Пэм Муньос Райан - Эхо

По обеим сторонам дороги тянулись кукурузные поля. Ничего не видно, только зеленые стебли и серое небо. Веяло предутренней прохладой, мерный перестук лошадиных копыт убаюкивал. Поначалу оба молчали. Взошло солнце. Поля кончились, и перед ними распахнулись просторные луга.

— Красиво! — Мышонок толкнул Майка локтем.

— Все красивей, чем у Бишопа.

Майк мотнул головой на телегу. Они с Мышонком погрузили на нее дюжину ящиков, подстелив старое одеяло, чтобы груз не слишком побился от тряски.

— Что в ящиках-то?

— Считается, что это секрет. Но я как-то заглянул в чулан, когда Пенниуэзер еще не закончила их упаковывать. Шкафчики стояли незапертые, битком набитые консервированными фруктами. Персики, сливы, компоты, варенье — все, что хочешь. На этикетках было написано «Помощь методисток». Знаешь, такие церковные дамы, каждый месяц к Бишопу наведываются?

— Которые все время улыбаются и с корзинками, а корзинки крышками накрыты? — спросил Майк.

Мышонок кивнул.

— Они привозят кучу банок с фруктами для бедных сироток — для нас то есть. Пенниуэзер переклеивает этикетки, банки продает и денежки себе забирает. Я однажды заметил, что у одной банки крышка неплотно закатана, и спросил, можно ли ее взять. Говорю, все равно никто такую не купит, а я, мол, персики очень люблю. Все, мол, говорят, какая вы справедливая. Ну, она мне и разрешила всю банку слопать.

— Выходит, у Пенниуэзер тоже есть сердце…

— У всех есть сердце. Только иногда приходится потрудиться, пока его найдешь. Я одну штуку усвоил: если хочешь от взрослых что-то получить или выведать, надо подойти и попросить вежливо. Почти всегда получишь то, чего хочешь. Знаешь поговорку: «На мед мухи ловятся лучше, чем на уксус»?

Бабушка эту присказку тысячу раз повторяла.

— Это значит, вежливостью больше добьешься, чем грубостью.

— Во-во. Так и у Бишопа жить можно. Чем ты хочешь заняться, когда отсюда выйдешь?

Майк нахмурился:

— Не знаю. Мне бы Фрэнки пристроить, дальше я не загадывал.

— Ты сказал Фрэнки, что Пэнниуэзер придумала?

Майк помотал головой:

— Духу не хватило.

— Слушай, — сказал Мышонок. — Не отдавай Фрэнки в государственный приют. Там и водяная крыса не выживет. У детей и вши, и блохи. В прошлом году объявили карантин, потому что двое ребят от лихорадки померли. Померли насмерть! Бишоп рядом с ними — прямо отель «Билтмор». В следующий раз, как кто-нибудь захочет Фрэнки забрать, соглашайтесь! Пенниуэзер обязана тебе сообщить, куда его увезут. Закон такой. Сможешь ему письма писать. Говорят, братьев даже навещать позволяют по праздникам. Сам знаешь, тебе у Бишопа сидеть до восемнадцати, а у Фрэнки, может, есть шанс вырваться. Тут нужно хорошо подумать.

Они проехали указатель с надписью: «ЧЕТЫРЕ УГЛА, 2 мили».

Немного не доехав до перекрестка, Мышонок остановил лошадь и сунул Майку в руки поводья.

— Тут я сойду. В бега ударюсь.

— Что? Ты сбегаешь? — Мысли вихрем закружились у Майка в голове. — Эй! Мне неприятности не нужны!

— Спокойно! Отвези ящики в «Четыре угла», получи деньги и отдай Пенниуэзер. Скажи ей, что я смылся и ты не смог меня удержать. Она, конечно, на меня донесет, но пока инспектор по делам несовершеннолетних прочухается, я уже далеко уйду. А ей все равно, лишь бы денежки доставили в целости.

