Евгения Некрасова - Калечина-Малечина

Хвостатая снова достала кошелёк и протянула билетнице бумажку. Та с разочарованием сунула хвостатой сдачу, оторванные розовые лепесточки — Кате и ушла к водителю. Автобус снова затрясся.

— Спасибо! — это Катя вспомнила, что нужно ответить хвостатой.

Та махнула рукой и хвостом.

— Вы лучше одни не ездите никогда, только с мамой… Как детей одних отпускают? Я так никогда не буду поступать… — выросшая с хвостом опять зашепталась с сидящей рядом выросшей.

У водителя под зеркалом металась икона. Кикимора прикрыла глаза беличьими ресницами, наклонила голову и задремала.

— Даже если мы свяжем варежки по-новому, Вероника Евгеньевна их уже смотреть не станет. И в школе меня не оставят. И Лара со мной никогда больше дружить не будет… Со всеми ними — теперь совсем плохо. Остались только мама и папа. Нужно сделать что-то хорошее для них, чтобы хотя бы они… чтобы почувствовали, какая я молодец… — это Катя, наклонясь, тихо наговаривала в бонбон кикиморской шапки.

Двери снова разъехались. В автобус, преодолевая три скользкие ступеньки, забрались две пожилых невыросших и один молодой выросший. Он спросил, едут ли они до станции. Билетница зло кивнула. Кто-то голосом подтвердил. Катя схватила созданьице за кроличье плечо. Кикимора вздрогнула и открыла сонные глаза.

— Мы сядем на электричку, поедем на дачу и заберём деньги у дяди Юры, которые он не отдал папе. Они очень обрадуются, понимаешь?! — почти прокричала Катя Кикиморе придумку.

Кикимора запустила указательный палец под намордный шарф и почесала им прижатый закрут носа.

— Правда, у нас нет денег на электричку, но мы поедем зайцами. Надо будет перебежать по платформе из одного вагона в другой, когда придут проверять билеты. Я тебе покажу как, — объясняла Катя.

Катя никогда не спасалась от контролёров сама, а только наблюдала, как увлечённо несутся молодые, средние и старые выросшие по разбитому асфальту или плите из мутного льда. Однажды они с мамой не успели взять билет и проволновались все четыре остановки до дачи, но проверяющие так и не появились.

Железную дорогу с одной стороны подпирал лес, а с другой — пинал город. Невыросшей и созданьицу нужна была лесная сторона — оттуда электрички забирали людей к дачам, в обратном от Гулливерии направлении. Домик с кассой был только на противоположной стороне, на не нужной им платформе, куда Катя решила пойти сначала. Здесь находились несколько разрозненных выросших и две колтунные собаки. Когда Катя и Кикимора появились, животные взволнованно завертели носами, заскулили и убежали через рельсы в лес. Из расписания и круглых часов следовало, что ближайшая электричка — через шестнадцать минут. Следующая за ней — только через два часа. А мамин вечер почти через пять с половиной часов, а папин — через семь с половиной.

Какой-то выросший покупал себе билет в Гулливерию. Больше у кассы никого не было. Кате страшно не хотелось превращаться в зайца — от нарушения правил случается одно ненужное плохое. Она вспомнила автобус, взяла созданьице за лапу, и они поскрипели к пересчитывающему сдачу выросшему. Он не надел шапку на свою светлую бритую голову. Уши его багровели и двигались вместе со считающими губами.

— Здравствуйте! А купите нам, пожалуйста, билеты всего на четыре остановки, а то у меня рюкзак с кошельком украли, — это изо всех сил вежливо проговорила Катя.

Выросший потыкал светлыми глазами в невыросшую, а потом в кикиморскую длинную юбку. Рот его вдруг округлился и превратился в верхушку от шланга.

— А ну, ухрёбывайте отсюда! — это рявкнул пересчитывающий.

Выросшие, стоящие на той и другой платформах, заоборачивались. Катя и Кикимора быстро отошли в сторону. Обида надавила на Катино горло. Она тихо захныкала. Вдалеке завыло. Созданьице сощурилось и беспокойно затопталось на месте.

— Это не с нашей стороны, — плаксиво сообщила Катя.

Товарный поезд, страшно колотя по рельсам, мчался в Гулливерию мимо их станции и отражался в глазах ожидающих своими рыжими вагонами. Каждый ту-ту-тух лип к Катиному сердцу и голове. Её глаза заболотились от слёз. Несущиеся мимо вагоны слились в пегую кашу, в которой поплыли Сомов, Лара, варежки, грузовик, Вероника Евгеньевна, мама и папа. «Лучше не думать, не вспоминать, не представлять, а делать», — резко подумала Катя и вытерла рукавом пуховика слёзы.

Под стуканье товарняка созданьице стащило ржавую варежку с левой лапы, запустило старушечью ладонь в складки маминого шарфа и извлекло оттуда какой-то коричневый квадрат с болтающейся золотинкой. Кикимора сунула предмет Кате. Невыросшая крутила его в руках, пытаясь распознать его.

— Ты что?! Совсем того?! — это, наконец сообразив, прокричала сквозь металлическую чечётку Катя.

Она дрожащими руками открыла кошелёк, оттуда выглянули бока купюр и краюшки пластиковых карт. Из прозрачно-плёночного кармана на Катю смотрела хвостатая из автобуса. Это был пропуск в гулливерскую библиотеку. Катя задрожала, почти как рельсы под поездом.

— Она же нам помогла! Так нельзя с людьми, которые помогают… Они и так почти кончились! — Катя прокричала это в абсолютной тишине, потому что чуть раньше стук закончился вместе с поездом. На неё, наверное, снова посмотрели все окружающие выросшие.

Катя заплакала и бросила кошелёк в снег. Кикимора почесала нос через шарф и сильно дёрнула Катю за пуховик. Невыросшая выдернула подол из кикиморских лап.

— Уходи к себе в болото!.. — это рявкнула Катя, совсем как выросший, который отказался покупать им билеты.

Кикимора не обиделась и упрямо ткнула левой лапой на уползающие до горизонта шпалы в сторону Гулливерии. Оттуда должна была явиться их электричка. Пока даль пустовала, но по проводам вверху воробьями перебегали электрические разряды. От них Кикимора беспокойно шевелила спрятанными под платками и шапкой ушами. Катя посмотрела на горизонт, шмыгнула носом и подобрала кошелёк.

У окошка привстала на цыпочки и протянула внутрь пятьдесят рублей, окошечный механизм скрипнул и бумкнул, потом скрипнул и бумкнул обратно, ей отдали одиннадцать рублей сдачи и две мелкие билетные бумажки. Катя потянула за золотинку, открыла боковую молнию и спрятала монеты. Созданьице вдруг осторожно взяло невыросшую за руку и аккуратно сжало её пальцы. Катя поглядела на Кикимору, а потом вдаль, куда глядела та — на острие ржавых шпал показалась рогатая и зелёная башка. Она стремительно катилась к ним, таща за собой длинное металлическое тело. Катя поглядела на кошелёк в своих руках и вдруг быстро приняла решение. Она снова взобралась на цыпочки.

— А вот ещё мы тут кошелёк на платформе нашли! — это Катя прокричала в окошко и сунула туда мокрую от снега вещь.