Максим Бондарчук - Начинающий писатель [СИ]

Я возвращался в бар с чувством нарастающего напряжения, ожидая найти там нечто сокровенное и давно дожидавшееся моего появления. Но когда открылись двери и слегка подвыпивший посетитель пролез возле меня, грубо оттолкнув в сторону и бросив напоследок что-то похожее на «чмо», мои глаза уставились на ту самую барную стойку, где совсем недавно мне пришлось встретиться с незнакомкой лицом к лицу.

Макс был рядом. Занимался своим привычным делом, надраивая хрустальные фужеры и граненные стаканы до «хрустящего» блеска. Завидев мое помятое и все еще дрожащее с бодуна тело, он наклонился вперед, сбросил короткое белое полотенчико перед собой и с издевкой обратился ко мне.

— Поверить не могу, что ты так быстро оклемался после вчерашнего.

Мое тело упало на ближайший стул, повернулось, изнывая от боли и дрожи, отчего каждая мышца возблагодарила меня за столь быструю посадку.

— Я пришел по делу. — коротко заявил.

— На вексель не наливаю, ты это прекрасно знаешь.

— Ты меня не понял. Мне нужна информация. Ты тут всех знаешь, кто и чем дышит и как кого можно найти.

Макс покачал головой из стороны в сторону изображая скромность, но и не отрицая сказанного.

— Девушка, — начал я, потирая горло и причмокивая, желая выдавить в горле хотя бы капельку слюны, — Мне нужно знать кто она, где живет и как я могу с ней связаться.

— Ты о ком?

— Ну вчера же.

— Я помню, но кого ты имеешь ввиду? Было много людей, я ведь не машина, всех не упомню. Опиши ее хотя бы.

— Да она была тут! — вскрикнул я, указывая на соседнее место. Уборщики, суетившиеся неподалеку, резко повернулись к нам, но Макс махнул рукой, дав понять, что ничего страшного не происходит. — Прямо здесь, черт бы тебя побрал! Мы говорили с ней у тебя под носом, а ты не помнишь ее.

— Послушай, — рассудительным тоном ответил бармен, — ты тогда много с кем разговаривал. Кутил как в последний раз перед свадьбой на мальчишнике. Не знаю сколько у тебя было денег, но кажется ты пропил все, что у тебя было.

— Откуда тебе известно сколько у меня было?

Он пожал плечами и вновь взялся натирать хрустальные грани толстых стаканов.

— Ты много раз заказывал не самые дешевые напитки и все время расплачивался «наликом». Я пытался тебя остановить, но ты был неуправляем. Приставал к девушкам, шлепал по ягодицам, пока кто-то из ухажеров не дал тебе пару раз в живот.

— Почему не в лицо?

— Я так понимаю, чтобы ты потом не смог снять побои в полиции. Затем, когда тебя подняли с пола, стал угрожать одному из них и в ту же секунду набрал чей-то номер. Черт, дружище, ты распугал половину посетителей, но как потом оказалось, за тобой приехала какая-то женщина. Ты кричал на весь бар, что она твоя будущая жена и ты готов на все ради нее.

«Проклятье!» — пронеслось в голове. Ничего из того, что он говорил мне было неизвестно. Память не сохранила сей позор даже в маленьких обрывках по которым можно было установить события прошлого вечера. А может это и было той самой «моральной защитой» мозга, когда он стирает все самое неприятное, дабы потом не мучиться угрызениями совести. Нет воспоминаний — нет сожаления.

— Что-нибудь еще?

— Да тебе здорово отшибло память, — он широко улыбнулся. — Хуже не было, можешь мне поверить, но твое счастье, что ты не вызвал полицию, иначе босс бы порвал и меня, и тебя.

— Так ты скажешь мне имя этой женщины?

Макс поставил на стол отполированный стакан. Посетителей в такое время было всего-ничего, и он мог позволить себе немного отвлечься.

— Я не знаю о ком ты говоришь. Просто представить не могу.

— Но она была здесь! — я опять вспылил и от напряжения во всем теле закипела боль. Головная боль, утихшая до этого времени, опять начала ощущаться с нарастающей силой. — Ты меня совсем за идиота держишь?

— Ничего подобного, но я правда не помню кого ты имеешь ввиду.

— В баре есть камеры наблюдения?

— Конечно.

— Можешь посмотреть. На записях она будет точно видна.

Я поднял голову и увидел одну из них, подвешенную аккурат над барной стойкой.

— Вон, — вытянул руку, указав на нее, — она все видела. Глянь записи.

— С ума сошел! — теперь вспылил он, — Да босс вышвырнет меня в тот же день как я зайду в «охранку».

— Попробуй договориться…

— Знаешь что? — вдруг он прервал мои слова, — Ты какой-то странный стал, я и раньше знал что все творческие люди немного того, но ты просто воплощение каких-то безумств. Я закрыл глаза на твои проделки в тот вечер, замолвил слово у босса и постарался замять твои кренделя, но ты просишь совсем уж запредельного. Я, черт возьми, бармен, а не начальник охраны!

— Ну пожалуйста.

— Нет! — он ударил кулаком по стойке и стакан зазвенел в такт этому удару. — Ты мой друг и я это ценю, но в диспетчерскую не полезу. Извини.

Я видел, что переубедить его будет уже невозможно. Черт с ним — подумалось внезапно, и мысли о женщине опять наполнили меня. С того момента как мы расстались и пьяный угар питейного заведения осел у меня в мозгу, не проходило и минуты, чтобы я нет-нет да и подумал о ней.

Она была…была какой-то особенной. Вроде такая же как все. Тело, внешность гламурной пташки, вылетавшей на свою охоту поздно вечером и проносившейся вдоль забитых столиков с холеными мужчинами и туго набитыми кошельками. Но вдруг она присела рядом со мной. Странная вещь, но и сейчас я едва мог припомнить ее внешность в мельчайших подробностях. Все стерто алкоголем. Забыто для меня, но не для души, трепетавшей от одной только мысли о ней. Какой она была на самом деле? Мягкой. Жестокой одновременно к себе и к окружающим. Эдакий сплав из противоположностей, так сильно притягивающий к себе любого, кому уже осточертели эти одноразовые и похожие друг на друга, словно близнецы, девушки ночного города. Я хотел ее увидеть. Хотел опять поговорить. Да и просто хотел ее как женщину. Возбуждение не было сильным, но оно присутствовало во мне ежеминутно. Как будто я не переставал глотать виагру, думая о любимой женщине. Но ведь не было никакого допинга, и воспоминания о ней в этом баре давно остыли. Но только не внутри меня.

Я поднялся со стула сразу как волнение достигло своего апогея. Она больше не появится здесь — это я знал наверняка. Но у меня было тайное знание как отыскать ее, как заставить это прекрасное чудо вновь явить себя миру и для этого мне предстояло вернуться в общежитие.

Дорога домой всегда самая трудная. Да и вообще возвращаться куда бы то ни было сродни искуплению грехов. Не страшно почувствовать боль, гораздо страшнее просто признаться в совершенных грехах. Так и обратный путь для меня представлял восхождение на Голгофу, где люди, давно знавшие меня, готовились плюнуть в лицо, чтобы потом лицезреть мою расправу.