Николь Уильямс - Взлёт

– Подожди. – Я так и не поняла до конца. – А зачем Деймон приперся в гараж в десять вечера в субботу?

– У него над гаражом квартира, – ответил Джуд, немигающе глядя прямо перед собой.

– А потом копы нашли тачку, нашли тебя и арестовали.

– Приблизительно так.

– А почему ты не рассказал им все как было? – спросила я, принимаясь развязывать ленточки на пуантах – мне нужно было сосредоточиться на чем-то еще. – Неужели они не поняли бы, что все это – просто случайная ошибка?

– Люс, я без спросу взял чужую машину, – тихо ответил Джуд. – С точки зрения копов, никакая это не случайная ошибка. К тому же они позвонили хозяину «шеви», и этот ублюдок так разозлился, что грозился даже подать на Деймона в суд. Он и не заметил бы, что одна из его шести тачек проехала несколько лишних миль, если б Деймон… – Перебив сам себя, он стукнул кулаком по паркету. – Если б я ее не взял.

– Господи боже, Джуд… – У меня опять не нашлось слов.

– Я знаю. Знаю, – печально пробормотал он. – В общем, я не только подставил под удар бизнес своего приятеля, ради которого он впахивал как проклятый, чтобы чего-то добиться, но и обзавелся еще одной записью в личном деле и, походу, сам остался без работы.

В том, что касалось решения проблем, я была мастером. Но тут мне в голову не шло ничего путного.

– Может, тебе новую работу найти? – наконец предложила я.

Джуд горько рассмеялся.

– Я живу в приюте для мальчиков, и у меня куча приводов в полицию. Меня даже уборщиком в фастфуд не возьмут. У Деймона я работал неофициально, потому что нигде бы проверку анкеты не прошел, а приюты для мальчиков, как предполагается, обеспечивают нам всё, что нужно, поэтому технически мы даже не имеем права устраиваться на работу, пока не выйдем оттуда.

Взяв в руки один из моих пуантов, он любовался бледными атласными ленточками, пропускал их сквозь пальцы.

– Если тебе когда-нибудь что-то понадобится, деньги например, – откашлявшись, проговорила я, – у меня есть. Скопила за лето, пока официанткой работала. Ты мог бы взять их когда у…

Джуд выставил ладонь.

– Люс, спасибо, конечно, но не стоит. – Он зажмурился. – Это офигительно приятно, что ты предлагаешь мне помощь, но я никогда ни у кого не стану брать деньги. Особенно у тебя. Я не нуждаюсь в благотворительности, и милостыня мне тоже не нужна.

– Я такого и не говорила никогда.

– Не говорила. – Он открыл глаза и посмотрел прямо на меня. – Зато все остальные отличились.

В горле застрял комок размером с мяч, и я никак не могла его проглотить. Откашлялась еще раз и спросила:

– А зачем тебе нужны деньги? Копишь на колледж, или на машину, или еще на что-то?

При упоминании колледжа Джуд закатил глаза.

– Или просадишь все на жвачку? – Я наклонилась ближе.

– Это уже больше в моем стиле, но нет. У меня есть обязательства, понимаешь? Некоторые вещи, о которых нужно заботиться.

Я не понимала. Но сомневалась, что готова узнать об обязательствах Джуда.

– А из-за того, что мне нужно о них заботиться, мне нужна работа. Единственное, что я смог найти, пока не стал пахать на Деймона, – торговля дурью. – Он замолчал, ожидая моей реакции.

Внешне я вообще никак не отреагировала. Изнутри – просто разрывалась на части. Джуд, как мне теперь казалось, – человек с самым большим и добрым сердцем на Земле. И в то же время у него самый длинный «послужной список» из всех знакомых мне парней. Классический пример, как благие намерения приводят к печальным результатам.

Уткнувшись лбом в согнутые колени, я прошептала:

– Зачем ты вообще взял ту машину, Джуд?

Я не собиралась произносить это вслух – видимо, прорвались наружу размышления, почему Вселенная так несправедлива.

– Да ладно, Люс. Не мог же я появиться у тебя дома, не имея ничего, кроме ног, чтобы пойти с тобой на танцы.

– Мы могли воспользоваться еще одной парой ног – моими, например. Почему нет? – Я растирала нывший от напряжения свод стопы. – Или почему было не взять мою машину? Ты мог бы сам повести. – Я опять начала злиться, и сильнее, чем раньше.

– Потому что я до смерти устал ощущать себя пиявкой на теле общества. Потому что я устал от подачек и от жалости, с которой мне эти подачки швыряют. Но вообще-то больше всего – потому что девушка, которую я пригласил на бал, заслуживает самого лучшего. – Джуд еще ниже сполз по стене и потянулся к моим ногам. – Можно мне?

Стопа полностью спряталась в его руках. Сильными пальцами он нежно разминал мои мышцы.

– Джуд, но я не та девушка, которая хочет всего самого лучшего или нуждается в нем. У меня лучший на свете парень, все прочее не имеет значения.

Джуд молча сосредоточенно массировал мне ноги, словно боялся, что раздавит их, если не будет делать все как можно аккуратнее.

– С этим ты, похоже, вытянула короткую соломинку.

Я молчала. Мне не хотелось вываливать как на духу все, что я к нему чувствую. Я по-прежнему хотела Джуда, как никого прежде, но и вариант собирать себя по кусочкам еще более мелким, чем неделю назад, меня тоже не устраивал.

– И чтобы ты знала, я в курсе, что говорят все школьные засранцы: типа я тебя бросил, потому что попользовался и ты стала не нужна, или потому что была для меня обузой, и еще с десяток тупых идей. Но я оставил тебя одну только потому, что не хотел, чтобы ты загремела со мной в полицию, если меня заметут. – Его плечи напряглись под серым трикотажем. – Не хотел, чтобы тебя посчитали соучастницей и все такое. – Джуд поднял на меня отчаянные, горящие искренностью глаза. – Это правда. Чистейшая правда. Не позволяй этим ублюдкам передергивать факты, чтобы испортить тебе настроение, хорошо?

Я не стала упоминать, что с настроением у меня было бы получше, если б я знала, что меня не выбросили, как позавчерашний мусор, на обочину. Но я чувствовала себя и виноватой тоже – виноватой в том, что повелась на россказни других. Джуд заслуживает, чтобы хоть кто-то был на его стороне. И этим кем-то должна стать я. Потому что больше некому.

– Эй, Люс. – Он взялся за вторую ступню. – Хорошо?

Я закрыла глаза – последняя защита от слез.

– Хорошо.

– Люс? – Джуд забеспокоился. – Блин, только не плачь. Я того не стою. Не вздумай даже думать о слезах.

Я дважды глубоко вдохнула, выдохнула и только после этого открыла глаза.

– Я не плачу, – отозвалась я, стараясь убедить сразу и его, и себя. – Я просто расстроена. А когда я расстроена, у меня вечно глаза на мокром месте. Но, чтоб ты знал, ты стоишь того, чтобы плакать. Серьезно.

Он еще какое-то время разглядывал меня, прежде чем переключить внимание на мою стопу.

– И чем же ты расстроена?

– Возьми любую тему, буквально любую, и велик шанс, что что-нибудь в ней меня расстроит.