Юрий Любопытнов - Озеро призраков

Когда впереди мелькнуло светлое пятно — фонари населённого пункта, качок положил пленников в проходе между кресел лицом вниз, пригрозив пощекотать им пятки, если они поднимутся.

Минут через десять автобус остановился, и качок, открыв скрежетнувшую дверцу, спрыгнул на землю. Послышались удалявшиеся шаги. Однако вскоре он вернулся.

— Трогай! — сказал шофёру.

Они проехали прямо, потом свернули направо, скрипнули ворота, под колёсами протекторов зашелестел гравий.

Когда машина остановилась, качок весело скомандовал:

— Поднимайсь и выматывайсь!

Хрюн отстегнул наручники от сидений.

— Чего телитесь? — прозвучал извне автобуса грубый голос.

Хрюн сильно саданул Афанасия носком ботинка.

— Чего разлёгся!?

— Потише, едрёна копоть, — огрызнулся Афанасий.

Их вывели из автобуса. Они увидели звёздное небо в просветах деревьев, черневший сбоку несуразный массив дома.

К автобусу подошли трое. Один из них, высокий, басовитым голосом спросил:

— Всех доставили?

— Как договаривались.

— Отведите их, — приказал высокий. — Наручников не снимать. Ваши бабки! — он протянул качку свёрток. — Считать будешь?

— Я не страдаю комплексами, — ответил качок. — Денежка счёт любит.

Он прошёл в автобус и включил в салоне свет.

Дуровцев, подталкивая в спину, ввели в какое-то помещение. В замочной скважине звякнул ключ.

Они остались одни.

Николай в середине комнаты наткнулся на что-то.

— Щит для игры в пинг-понг, — сказал он.

— Везет нам на спортивные сооружения, — вздохнул Афанасий.

Глава девятая. Ирэна Арнольдовна

Дуровцы ошарили помещение, но кроме стола для игры в пинг-понг, больше ничего не обнаружили. Помещение было обито вагонкой. В одной стене было три небольших фигурных окна, какие устраивают в мансардах или чердачных помещениях.

— Попали в переделку, — вздохнул Лазутин, присаживаясь к стене рядом с Афанасием.

— А ты хочешь клад найти без всяких осложнений? — уставился на него «афганец», хотя этого в темноте не было видно.

— Ты связываешь наше теперешнее положение с сундуком?

— Если не с сундуком, то с озером.

— Поясни?

— Кто нас предупреждал, чтобы мы не рыпались?

— Этот… Харон.

— Ну вот, ты сам ответил на свой вопрос. Я правильно мыслю, Николай?

Воронин в это время вершок за вершком обследовал помещение, стараясь узнать, куда их поместили.

— У меня других предположений нет. Я тоже считаю, что мы в лапах пресловутого Харона, ни дна бы ему, ни покрышки!

Он ударился головой о какой-то предмет, отчего чертыхнулся и отказался от дальнейшего обследования помещения в густой темноте.

— Есть хочется, — сказал Лазутин, проглатывая слюну.

— Да и жажду утолить не мешало бы, — добавил Афанасий, растирая запястья под наручниками. — Гады, хоть бы чего попить принесли…

— Будет день, будет пища, — сказал Николай, присаживаясь рядом с друзьями. — Я смертельно устал от этих передряг. Давайте поспим.

Рассвет затекал в помещение из оконцев, выгоняя из углов ночную темноту. Солнце ещё не встало, и всё было серым.

Николай сел на пол и огляделся. Как оказалось, они ночевали в помещении, напоминающим предбанник. Стены и потолок, как они вчера определили, были обшиты вагонкой. Окна были небольшими и снаружи их прикрывали ставни. При детальном рассмотрении Николай определил, что помещение можно было назвать небольшим спортивным залом. В углу был теннисный стол, чуть далее напротив окна с потолка свешивался мешок с опилками и песком для отработки удара в боксе, турник и ещё некоторые принадлежности, позволяющие говорить, что в этом доме живёт спортивная семья.

Солнце заглянуло в маленькое оконце в торце помещения очень высоко над полом, когда дверь отворилась, и на пороге вырос высокий мужчина. Он придержал дверь и пропустил вперёд себя другого охранника с подносом в руках. Тот поставил еду на теннисный стол и, молча, ушёл. Дверь закрылась и скрежетнул ключ в замке.

На подносе в три миски было наложено гороховое жёлто-зелёное пюре, несколько кусков хлеба, три ложки и три стакана с бесцветной жидкостью. На пробу это оказалось обыкновенной водопроводной сырой водой.

Ни слова не говоря, дуровцы подкрепились, и настроение у них улучшилось.

Они начали обсуждать своё положение, когда услышали за дверью голоса. Разговаривал мужчина и женщина. По разговору было можно понять, что мужчина занимал подчинённое положение. Сначала трудно было понять, о чём шёл разговор, но по мере приближения говоривших к входной двери, смысл разговора стал ясен.

— Вы мне не чините препятствий, — выговаривала мужчине женщина. — Это моя дача, и я могу и хочу делать здесь всё, что мне заблагорассудится.

— Но Павел Никодимыч распорядился никого сюда не пускать.

— Никого чужого, но только не меня. Так ведь?

— О вас никакого разговору не было.

— Вот видите.

— Но всё равно я вас не могу пустить…

— Я имею право знать, что у меня творится на даче и поэтому вы должны пропустить меня. Кого вы держите в зале: бандитов или ещё кого?

Мужчина уже готов был сдаться и открыть дверь перед напористой женщиной, как она вдруг ослабила первоначальный натиск и сдалась:

— Впрочем, что я нервничаю, — устало проговорила она. — Бог с вами, держите там, кого хотите. Я только вам одно скажу — переведите их из зала в чулан. Знаете, там слева от входа. Он довольно просторный, окон там за исключением одного маленького нет. Пусть там побудут. Оно пустует и как раз будет использовано целесообразно.

— Вот это другой разговор, Ирэна Арнольдовна, — проговорил смиренно мужчина. — А то мы действительно не знали, куда этих бродяг засунуть.

— А что они натворили?

Дуровцам показалось, что женщина пытается выведать у охранника причину появления на даче людей. Голос её был вкрадчивый и льстивый.

— Павел Никодимыч не говорил нам. У него свои дела с ними. Он разберётся.

Голоса затихли — говорившие удалились.

— Выходит, мы дорогу перешли, как выразился наш охранник, какому-то Павлу Никодимычу, — резюмировал Афанасий. — Кто-нибудь из вас знает такого? — Он посмотрел на друзей.