотрев, пробормотал:

— Кхе — кхе. Девушка, радоваться надо: не нарушена.

И величественно удалился. Девица, негодуя, надела трусики и ушла.

Недели через три (ротация) снова сижу на приеме. Входит очередная пациентка. Память на лица у меня фотографическая (профессиональная). Узнаю. Беру свежее постановление с тем же сюжетом. Расспрашиваю, осматриваю — все один к одному, включая реакцию «потерпевшей». Далее следует цирк с осмотром авторитетами, включая профессора.

Через день звонок следователя:

— Какие проблемы?

— Да никаких. Нет признаков совершения полового акта, девственница она.

— Так в этом-то и проблема! — верещит следовательница.

Оказалось, девушка дружила с курсантом-выпускником военно-медицинского факультета ТМИ, который получил распределение в Западную группу войск (Германия). Дружба сопровождалась объятьями, поцелуями и обещаниями жениться. Но до интимной близости дело не дошло. Ближе к выпуску подруга заметила, что друг к ней заметно охладел и о женитьбе больше не заикается. Надо было что-то делать. Вот она и попыталась имитировать изнасилование. Дескать, офицер, член партии. Припугну — и женится, ну куда он денется?

Не вышло, однако.

В 1973 году меня направили в Кемеровское областное бюро судебно-медицинской экспертизы на специализацию по медико-криминалистическим методам исследования (тогда они почему-то назывались физико-техническими). В процессе учебы было много интересных ситуаций, но мне запомнился случай, рассказанный коллегами.

Обычная семья — муж, жена (около 30 лет), сын лет 6, теща лет 65. Муж, водитель самосвала, с некоторых пор стал часто (по мнению женщин) выпивать. Не надеясь на врачей, теща нашла у знахарки некий рецепт: нужно в спиртное добавить собачью кровь и дать выпить — тягу к выпивке отбивает напрочь.

Женщины убили дворовую собачку и кровь ее добавили в бутылку легендарного «Солнцедара». Муж вернулся вечером с работы уже немножко выпивши, был ласково встречен и пошел во двор умываться. Пока он мылся, сынишка подошел к нему и сказал:

— А бабаня с мамкой зачем-то нашего Шарика убили и евонную кровь тебе в бутылку налили.

Отец, не подавая вида, сел за стол, налил стакан краснушки, выпил, крякнул, закусил борщом. Потом повторил и, нахваливая борщ, допил бутылку до конца. Женщины умиленно пялились на него. Неожиданно он… залаял!

Жена, молодая и шустрая, улетела на чердак, а теща, женщина пожилая, весом за 100 кг, бросилась под кровать, пытаясь спрятаться. Голову-то она спрятала, но задняя часть осталась снаружи. Подопытный, войдя в раж (все же 0,8 литра «Солнцедара»), увлекся и, отлаявшись, укусил тещу за ягодицу. Женщина умерла от разрыва сердца.

Мужчине вменили почему-то злостное хулиганство — статья серьезная, по тогдашнему УК — не менее 5 лет лишения свободы. Мой коллега, выступавший в суде, рассказал, что не только многочисленная публика, но и судьи буквально рыдали, когда оглашались материалы дела. В итоге установили, что следы укуса на заднице потерпевшей относятся к категории легких телесных повреждений без кратковременного расстройства здоровья и не имеют отношения к причине смерти… Дело кончилось штрафом.

А вот собачку жалко.

На восьмидесятые годы прошлого века пришелся пик так называемой «заготовки кормов». Смею вас (тех, кто уже не помнит) уверить, что дело нередко приобретало маразматически-анекдотический характер.

Сейчас, спокойно и серьезно вспоминая те годы, я так и не могу понять: кому и зачем нужен был этот «кормовой» ажиотаж? Возможно, я не прав, но почти уверен, что кто-то просто делал на этом карьеру…

Попали под жернова этой кампании и мы, сотрудники медицинского института. Ежегодно нас — аспирантов, ассистентов и даже доцентов — в обязательном порядке отправляли на сенокос.

Никаких шуток!

Вопрос решался на уровне ректората и партийного бюро института, не говоря уже о профкоме. Существовал даже некий «Штаб труда»!

«Откосить» от сенокоса (простите уж за каламбур) было можно, но сложно: «призыву» подлежали все сотрудники до 50 лет. Лично мне пришлось косить 4 года — с 1982 по 85-й.

Тогда мы, по глупости, страшно возмущались, подсчитывали стоимость килограмма заготовленного нами сена (шибоко дорого получалось, однако)… Спустя много лет, мы, оставшиеся в живых сенокосцы, встречаясь, вспоминаем те месяцы с нежностью — это было лучшее время в нашей жизни!

Нашим сенокосным дням я посвятил множество стихов. Но поскольку наш раздел несерьезный, я хочу привести одну вселенскую хохму. Дело в том, что помимо всех прочих удовольствий, одним из основных на досуге была травля анекдотов!

Тут равных не было одному из наших славных сенокосцев — Игорю Васильевичу Яхно! Я не преувеличиваю. Прежде всего он был прекрасным анестезиологом-реаниматором, кандидатом медицинских наук. Страдая гипертонической болезнью, он три (!) раза ездил с нами на сенокос. А потом просто умер в 40 лет… Царствие ему небесное…

Игорь был непревзойденным рассказчиком анекдотов. Он знал их великое множество, мог изложить один и тот же эпизод несколько раз подряд — и все лежали.

Я после него занимал позорное второе место…

Так случилось, что еще в 1982 году (наш первый сенокос) один из анекдотов Яхно стал нашим фирменным (или знаковым?). Чтобы дальнейшее было понятно, я просто обязан его изложить. Собственно, и анекдот-то банальный — из школьной серии про Вовочку, но что-то, наверное, нас зацепило…

Итак. Пятый класс… Конец учебного года… МарьИванна говорит ученикам:

— Вот мы уйдем на каникулы, придут дяди-маляры… Давайте им подскажем, как украсить наш класс, чтобы осенью нам было уютно заниматься.

Что могут предложить детишки? — белочки, зайчики, бабочки и т. д.

Вовочка поднимает руку и предлагает:

— А пущай они покрасят комнату в голубой цвет, а посредине зае…ят синюю полосу…

Возмущенная МарьИванна отправляет Вовочку за отцом.

Когда папа пришел, учительница, поправив очки, говорит:

— Ваш сын, простите, такие выражения употребляет, что я даже и повторить не могу!

Папа, с похмелья не совсем соображая, спрашивает:

— А об чем, собственно, речь, и за что я его, собственно, в очередной раз, собственно, должен драть?

МарьИванна, в очередной раз поправив очки, с возмущением заявляет:

— Вы можете себе представить: ваш сын предложил посредине голубой стены зае…нить (!) синюю полосу!