Он спрыгнул с телеги.

— А… куда ты пойдешь? Что делать будешь?

— Не волнуйся, все продумано. После восемнадцати у меня две дороги: в армию США или в Древесную армию.

— Какую-какую?

— Гражданский корпус охраны окружающей среды. Парни его называют Древесная армия. Это часть президентского «Нового курса», чтобы вытащить страну из ямы. Там дают работу таким, как твой покорный слуга. Деревья сажать, разводить рыбу в реках, устраивать парки. Тридцать пять баксов в месяц платят, между прочим. Поработаю годик, посмотрю Соединенные Штаты. А потом пойду в армию, посмотрю весь мир. Один знакомый морпех мне говорил, где-нибудь всегда идет война.

— А до восемнадцати что делать будешь?

— Мне семнадцать почти. Год перекантуюсь как-нибудь. У меня друг работает на вокзале в Филли, пристроит в поезд без билета. Поеду в Нью-Йорк. Жить буду на улицах. Я и раньше так делал. Знаю места, где безопасно спать, где суп бесплатный дают. Даже знаю, как пролезть в кино и на стадион. — Мышонок ухмыльнулся.

У Майка сердце сжалось. Нью-Йорк! Он тоже мечтал туда попасть. Они с Фрэнки вместе мечтали.

Мышонок забрался в телегу и, сдвинув ящики, вытащил из-под них одеяло. Скатал его, словно рулет, сунул под мышку и снова спрыгнул на землю.

— Если Фрэнки пристроишь и захочешь меня найти, моего друга на вокзале зовут Макалистер. Скажешь ему, что ты от меня. Он тебя посадит на поезд и расскажет, где я обосновался.

Мышонок пошел прочь, не оглядываясь и насвистывая на ходу.

Майк смотрел ему вслед. Он старался представить, как это — жить, ни о чем не беспокоясь, когда у тебя ничего нет, кроме скатанного одеяла и широкого мира перед глазами. Захватывающая мысль — сесть в поезд, уехать в большой город, ночевать где придется и тайком пробираться в кино. Майк в самом деле захотел бы уехать с Мышонком, если бы не Фрэнки. Одному Майку немного нужно. Было бы так легко…

Тут проснулось чувство вины.

«Милые вы мои, ведите себя хорошо, обещайте беречь друг друга!»

Как он мог хоть на минуту подумать о том, чтобы бросить Фрэнки? Мелюзга любит Майка, а Майк любит его. Майк помотал головой, ненавидя сам себя. Что же он за брат?

Мышонок скрылся за холмом.

А Майк тряхнул вожжами, и лошадь потрусила дальше. Мышонок прав — где-нибудь в мире всегда воюют. У Майка своя война — он сражается за Фрэнки.

Майк доставил ящики в «Четыре угла», получил деньги и отправился назад, в приют Бишопа.

Всю обратную дорогу он чувствовал себя как лесная птица, запертая в доме. Она мечется, натыкается на стены, бьется об оконное стекло и напрасно рвется на волю.

В понедельник утром Майк внезапно проснулся от кошмара. Ему снились вши, блохи и лихорадка.

Он резко сел на койке. Сердце суматошно колотилось. Не успел Майк снова лечь, как услышал свист Фрэнки. Это могло означать только одно.

Выбираясь из кровати, Майк словно вновь услышал предупреждение Мышонка: «Не отдавай Фрэнки в государственный приют… Тут нужно хорошо подумать». Если младшего кто-то захочет взять в семью, как его уговорить, чтобы согласился?

Когда Майк вышел на лестницу и открыл окно, Фрэнки уже стоял на ветке, дожидаясь, чтобы его впустили.

Майк помог ему перебраться через подоконник, положил руки брату на плечи и сказал:

— Я обязательно что-нибудь придумаю, обещаю. Ладно?

Фрэнки пожал плечами:

— Ладно… Смотри!