Пэм Муньос Райан - Эхо

С другой стороны, вдруг их с Фрэнки отдадут каким-нибудь злобным гадам?

Всегда может много чего случиться плохого.

В пятницу, в три часа пополудни Пенниуэзер вызвала их к себе.

Майк и Фрэнки сидели и ждали в комнате для посетителей, рядом с кабинетом директрисы. Шторы на окне раздернули, и в комнату лился солнечный свет, от него все казалось веселым и жизнерадостным. Длинный стол со скамьями по бокам. На столе — большая миска с блестящими яблоками и ваза с цветами. Пенниуэзер любила обставить все красиво.

Дверь в кабинет была открыта, и Майк слышал, как директриса говорит по телефону.

— Музыкальные инструменты? Да, у нас есть пианино… Кое-кто из мальчиков умеет… Конечно, я учту… Да, разумеется, можно послушать. Инструмент очень хорошего качества. Нет, никаких возражений. Через неделю, в час дня, и если вам понравится, вы сможете забрать… Да-да, до свидания.

Майк дернулся. Пенниуэзер продает пианино?

Старенькое пианино стояло в столовой, давно расстроенное после того, как мальчишки год за годом колотили по клавишам. Одна педаль сломана, и все-таки на нем еще можно играть. В свои первые дни в приюте Майк, давясь, заглатывал еду и бросался к инструменту. Пенниуэзер быстро положила этому конец. Заявила, что за обедом и так шумно — тарелки бренчат, мальчишки галдят, незачем еще добавлять грохоту.

Майк исхитрился обойти ее запрет. Когда все расходились из столовой, в том числе и директриса, Майк оставался убирать со стола и относить грязную посуду на кухню. И если сделать это быстро, до отбоя оставалось еще полчаса или даже больше. Иногда Фрэнки тоже задерживался, и они играли в четыре руки. Поначалу поварихи на кухне швырялись в них хлебными корками, но потом оценили качество исполнения и уже сами просили что-нибудь сыграть. Хоть пианино в ужасном состоянии, все-таки жаль с ним расставаться. С другой стороны, какая разница, если их все равно отдадут в приемную семью?

Пенниуэзер вышла из кабинета.

Фрэнки подбежал к Майку и уцепился за его руку.

Директриса стояла перед ними в темно-синем платье с глухим воротом, и вид у нее был суровый. Седые волосы стянуты в пучок с такой силой, что глаза начинают косить. Майк подумал — ей, наверное, больно.

— Стойте прямо и не шаркайте ногами, — приказала она. — Мистер и миссис Ратледж вот-вот приедут. Они последние посетители на сегодня. Помалкивайте, если только вас не спросят о чем-нибудь. И постарайтесь произвести приятное впечатление. Им нужны два мальчика. Сами знаете, такое нечасто бывает.

У Майка сильно забилось сердце. Они хотят взять двоих?!

Фрэнки улыбнулся, глядя на него снизу вверх. Майк вытер у брата со щеки какую-то грязюку. Штаны у Фрэнки были разорваны, ботинки надеты на босу ногу. Рубашка Майка — заношенная и вся в пятнах. Бабушка дала им с собой чисто выстиранную и отутюженную одежду, но все это исчезло без следа в приютской прачечной, откуда вещи выходили одинакового тускло-серого цвета.

— Как я выгляжу, нормально? — спросил Фрэнки.

— Мышонок говорит, обшарпанных скорее возьмут, потому что пожалеют, — шепнул Майк.

Если это правда, то они с Фрэнки, считай, уже на пути из приюта.

Дверь открылась, и в комнату вошли посетители. Мужчина в рабочем комбинезоне и синей рубашке держал в руках широкополую шляпу. Фермеры. Но Майк не боялся тяжелой работы, лишь бы люди попались добрые.

Женщина в белых перчатках и с сумочкой под мышкой нервно крутила пуговицу на ситцевой блузке.

— Мистер и миссис Ратледж! — заулыбалась Пенниуэзер. — Добро пожаловать в Приют Бишопа для…

— Вот эти мальчишки? — перебил ее мужчина.

— Да, это они. Майкл и Франклин Фланнери.

— Я, конечно, говорил, что мне нужны двое, но по дороге сюда я заехал в государственный приют и взял там двух крепких парнишек. Отличные помощники на ферме. Взрослым работникам платить надо, а я могу предложить только стол и жилье. Времена нынче тяжелые, сами знаете. Да матушка, видите ли, мечтает, чтобы в доме был малыш. Ну, я и согласился.

Тут вперед вышла женщина:

— Курочек кормить, сорняки дергать, всякое там по мелочи.

Фермер стиснул руку Фрэнки повыше локтя, словно проверяя мускулы.

— Тощенький он какой-то.

Фрэнки вырвался.

— Уверяю вас, мистер Ратледж, он сильнее, чем кажется с виду! — воскликнула Пенниуэзер. — А если хотите еще одного мальчика того же возраста, можете взять обоих на тех же условиях, что мы обсуждали по телефону.

— Это дело! Ты как, матушка?

Женщина пожала плечами:

— Иногда с двумя проще чем с одним. Тут как со щенками.

У Майка больно колотилось сердце. Они берут двух младших, а его не возьмут?

Он прижал Фрэнки к себе.

— Мы братья! Мы — только вместе!

Мужчина оценивающе уставился на Майка, потирая подбородок.

— Умеешь что-нибудь? Крышу класть? Забор ставить? Трактор водить?

Майк запнулся:

— Я… на пианино играю.

— Это нам ни к чему. Двух помощников для пахоты я уже добыл. Возьму только младших.

Пенниуэзер бросила на Майка грозный взгляд.

— Это прекрасная возможность для Франклина…

— Нет! — завопил Фрэнки, обеими руками обняв ногу Майка.

— А вот этого не надо! — Фермер дернул Фрэнки за плечо.

Майк оттолкнул мужчину:

— Не тронь моего брата!

Мистер Ратледж попятился:

— Минуточку! А ну, без рук!

Фрэнки бросился к нему, схватил за руку, потянул ее ко рту и укусил со всей силы.

— А-а-а! — заорал мистер Ратледж.

— У него кровь! — взвизгнула жена.

На руке фермера и впрямь виднелись кровавые брызги. Он вытащил из кармана платок и обмотал раненую руку.

Фрэнки повис на Майке, обхватив его ногами за пояс и уткнувшись лицом в шею.

— Бесполезно, мистер. — Майк покрепче прижал Фрэнки к себе. — Он все равно удерет. Без меня вам от него толку не будет.

— Сколько живу, а такого не видел, — хмыкнул фермер и повернулся к Пенниуэзер: — Кого вы тут растите, зверенышей каких-то? Пошли, матушка!

Он открыл перед женой дверь, посмотрел на мальчишек с отвращением и захлопнул за собой дверь.

Майк поставил Фрэнки на пол. Пенниуэзер была мрачнее тучи; брови поползли так высоко наверх, что чуть не затерялись в волосах. Она прошла через всю комнату, распахнула дверь и приказала Фрэнки, тыча пальцем через порог:

— Подожди там!

Захлопнув за ним дверь, она повернулась к Майку.

Он чувствовал, как горит лицо. Наверняка на щеках красные пятна. Когда он смущался или злился, то мгновенно вспыхивал, словно градусник тяжелобольного. Бабушка говорила, это оттого, что у него волосы рыжие и светлая кожа.

— С тех пор как вы у нас, твоего брата дважды хотели забрать в семью. В первый раз он плюнул на грудного ребенка посетительницы. А теперь вон что! Для маленьких дикарей вроде него существуют заведения похуже Бишопа!