Фёдор Грот - Ромовая баба

Для старшего Шоске это был аргумент неопровержимый. Конечно, во что еще может превращать духов сын пекаря? Не в окорок же. Такое мог сделать только сын мясника. Но долго еще он собирался идти во дворец, чтобы поведать самому великому герцогу о чудесном даре сына. О своем намерении предстать пред очами его королевского высочества он рассказывал друзьям, родственникам, соседям, кухарке Эльзе, посетителям пекарни, и, хотя цели этой встречи он предпочитал в подробностях не раскрывать, постепенно весь город узнал о том, что сыну пекаря Шоске удаются чудесные гугельхупфы, которые обладают целительными свойствами и пропадают из пекарни буквально в мгновение ока, так они хороши. Продолжались эти разговоры несколько месяцев, все это время обрастали разными подробностями, а потому очень многие захотели попробовать чудесные гугельхупфы Гартмута — и это стало для семейства Шоске настоящим испытанием, потому что любители гугельхупфов стали заглядывать в пекарню в часы урочные и неурочные и уходили весьма недовольные, ибо хваленых гугельхупфов в наличии не оказывалось ни в урочные часы, ни в неурочные. Гельмут Шоске уже и сам жалел, что распустил язык, Поначалу он попытался использовать отцовскую власть и стал настаивать, чтобы Гартмут освоил какой-нибудь рецепт приготовления гугельхупфа, куда можно было бы добавить какой-нибудь экзотической пряности — для придания волшебности вкусу кекса.

Однако Гартмут наотрез отказался помогать. Он как раз решил провести несколько экспериментов в духе их совместных с Берлепшем испытаний и был поглощен приготовлениями. Отцовские горести его ничуть не тронули.

— Я же тебя предупреждал, — безучастно бросил он в ответ на упорные настояния отца.

И тот огорчился. Ведь он, Гельмут Шоске, больше не склоняет сына к продаже самоисчезающих гугельхупфов. Ну, допустил нехорошую мысль, ну, ошибся — с кем не бывает? Такая идея пришла бы на ум любому коммерсанту. А что сболтнул на людях — так это от гордости за сына. А ты теперь помоги отцу выпутаться из неловкой ситуации — что же я, зря тебя растил? Но нет, совсем занесся, отбился от рук.

Гельмут Шоске был огорчен.

Но и этого огорчения не заметил юный Гартмут. Он замыслил проверить теорию Берлепша, что получаемые из духов гугельхупфы исключительно токсичны. Замысел этот так его увлек, что он даже получил несколько низких отметок в гимназии, настолько поглотила его эта идея. Причем проверить эту гипотезу на практике мнилось ему задачей настолько легкой, что даже не верилось. Всего-то и нужно было, что получить гугельхупф и скормить его какому-нибудь животному, например, собаке или крысе — и тех, и других было достаточно на городских помойках.

Но вот тут и вставало множество дополнительных вопросов: все ли духи смертельны после превращения в гугельхупф? вызовет ли дух обычной простуды ту же простуду, если съесть полученный из него кекс? или вызванная им простуда будет отличаться особо тяжелым течением и непременно окончится летальным исходом?

Итак, вставала необходимость провести не один, а целый ряд экспериментов, в которых требовалось задействовать гугельхупфы, полученные из разных духов болезней. И в любом случае испытывать гугельхупфы следовало на животных. От мысли, что мерзкий гугельхупф попадет на стол человеку, у Гартмута бежали по спине мурашки.

Но жизнь вскоре сама предложила ему простое и страшное решение.

В гимназии у Гартмута не было близких друзей — он водил дружбу со всеми, кто хотел дружить, но и особо ни с кем не сближался. Он рано понял, что ему как можно дольше нужно казаться таким, как все, ничем не проявляя свой дар. Гартмут даже не предполагал, чем может закончиться внезапное разглашение его способностей, и самая мысль о том, что на него, возможно, будут глазеть, шептаться за его спиной, пугала его до крайности. Однокашники и так уже подметили за ним некоторые странности, но пока это вызывало только беззлобные шутки — выручала Гартмута его репутация славного малого, всегда готового помочь, веселого и безотказного товарища по играм. Но были в классе и мальчики, с которыми Гартмут приятельствовал охотнее других, — таков был Вилли Майнерт, худенький, смешливый, темноволосый, проявлявший большие способности к математике. Гартмут помогал ему по греческому в обмен на помощь Вилли в решении задачек. Отец и старший брат Вилли были железнодорожными инженерами, это была хорошая дружная семья, в их доме Гартмут любил бывать. Видно было, что и застенчивый Вилли Майнерт тянется к Гартмуту, расцветает в его присутствии. Почти каждый день они возвращались из школы вместе — дом Вилли был Гартмуту по пути.

Однажды на перемене Гартмут подошел к Вилли — тот устроился на широком удобном подоконнике и грыз яблоко. Гартмут хотел задать какой-то вопрос, но внезапно дар речи у него пропал: на плечо Вилли тихо опустилась похожая на крылатого муравья тварь размером с ладонь и прицелилась ему в шею острыми кривыми жвалами. Реакция Гартмута была спонтанной, он даже не почувствовал привычных страха и отвращения, — а рядом с Вилли уже лежал аппетитный коричневый гугельхупф.

Вилли тихо ахнул от восхищения и, не успел Гартмут ничего предпринять, отщипнул от гугельхупфа кусочек и с улыбкой отправил его в рот.

— М-м, вкусно! — произнес он. Но его улыбка быстро исчезла, когда он увидел лицо Гартмута. — Ты чего?

— Не ешь! — закричал Гартмут, подскочив и тряся его за воротник.

Вилли возмущенно отбивался.

— Ты что, совсем, что ли? Почему не ешь? Он же твой!

Гартмут задохнулся.

— Он не мой! Он…

Он замолчал, но воротника Вилли не отпустил. Тот с силой вырвался.

— Дурак! — спокойно сказал он. — Забирай свой кекс, жадюга.

Гартмуту стало так обидно, что из глаз его чуть не брызнули слезы. Он схватил гугельхупф, развернулся и ушел.

Домой он возвращался один. Гугельхупф исчез почти сразу же после того, как он взял его в руки. Обида тоже пропала. Он пытался осмыслить происшедшее, но у него плохо получалось. Перед глазами стояла милая улыбка Вилли, быстрое движение, каким он отправил кусочек кекса в рот. Как же получилось, что он, Гартмут, не смог проконтролировать свои чувства, как не смог сдержаться? Ведь этот похожий на крылатую муравьиную самку дух, судя по каталогу Берлепша, один из самых безобидных, он вызывает простуду и боли в горле. И Гартмут немного успокоился.

Наутро в школе ему сказали, что Вилли Майнерт умер ночью от внезапного приступа удушья.

С этого дня Гартмут Шоске изменился. Ушел в себя. Все решили, что смерть друга стала для него страшным ударом, что он скорбит по Вилли. Но не только ударом стала для Гартмута эта утрата, но и уроком. Отныне он постоянно вслушивался в себя и в окружающий мир. И уже больше никогда ему не хотелось проверить, как получаемые им гугельхупфы воздействуют на живой организм.