Юрий Любопытнов - Озеро призраков

Николай пожал плечами, покачал головой и Лазутин.

— Значит, не Харон нас повязал, — выпятил губу Афанасий.

Однако через час с небольшим всё прояснилось.

Их перевели из зала в квадратное полусумрачное помещение на первом этаже. Кирпичные стены были оштукатурены и вдоль них стояли различной величины то ли шкафы, то ли стеллажи, на которых когда-то что-то лежало, но сейчас они были пусты. В каморку принесли три фабричных табурета и сняли с задержанных наручники.

Ближе к обеду дверь в каморку отворилась, и на пороге показался высокий жилистый человек в наглаженных брюках, из-под штанин которых высовывались носки огромных ботинок, в широком пиджаке, рукава которого были закатаны на один оборот и обнажали крепкие руки с сильными пальцами. Сухое лицо было загорелым, но через загар пробивался, как бы высвечивался серо-пергаментный цвет, небольшие глаза глядели пронзительно, тая усмешку, высокий лоб незаметно переходил в темя, словно занимал полголовы.

Дуровцы вздрогнули. Человек очень напоминал Изгоя, только лицо не было обмотано шарфом и не было шляпы с плащом.

Вошёл тот бесцеремонно, взял табуретку за ножку и сел на неё.

— Начну без околичностей, — сказал он. — Харону нужен ваш, как вы называете «камень». Когда мы его получим, вас отпустят.

— Мы не знаем никакого Харона, — произнёс Николай.

— Не прикидывайтесь. Имя-то вы знаете, а что до личности — зачем вам знать. Так как?

— А Харон — это Павел Никодимыч? — в упор спросил Афанасий.

Лицо вошедшего оставалось бесстрастным, но дуровцам показалось, что человек несколько оторопел, хотя попытался скрыть это.

— Какая вам от этого разница, — повернув голову в их сторону, безразлично произнёс он. — Нам нужен «камень».

— О каком камне вы говорите? — спросил Лазутин.

— Не притворяйся, человек, — жёстко произнёс долговязый. — Всё вы знаете. Вы этот предмет называете «камнем». Мы его зовём иначе. — В слове «иначе» ударение он сделал на первом слоге. На всё про всё даю вам сутки. Думайте, решайте. Отдаете «камень», и ваше дело в шляпе — вас отпустят, а ежели будете упрямиться — с вами разберутся.

— Ты нам угрожаешь? — набычился Афанасий.

— Предупреждаю, — ответил долговязый, встал со стула и исчез в дверях, не оглянувшись.

— Это Жердяй, ребята, — произнёс Николай. — Об этом мужике нам толковал Павел. Это он приходил с толстяком в вагончик к Косте-капитану. А, Афанасий?

— Похож на описанного Павлом, как две капли воды.

— И помните, это он с толстяком за нами на «Саабе» гонялся?

— Подручный Харона?

— Наверняка.

— И что будем делать?

— Подождём.

На обед им принесли жидкую картофельную похлебку, по куску хлеба и сырой воды.

— С такой жратвой ноги протянешь, — нахмурился Афанасий, поднося к губам ложку.

— Не всё равно, как умирать — с набитым желудком, или пустым, — невесело усмехнулся Лазутин.

— Рано ты умирать собрался, — неодобрительно посмотрел на него Николай.

— Такие люди, как долговязый, зря слов на ветер не бросают, — ответил Лазутин.

— Ты считаешь, что «камень» не надо отдавать? — спросил Афанасий.

— Даже если мы отдадим, они прибьют нас.

Афанасий замолчал — слова Лазутина заставили его задуматься.

Примерно через час после обеда ключ в замочной скважине дважды повернулся. Дверь открылась, и на пороге в свете, падающим из продолговатого окна напротив, появилась черноволосая женщина в спортивном костюме. На ногах были перламутровые туфли, и была она похожа на Шахерезаду из сказок тысячи и одной ночи.

Она приблизилась уверенно к пленным и густым голосом сказала:

— Стул предложите даме?

Лазутин поднялся и подвинул ей стул. Она села. Достала из кармана пачку импортных сигарет и зажигалку. Небрежно бросила на стол:

— Курите!

Николай взял сигарету и затянулся.

Лицо внезапно появившейся дамы было или загорелым, или покрыто густым гримом. Из-под густо накрашенных губ, блестели ослепительно белые ровные зубы.

— Вы удивлены, — усмехнулась она, видя недоумённые лица друзей. — Я не имею ничего общего с людьми, которые вас сюда привезли.

Дуровцы, молча, сгрудились у стеллажа, внимательно глядя на женщину и не произнося ни слова.

— Вы что в рот воды набрали? — с усмешкой произнесла она.

— Мы не знаем, что вам ответить, — первым нашелся Николай, глядя на шокирующе красивую женщину, от ослепительной красоты которой хотелось зажмурить глаза.

— Я хочу вам помочь.

Она сделала паузу, внимательно глядя на троих мужчин.

— Долговязый нам тоже обещал выпустить отсюда, если мы ему окажем кое-какую услугу. Вам какая услуга нужна?

— Жердяй вас обманет. А мне нужна не услуга. Это я вам делаю услугу… Я хочу помочь вам, но, конечно, не безвозмездно. — Глаза её сверкнули.

— И что вы нам предлагаете? — спросил заинтересованный Афанасий.

— Я могу сообщить вашим друзьям, где вас искать. Это всё, что я могу вам предложить.

— За что же такая милость? — скривил губы Воронин.

— Я же вам сказала — не безвозмездно.

— Тогда сколько стоит ваше предложение? — осведомился доселе молчавий Лазутин, с интересом разглядывавший обворожительную женщину, так внезапно сошедшую в их каморку.

— Пятьдесят тысяч баксов.

Лица у друзей вытянулись. Первым пришёл в себя Афанасий:

— Где же мы возьмём такие деньги?

— Это ваша забота.

— Мы не олигархи, — усмехнулся Воронин.

— И даже не бизнесмены, — поднял брови как бы от удивления Афанасий.

— Да у нас в Москве и друзей нет богатых, — сказал Лазутин.

Женщина поднялась со стула, взяла сигареты и зажигалку.

— А то пожар устроете, — произнесла она и пошла к двери. У косяка обернулась.

— На раздумья у вас час. Я вернусь.

— Мужики это нереально, — простонал Лазутин — пятьдесят тысяч баксов. — Даже мой зять не собрал бы эти деньги за сутки.

— У нас есть сапфир, — сказал Николай. — Если она сообщит нашим друзьям, они, наверно, догадаются. Серёга знает о нём. Он спрашивал, что мы с ним сделали.

— А потянет он на пятьдесят тысяч? — поинтересовался Лазутин.

— Должен потянуть на большее. Такой каменюка.