Николай Коняев - Пригород

— Не тревожьтесь… — Ольгин встал. — Не начнутся. У вас не начнутся. Вначале подумайте, как вы с такой совестью жить можете, а потом и об институте поговорим.

И они ушли, а Наташа с трудом добралась до закутка за стеллажами и, прижав к лицу руки, горько разрыдалась.

Здесь ее и разыскал протрезвевший Пузочес.

С трудом, слово за слово, вытянул он из Наташи рассказ о том, что случилось. Потом матюгнулся и хлопнул кулаком по столу.

— Вот сволочи, а! — сказал он, и лицо его потемнело. — Ну, подождите…

Он схватился за карман, в котором лежала пачка денег, но тут же сообразил, что сейчас, пожалуй, и деньги не помогут ему. Не взятку же нести в горком комсомола!

Пузочес болезненно усмехнулся, но тут же лицо его посветлело.

— А плюнь ты на ихний комсомол, Наташка! — сказал он. — Пошли всех подальше! Выходи за меня замуж, и без института ихнего проживем.

— Как жить? — улыбаясь сквозь слезы, спросила Наташа. — Тебе же в армию идти…

— Да… — Пузочес снова помрачнел. — В армию…

Ощущение всесильности, что владело им в эти дни, рассеялось. Действительно, сколько ни гуляй он, а в армию идти придется.

Как раз в это время в закуток вошел Васька-каторжник.

— А! — сказал он, увидев Пузочеса. — Брательник… Все гуляешь?

— Гуляю… — ответил Пузочес, бледнея от ярости: перед ним стоял человек, из-за которого начались Наташины неприятности. — У тебя не спросил.

Васька пристально посмотрел на него.

— Ты дурак, да? — спросил он.

— Какой есть!

— Дурак… — теперь уже утверждая, повторил Васька и вздохнул. — А я для этого дурака стараюсь, елки зеленые…

Гневом обожгло лицо Пузочесу.

— Стараешься?! — пискляво выкрикнул он. — Не надо! Ты вон для Наташки уже постарался! А мне не надо, не надо твоих стараний!

— И в армию пойдешь? — с недоброй насмешкой поинтересовался Васька и, поскольку Пузочес ничего не ответил, торжествующе заключил: — Вот то-то и оно, братуха! Не плюй в колодец. Знаешь такую пословицу? Так-то… — Он похлопал Пузочеса по плечу и добавил уже миролюбиво: — Ты за меня держись. Не пропадешь, елки зеленые. Я из тебя человека сделаю.

Если бы брат сказал все это наедине, Пузочес, может быть, и промолчал бы, как отмалчивался обычно, предоставляя брату возможность считать, что он убедил его, но сейчас весь разговор происходил на глазах у Наташи, и Пузочес не выдержал.

— Не надо насчет армии суетиться… — важно сказал он. — Я уже в офицерское училище заявление подал. Понятно?

— Что-о?! — Васькины глаза округлились. — Ты думаешь, и там халяву ловить будешь?

Не любил Васька менять своих решений, не любил подбирать слова, но напрасно снова помянул он о бедственном прошлом Пузочеса. Тот, уже съежившийся от испуга, расправил плечи и презрительно усмехнулся.

— Это я-то халявщик? — спросил он, и картинным жестом выхватил из внутреннего кармана несколько скомканных двадцатипятирублевок. — Да у меня денег побольше твоего есть! На! — и он швырнул в лицо Ваське деньги.

Деньги Пузочес швырял зря.

Васька сразу успокоился, и лицо его снова отвердело.

— Богатый жених! — презрительно сказал он и ловко плюнул, угодив слюной на кончик ботинка Пузочеса. — Ладно. Вали домой, сопля вонючая! Я с тобой вечером разберусь…

Пузочес, хотя и не подал вида, растерялся. Он подумал, что Васька уже догадался о деньгах, и от страха на лбу выступил пот.

Выручила Пузочеса Наташа. Позабыв о своей беде, она схватила его за рукав и потащила прочь от брата. Пузочес хотя и сопротивлялся, но только для виду — сам был рад унести ноги.

Дома никого не было. По-видимому, мать ушла в магазин. Пузочес сел на стул и долго смотрел на тайник, пытаясь определить, знает Васька о том, что он взял деньги, или нет… Кусок обоев был не тронут, и контрольная ниточка, которую он приделал на тайник, по-прежнему была не сорвана. Наконец надоело думать, и тогда, закрыв дверь на щеколду, Пузочес открыл тайник и запустил в него руку. Он выудил из дыры еще пять пачек и торопливо распихал их по карманам.

После аккуратно вставил фанерку и приклеил на место кусок обоев. Снова прилепил ниточку и закурил. Теперь нужно было сматываться.

Мысль, что неожиданно пришла ему в голову, когда он разговаривал с Васькой, показалась ему весьма заманчивой. А что? Погулять еще месяц в свое удовольствие, а потом сразу в офицерское училище. Очень даже неплохо. Пусть Васька попробует достать его оттуда.

Пузочес встал и весело засвистел. Перекинув гитару через плечо, вышел на улицу. Не такой он был человек, чтобы откладывать дело в долгий ящик.

Военкомат еще работал, и капитан, к которому обратился Пузочес, нисколько не удивился просьбе. Достал какую-то книгу и вписал туда фамилию Пузочеса.

— Все? — удивился тот.

— Все… — капитан захлопнул книгу и поставил ее в шкаф. — Когда начнется набор, мы вас вызовем.

Что ж… Это тоже устраивало Пузочеса, тем более что домой он не собирался возвращаться. Ничего… Снимет квартиру, возьмет к себе Наташку — и они будут жить, пока не придет пора идти в училище.

Пузочес снова засвистел, но теперь уже грустное: «Сапоги, ну куда от них денешься, да зеленые крылья погон…»

Впрочем, тут же перестал свистеть.

Ну да… Он уйдет в училище, а Наташка будет его ждать. Жаль все-таки девку…

Пузочес поскреб пальцами затылок, пытаясь сообразить, что он еще может для нее сделать. В голову ничего не приходило, и он поплелся в ресторан «Волна», что находился недалеко от военкомата.

В ресторан его не пустили.

— Завтра свадьба… — объяснила Пузочесу знакомая официантка.

— Какая еще свадьба?! — возмутился отвыкший за эти дни от запретов Пузочес. — Наплевать на свадьбу…

— Нельзя… — сказала официантка и, оглянувшись по сторонам, добавила: — Первого секретаря дочка замуж выходит.

— Кто это еще?

— Ну, Лена Кандакова! Не знаешь, что ли?

Леночку Кандакову Пузочес знал. Смутная мысль промелькнула в его голове.

— Во сколько свадьба? — спросил он.

— В четыре завтра начнется… — ответила официантка. — Но очень много приготовлений. Поэтому и не работаем сегодня.

— Ну-ну… — Пузочес взял гитару. — Готовьтесь.

Снова он сел на привокзальной площади в такси и помчался в Ленинград. Он остановил машину у комиссионки, и через полчаса вышел оттуда, увешанный фотоаппаратами.

Напрасно сегодня ждал Васька-каторжник брата. Прокуковала восемь часов кукушка, высунувшаяся из ходиков. Васька выматерился и, не ответив матери на ее всегдашнее «Куда ты?», пошел к Матрене Филипповне.

Впервые так рано появился он в ее комнатах, но Матрена Филипповна не удивилась. Словно девочка, обрадовалась ему и сразу побежала на кухню готовить ужин.

А Васька, не снимая ботинок, лег на диван и закинул за голову руки.