Фёдор Грот - Ромовая баба

— Увы! — строго произнес доктор Айгенбродт. — Увы, барон, ничего сделать не могу, и по двум причинам. Как я уже сказал, данная форма дифтерии крайне контагиозна, и я не дам разносить ее по городу. Кроме того, у всех детей сильный жар, некоторые в беспамятстве.

— Младшая? — уронил Берлепш.

Доктор Айгенбродт покачал головой. Повисло молчание.

Вдруг заговорил Гартмут.

— Господин барон, — произнес он странным протяжным голосом, — я говорил вам, что уже слишком поздно. Они пробрались внутрь. Я не могу их изгнать, они уже нанесли вред.

Доктор Айгенбродт с юмором посмотрел на него.

— Боюсь, юноша прав, — сказал он. — Отправляйтесь-ка домой, барон. Если наука здесь бессильна, то будет бессильна и. лженаука. Боюсь, ваши фокусы сегодня придутся, простите за каламбур, не ко двору.

Но Берлепш еще колебался.

И в это время рядом с доктором Айгенбродтом появилась девочка лет шести, босая, в ночной рубашке. Волосы ее были распущены, глаза неестественно блестели, лицо раскраснелось.

Увидев ее, доктор бросился к ней:

— Ваше высочество! Вам нельзя вставать!

Берлепш торопливо поклонился. Но принцесса смотрела не на него и не на доктора Айгенбродта. Своими блестящими глазами она неотрывно смотрела на Гартмута.

— Ты тоже видишь их? — спросила она спокойно и обвела вокруг рукой. — Их так много, правда?

Гартмут медленно кивнул.

— Они пришли убить нас, да? — продолжала она. — Меня, и папу, и маму, и сестренок, и братика? Да? Я это знаю, я чувствую. Смотри, как их много! — Она повела рукой, а страшная светящаяся паутина над ними тихонько шевелилась.

Вдруг на ступеньке у ее ноги из ниоткуда появился большой гугельхупф. Доктор Айгенбродт в удивлении воззрился на него. В воздухе разлился изумительный аромат сдобы.

Девочка тоже бросила на гугельхупф изумленный взгляд.

— О! Как ты это делаешь? Ты превратил этого паучка в гугельхупф, совсем как волшебник! Пожалуйста, преврати их всех, их так много!

— Он хотел броситься на вас, — поспешно объяснил Берлепш, выступая вперед.

Доктор Айгенбродт укоризненно посмотрел на него.

— Барон, вам не кажется, что обстановка не располагает к этим фокусам? Психика девочки совсем расшатана сильнейшим жаром. Принцесса, право, вам пора в постель!

Но маленькая принцесса не желала уходить.

— Как тебя зовут? — спросила она, не отрывая горячечного взгляда от мальчика.

— Гартмут, — медленно ответил тот. — Гартмут Шоске.

— Пожалуйста, избавь нас от них, Гартмут, — своим странным спокойным голоском сказала она. — Ты же можешь!

Тут колени ее подломились, и она, всхлипнув, упала на руки доктора Айгенбродта. Тот в отчаянии глянул на них.

— Прошу вас, уйдите!

— Но что мне сказать его королевскому высочеству? — негодующе воскликнул Берлепш.

— Ради всего святого, барон! — сердито сказал доктор. Вдвоем с камердинером они подняли впавшую в беспамятство принцессу. — Скажите, что я вас прогнал! Да-да, так и скажите! Потому что это мой врачебный долг — охранять здоровье моих пациентов не только от болезней, но и от зловредных шарлатанов!

На воздухе Гартмут пришел в себя. Только что происшедшее начало казаться ему полузабытым сновидением, он словно наблюдал за всем со стороны и не помнил ни слов своих, ни поступков. Но рядом шагал Берлепш и по просьбе Гартмута неохотно, но весьма точно пересказал ему все, что случилось только что. Очень хорошо запомнил Гартмут девочку, которая видела то же, что и он.

