Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

В редкие зимние вечера, проведенные на берегу, можно было из собственного окна любоваться полярным сиянием, радуясь от мысли, что при появлении звезд не надо опрометью мчаться за секстаном. Помимо прочего на штурманском факультете ВВМКУ им. М.В.Фрунзе, нас отменно учили астрономии. Это давало возможность со знанием дела бесконечно вещать доверчивой аудитории о небесном своде и его обитателях. У теплого моря ли, в горных странствиях репутация звездочета была совершенно не лишней, но чаще за этим стояла практическая польза. Сейчас, когда координаты добываются мановением пальца, особенно приятно вспомнить, каких трудов стоило получение точного места, без которого грош цена героическим усилиям экипажа в автономном плавании. Разве забудешь, как подгоняемый зычным командирским голосом из динамика «каштана», взлетаешь, бывало, на мостик с верным секстаном наперевес. Стараясь не отвлекаться на окружающее великолепие: сполохи сияния, могучие валы из черненого серебра и т.п., быстро находишь устойчивое положение и начинаешь «качать» звезды, если они, конечно, есть, массируя коченеющие пальцы. Хорошо, если горизонт оттеняется яркой луной. Совсем плохо, когда густой свинец туч полностью скрывает небеса. Наконец, радость - сиротливо блеснула звездочка, а то и целых две. Лучше, конечно, выражаясь словами Сергея Филиппова из «Карнавальной ночи», когда их пять, да еще в разных концах горизонта, но на безрыбье... Знать бы еще, что за светила. Ничего, внизу всех опознаем, поколдовав со звездным глобусом. Последний раз вдохнув морозно-пьянящего морского воздуха, ныряешь вниз, чтобы успеть взять пару-тройку лорановских линий (радионавигационных систем «Лоран-А» и «Лоран-С»), радиопеленгов или посчитать попискивания секторных радиомаяков (РНС «Консол» и «Консолан»), пока антенна торчит над водой. Но вот сеанс связи окончен, лодка вновь уходит на глубину, к облегчению укачивающихся и скорби курильщиков или просто скучающих по свежему воздуху. Через пару часов из огромной, в полкарты, фигуры погрешности рождается маленькая точка - обсервованное место корабля со среднеквадратической ошибкой мили в полторы-две. Уверяю вас, для Гренландского моря это совсем неплохо. Появлялся шанс встретиться с нашим «ракетовозом», проверка отсутствия слежения за которыми, была одной из задач подлодки. Параллельно продолжался поиск «супостата». В случае обнаружения подводной лодки противника, выданные нами координаты, если они, конечно, точны, позволят быстро передать ее на попечение более проворных братьев по оружию: атомоходчиков, надводников и, разумеется, летчиков. Если «летуны» никого не обнаружат, готовься по возвращении к проверке. И не дай бог выяснится, что ошибка твоя, ответишь за сожженный керосин по всей строгости. А путь из-под Вологды (место базирования противолодочной авиации СФ) в Северную Атлантику - не близкий.

Как ни странно, с удовольствием вспоминается время, проведенное на верхней вахте в бытность старпомом, возглавлявшим вторую боевую смену. Ближе к стихии бывать не приходилось даже во время странствий на яхте. И, если «яхтенный спорт - это возможность постоянно находиться в тесноте и сырости, причем за большие деньги», в нашем случае, за исполнение воинского долга в весьма схожих условиях, страна даже доплачивала 30%, а с пересечением условной линии г. Тронхейм (Норвегия) - мыс Брустер (Гренландия) целых 50% морского довольствия. Впрочем, о деньгах мы особенно не задумывались. Больше волновало, как защитить себя от хронической сырости на очередном всплытии. Химкомплект, натянутый поверх «канадки» и шерстяного водолазного белья, защищал от «хлябей морских» весьма условно.

Типичная картина: Норвежское море, семибальный шторм, вокруг плещет и свищет, только касаткам все нипочем. Нахально ощериваясь белозубым подобием улыбки, они неутомимо рассекают волны, гребни которых проносятся высоко над рубкой. Когда волна, что «гораздо выше сельсовета», подкрадывается с кормы, опасность того, что тебя приложит об ограждение рубки, возрастает. Зазевавшиеся вахтенные офицеры нередко спускались с мостика с окровавленными лицами, но исключительно после смены вахты. Тревожить товарищей на подмену считалось не менее дурным тоном, чем опаздывать на вахту. Едва лишь новая смена, не забыв привязаться, занимала штатные места на «жердочках» (откидываемые подножки на мостике ПЛ 633 проекта), верхний рубочный люк задраивался, дабы избежать заливания центрального поста (ЦП).

Когда длинная океанская волна накрывала мостик, его обитатели оказывались под водой на добрые полминуты. Глубиномер ЦП в это время показывал перископную глубину (9-10 м), сводя на нет все усилия верхней вахты «выйти сухими из воды». Резиновые штаны стремительно заполнялись водой, которую затем приходилось греть собственным телом. Поэтому со временем я начал сверлить в пятках химкомплекта дырки, охотно поделившись с товарищами «ноу-хау». Вода быстро стекала, а нагреть сырую одежду собственным телом оказывалось гораздо проще, чем мокрую. Хорошо, если «накрытие» случалось не в самом начале четырехчасовой вахты...

Спустя годы, в схожей ситуации на борту крейсерской яхты «Океан», летящей на очередную регату «Катти Сарк», можно было свистнуть юнгу и потребовать «кофе по-капитански» (50% рома + 50% кофе). Эффект был потрясающий, штаны сохли на глазах изумленной публики за считанные минуты. Но, во-первых, в условиях боевой службы мы редко практиковали возлияния, а, во-вторых, с некоторыми ингредиентами на борту была явная напряженка. Однако, как-то раз зимой, всплывая на зарядку батареи в шторм, в районе Ян-Майена, я получил командирское «добро» на приготовление профилактического «глинтвейна». Корицы и гвоздики на лодке почему-то не оказалось. Вестовой доложил, что из пряностей в наличии лишь черный перец горошком, да «лаврушка».

«Валяй!» - опрометчиво бросил я, благословив искажение рецептуры. В целом же она была соблюдена: в кипящее подслащенное «каберне» выбулькали порцию «шила», щедро сдобрив полученное варево лавровым листом и перцем. Никому не рекомендую повторять этот опыт: редкостная гадость и перевод продуктов. Правда, то, что вас поначалу бросит в жар, я гарантирую. Совсем как в русской поговорке - «Вкуса не гарантирую, но горячо будет!» К тому же, процесс приготовления сопровождался жутким запахом. Невзирая на холод и сырость, мы попытались вернуться к данному эксперименту лишь однажды, резко снизив роль специй. В кают-компании пыхтел самовар, источая аромат, способный расшевелить мертвого. Облачаясь перед всплытием в многослойные «доспехи» в собственной каюте, больше напоминавшей просторный шкаф, я услышал за дверью топот матросских сапог, а затем тревожный крик: «Петька, бегим отсюда, пока не поздно, старпом опять «гликвейн» заварил…»