Дженни Хан - Око за око

Она вытирает щеку рукой и смотрит на нее.

– Совсем чуть-чуть, – отвечает она. Наши глаза встречаются, и она удивленно моргает. – Кажется, я немного увлеклась, да?

Кэт смеется:

– Да уж, еще как увлеклась! Но это было круто! Завтра кое-кто поедет в школу на автобусе.

Сделав радио громче, Кэт начинает пританцовывать на месте, дико и безумно. Я смеюсь и поднимаю руки вверх, как будто мы катаемся на американских горках. Музыка грохочет и стучит, как и адреналин у меня в ушах. Мы летим.

– Держи руль! – велит Кэт. – Я хочу увидеть, что у него в записной книжке.

Лилия наклоняется и берет руль, пока Кэт открывает тетрадь.

– Да здесь одна поэзия ! – кричит она сквозь музыку и ветер. – «Все твои двери закрыты. Ключи к ним где-то забыты. К тебе ведет самый длинный коридор, но я не знаю, где выход во двор».

Я фыркаю:

– Какая банальность!

Кэт делает вдох и продолжает:

– «Самый длинный коридор. Длинный, длинный коридор. Самый длинный коридор».

– Ух ты! – говорит Лилия. – Это действительно очень длинный коридор!

Мы сгибаемся от смеха.

– Итак, что мы будем с этим делать? – спрашиваю я.

– Я знаю, что можно сделать! – говорит Кэт, поворачивая к дому Лилии. – Я сделаю копии одной из этих сентиментальных поэм, а потом распространю их по всей школе.

Лилия хихикает и говорит:

– Кэт, я знала, что ты придумаешь что-нибудь убийственное!

Я наклоняюсь вперед и спрашиваю:

– Погодите, а что мы будем делать с кремом?

Лилия выходит из машины.

– Что ж, завтра спортивная сумка точно будет у него с собой. У футболистов всю неделю по две тренировки в день. Мне надо будет найти способ пробраться в мужскую раздевалку.

– Он будет выглядеть как прокаженный! – фыркает Кэт.

Лилия смеется и бежит к дому.

– Спокойной ночи, девчонки!

– Спокойной ночи! – кричу я ей вслед.

Это была хорошая ночь. Нет, это была невероятная ночь.

Когда звенит звонок, я говорю Эшлин, что мне надо остаться после урока и поговорить с мистером Франклином насчет экзамена, так что пусть она идет обедать без меня. Я жду, когда она скроется за поворотом, и бегу в спортивный зал.

В мужской раздевалке никого нет, но найти шкафчик Алекса оказалось сложнее, чем я думала. Я полагала, что у футболистов в раздевалке будет отельная зона, может даже, с именными шкафчиками. И все именно так. Но здесь невозможно понять, где чьи вещи.

Я начинаю наугад открывать шкафчики без замков, но они пустые. Я думала, что парни не пользуются замками, ведь что такого ценного они могут хранить? Гель для волос? Сердце бьется так быстро, что вот-вот взорвется. Вдруг кто-нибудь зайдет и увидит меня? У меня нет никакого повода находиться в мужской раздевалке.

Действуя в одиночку, я чувствую себя очень странно. Потому что так гораздо страшнее.

Я отчаянно пытаюсь открыть еще несколько шкафчиков, а потом сдаюсь.

Во время тренировки группы поддержки я сижу на нижних трибунах, теребя шнурки кроссовок. Я чувствую себя паршиво из-за того, что провалила свою часть плана.

Ренни стоит впереди с планшетом и ручкой, готовая записывать, кто кого будет поддерживать на нашей первой игре в пятницу вечером.

– Большинство присутствующих уже знает, как все устроено. Каждую из вас прикрепят к одному футболисту, которого вы будете поддерживать. Вы должны будете украшать его шкафчик в день игры, печь его любимое печенье и всячески поднимать ему боевой дух, настраивая на хорошую игру. Я, например, поддерживала Джо Блэкмена, первого квотербека, с девятого класса и до тех пор, пока он не окончил школу. Каждый год он сам просил именно меня. Хотите узнать, почему?

Две десятиклассницы, Тереза Круз и Лин Макманнис, шепчут что-то друг другу и хихикают. Я знаю, о чем они думают, но это неправда.

Ренни бросает холодный взгляд в их направлении, и они мгновенно замолкают.

– Я скажу вам, почему. Потому что я лучшая! Каждую игру я выкладывалась на тысячу процентов. Я предвосхищала потребности Джо Блэкмена еще до того, как он о чем-то просил. Свежеиспеченное печенье с арахисовой пастой без сахара. Именные кричалки в тот момент, когда ему особенно нужна поддержка. И, если честно, я горжусь тем, что теперь, в колледже, Джо играет в третьем футбольном дивизионе. Потому что я знаю, что он достиг этого благодаря мне.

Ренни начинает ходить из стороны в сторону.

– Быть чирлидером – это не просто задницей трясти и хорошо выглядеть. Это стремление к превосходству. И, кстати, Пэйдж, вчера на тренировке ты ужасно слабо тянула носки.

Я уже ее не слушаю. Когда Ренни начинает произносить «вдохновляющие» речи, она может продолжать вечно.

Наконец-то закончив лекцию, Ренни начинает зачитывать список. Когда она доходит до Нади, я поднимаю голову.

– Надя, у тебя Диего Антунес, – объявляет она.

Я оборачиваюсь и смотрю на сестру. Та кусает нижнюю губу и выглядит разочарованной. Вставая, я говорю:

– И, к вашему сведению, получить в девятом классе старшеклассника – это большая честь!

Я хочу, чтобы Надя почувствовала себя лучше, но, похоже, это не помогает.

Что касается их с Алексом отношений, пока все было тихо. Я все еще держу сестру под домашним арестом. С подругами ей можно встречаться только у Джанель или у нас дома. На ночь я оставляю дверь своей спальни открытой, чтобы услышать, если она снова попытается тайком смыться. А вчера утром, пока она была в душе, я проверила ее телефон: там не было никаких сообщений или звонков от Алекса. Надеюсь, их интрижка была делом одной ночи. А если нет, то все прекратится к концу этой недели.

Ренни продолжает зачитывать список. Я жду, когда она дойдет до Терезы, потому что уверена, что Ренни приставит ее к кому-нибудь отстойному.

– Тереза, у тебя Ли Фредингтон.

Да. Ли Фредингтон – десятиклассник и запасной квотербек. Ему не достанется ни минуты в игре, учитывая, что первый квотербек – это Рив. Тереза пристально смотрит на Ренни, и на секунду я думаю, что она действительно может что-то сказать. Но, конечно, она не осмеливается. Никто не противоречит Ренни.

Ренни передает мне планшет.

– Теперь подходите к Лилии, она сообщит вам информацию о вашем игроке. Повторять мы не станем, так что постарайтесь записать все в надежное место и не потерять.

А мне она говорит:

– Пойду, возьму бутылку воды. Сейчас вернусь.

Я смотрю на список футболистов. Их дни рождения, любимое печенье, домашние адреса, номера телефонов… и коды от шкафчиков.

Я хочу расцеловать эту бумажку. Алекс Линд, тебе конец!

Во вторник кожа Алекса выглядела розовой и нежной. Сегодня среда, и она трескается. Он похож на ящерицу, которую Надя несколько лет назад нашла на Гавайях, куда мы ездили на рождественские праздники. Мне его почти жаль. Мне даже сложно смотреть ему в глаза. Его глазные яблоки кажутся слишком белыми на фоне кожи. Губы потрескались и покрылись волдырями.