— Кто она? — спросил он у Берлепша.

— Принцесса Аликс, — ответил тот. — В семье ее считают немного странной, но у нее просто задатки хорошего медиума.

— Она видела их!

— Да. Сильный жар обострил восприятие и наделил ее духопрозрением. Признаюсь, поработать с ней было бы интересно. Что с тобой? Тебе плохо?

— Ноги совсем слабые, — пожаловался мальчик.

Барон подхватил его под руку.

— Не заболел бы ты, — пробормотал он с тревогой.

— Нет, господин барон, — произнес Гартмут. — Ни один меня не укусил, да я бы и не дал к себе подобраться. Просто. мне было очень страшно. Ах, если бы вы только видели! Весь дворец заткан паутиной. Их там тысячи!

— Да-да, — пробормотал барон, поддерживая его. — Осторожно, не ступи в лужу. Осторожно, мой мальчик.

И действительно, Гартмут не заболел, но проспал после этого происшествия почти целые сутки. Проснувшись, он узнал от зашедшего Берлепша, что во дворец никого не пускают. О состоянии здоровья герцогской семьи ничего невозможно было узнать. Двор закрылся от внешнего мира до середины декабря, когда город был потрясен вестью о кончине великой герцогини Алисы и скрывавшейся до этого времени смертью младшей ее дочери Марии, происшедшей в ночь на 14 ноября — именно тогда Гартмут и барон Берлепш были во дворце. По заключению врачей, герцогиня подхватила инфекцию, когда, вопреки совету медиков, не выдержала и поцеловала еще не полностью оправившегося от дифтерии сына Эрнеста, который безутешно рыдал при вести о смерти своей сестренки — ведь герцогиня несколько недель держала ужасную весть втайне от больных детей.

Но барон был иного мнения.

— Они одолели ее, — говорил он уверенно. — Ее королевское высочество герцогиня обладала сильнейшим энергетическим полем, наделявшим ее замечательной витальностью. Но это поле было подорвано страданиями и скорбью при виде болеющих и гибнущих детей, так что эта чудесная женщина в конце концов открылась для происков отвратительных болезнетворных сущностей. Она была самой сильной в этой семье, и они подобрались к ней, сначала заразив ее детей. Не так уж они и безмозглы, как ты о них думаешь.

— Им нужна была только герцогская семья, — сказал Гартмут. — Никто из шестидесяти человек, живущих во дворце, не заболел.

— Да, — сказал Берлепш. — И это явный знак. Теперь они говорят тебе не обинуясь — мы без труда овладели семьей твоего господина. Королевская кровь для нас не преграда, как не преграда и твои способности. Ты ничего не можешь сделать. Мы всесильны.

— Я ничего не смог сделать, — уныло подтвердил мальчик.

— Ты можешь многое, — с нажимом произнес Берлепш. — Ты можешь такое, чего не может никто на свете. И они это знают. Ты страшен им потому, что ты их видишь и можешь уничтожить еще до того, как они проникают в чье-либо тело. Но ты еще не окреп, тебя можно еще победить. И они пытаются воздействовать на тебя — то напрямую, то опосредованно.

— Что же мне делать?

— Мне казалось, ты уже выбрал свой путь. Не поддавайся. Борись. В первом столкновении ты уже победил, они отступили. А семья герцога. что ж, твоей вины здесь нет. Тебя призвали слишком поздно, хотя я давно предупреждал двор через свои каналы о грядущей опасности. Тебе же визит во дворец не принес ничего, кроме пользы. Ты впервые увидел врага во всей его мощи. Ты не побоялся ударить и нанес ему урон прямо в его логове — и враг не смог или не захотел ударить тебя в ответ. И еще — тебя запомнила принцесса. Она странная девочка, но я вижу в ней большие задатки. Она не забудет тебя, и ты помни об этой встрече.