Сергей Апрелев - Под шорох наших дизелей

Константин поморщился, но согласился. Не доверять товарищу, да еще носителю замечательной флотской фамилии Шилов, он просто не имел права. Прибыв в назначенный час на лодку Шилова, Константин принял доклад маленького юркого замполита о том, что в лодке «стоят по местам для перешвартовки»...

Отдали кормовые, ослабили носовые, выпустили три «единички». Оставалось совсем немного: поработав моторами враздрай, подойти к пирсу, подтянуть швартовы и, распрощавшись с чужой лодкой, вернуться к обязанностям дежурного…

- Левый малый назад, правый малый вперед, - скомандовал Мартовский и, к своему удивлению, обнаружил, что лодка побежала вперед. Судя по бурунам за кормой, внизу исполнили «Оба малый вперед!»

- Стоп моторы!

Буруны за кормой исчезли.

- Эй, внизу, не спать! Нам нужно назад, а не вперед, ясно?

Из ЦП и боевой рубки донеслось бодрое «Так точно!»

Лодка продолжала медленно, но неуклонно, двигаться навстречу отвесной бетонной стене.

- Оба средний назад!

Вода за кормой закипела, корабль, ускоряя ход, двинулся вперед.

- Стоп моторы!

- Если команду исполнят правильно, ситуацию еще можно будет спасти, - все еще сохраняя спокойствие, как можно убедительней сказал командир замполиту и спихнул его в боевую рубку. Там на машинных телеграфах должен был находиться штурманский электрик:

- Оба полный назад!

Когда загудели моторы, Константин понял, что это «конец». Они снова работали вперед. Море закончилось. Лодка с разгона врезалась в бетонный причал. Нос оказался безнадежно свернут...

Беглое расследование показало, что на борту не было никого, кроме вахты, а телеграфами орудовал молодой матрос, делавший это впервые. Теперь это назвали бы «подставой», а тогда же охарактеризовали просто «подлянкой». Убивать замполита было бессмысленно. Ругаться с коварным Шиловым тоже. Константин прекрасно знал, что за все и всегда отвечает командир, даже если он приписной. Продолжая проклинать собственную доверчивость, Мартовский предстал пред «светлыми» очами комбрига. Тот оказался на удивленье спокоен:

- Командир, до сегодняшнего дня вы мне нравились, а оказались сущим мудаком. И не говорите мне ничего про замполитов. Скажите лучше, чем вам так насолил Балтфлот, раз вы решили начать его топить? Знайте, у нас еще много кораблей. И вот вам мой сказ. Если к исходу суток, нос у лодки не будет выпрямлен, я займусь вашим. Ясно?

- Так точно!

Три бутылки «шила» и двое мастерюг с кувалдами провели «пластическую» операцию в рекордный срок. Все остались довольны, особенно рабочие.

- Для начала неплохо, - заключил комбриг, придирчиво принимая работу, - теперь имею желание проверить вас в морском деле. Пойдете со мной на учения вторым командиром на «трехсотке». А если все будет нормально, глядишь, и до полной реабилитации недалеко.

- Есть, товарищ комбриг, в море всегда готов!

Командирам лодок комбриг действительно доверял, справедливо полагая, что на этом посту редко оказываются «случайные» люди. А те, по мере сил и возможностей старались не подводить, даже если были «варягами» с Северного флота, как я или мой друг Костя. Служба под знаменами мудрого и справедливого комбрига Порфирия Докина была в радость, поскольку подчинялась логике и здравому смыслу. Несколько иначе воспринималось «повышенное внимание» со стороны командования эскадры. Особенно строго относился к «гастролерам» комэск - вице-адмирал Мельхиоров. Впрочем, и свои его побаивались. А о суровости ходили легенды.

Погожий будний день. По знаменитому своей бескрайностью подплавовскому плацу в разных направлениях снуют люди. Впервые увидев это «асфальтовое чудо», никак не мог уразуметь, зачем могли понадобиться подобные размеры. Разве что для парада Победы. Вовсе нет, как и бетонная аллея «Кулик-штрассе» (по фамилии ее создателя - контр-адмирала Петра Петровича Кулика), исключительно для формирования чувства гордости за родную эскадру. Ну, а попутно: для разводов и на удивление частых строевых смотров с неизменными опросами жалоб и предложений под напряженными взглядами начальников. На Севере, помнится, пробежит командир эскадры вдоль куцего строя, оттененного могучим сугробом, на ходу разбросает пригоршню «фитилей» и... полгода на устранение замечаний. Здесь же подобное великолепие просто провоцировало на всяческие экзерциции-экзекуции.

Чу, людской гомон сменяется гробовой тишиной, и все, включая певчих плиц, мгновенно куда-то исчезают. Обстановка проясняется, когда на плацу возникает фигура комэска. Навстречу ему совершенно спокойно шагает образцово одетый, подтянутый, интеллигентного вида и достаточно немолодой мичман. Поравнявшись с адмиралом, он, как и положено, становится «во фрунт», и четко представляется:

- Вы почему от меня не убегаете, мичман?

- Не считаю нужным, товарищ адмирал! Форма одежды в порядке, совесть чиста, следую по служебной надобности...

- Пять суток ареста за пререкания, доложите командиру!

- Есть!

Мельхиоров был похож на индейского охотника, только без томагавка. Собственно он ему был и не нужен, адмирал мог «скальпировать» кого угодно голыми руками. К примеру, всех старшин моей лодки он разжаловал буквально в первую неделю после прибытия в Лиепаю. Сидишь, бывало, на «проворачивании», перископ на всякий случай поднят, чтобы быть в курсе происходящего вокруг. На нем висит матрос и докладывает:

- Товарищ командир, на горизонте появился комэск. Приближается к нашему патрулю на корне пирса. О чем-то говорит с боцманом. Размахивает руками. Подходит к старшине 1 статьи Багрянцеву, срывает погоны...

- Все, господа-товарищи, нет у нас больше старшин, - комментирует ситуацию стармех, капитан 3 ранга, Юра Филиппов. - Последний старшина команды!

- Не горюй, мех, будем воспитывать и производить!

Раздается звонок, а затем голос верхнего вахтенного:

- Товарищ командир, адмирал требует вас на пирс.

Все сочувственно смотрят вслед.

Я оборачиваюсь:

- Опустить перископ, продолжить корабельные работы. Старпом, если не вернусь, сходите на вечерний доклад к комбригу.

Разговор с Мельхиоровым опускаю, как не представляющий особой исторической ценности. Но, отдавая должное адмиралу, хочу отметить его кипучую энергию и недюжинную фантазию - неизменную спутницу творчества. Человек, что его сменил, был вял и апатичен. Не зря подчиненные вскоре прозвали его Потусторонний. Кстати или некстати, но внешне он поразительно напоминал гроссадмирала Деница.

В эскадре ЧП, начальник патруля мичман Федько потерял пистолет. Тогда это было редкостью, а значит, вызывало бурю, истинную бурю. Одно оргмероприятие сменяло другое. Поисковая операция продолжалась до победного конца. «Конец» определялся находкой, поимкой или разоблачением. Другого было не дано. К поискам активно подключался Особый отдел и весь штат его «нештатных» сотрудников. По степени серьезности, происшествие с потерей оружия соперничало только с утратой секретных документов.